Тимур Зульфикаров - Странствия Ходжи Насреддина в XXI веке. Новое учение древнего мудреца
- Название:Странствия Ходжи Насреддина в XXI веке. Новое учение древнего мудреца
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Алетейя
- Год:2021
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-00165-346-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тимур Зульфикаров - Странствия Ходжи Насреддина в XXI веке. Новое учение древнего мудреца краткое содержание
Помимо легендарного Ходжи Насреддина автор сотворил нового фольклорного героя — дервиша Ходжу Зульфикара, это странствующий из века Чингисхана в наш электронный век мудрец-дервиш. Часто он выступает как спутник и собеседник бессмертного Ходжи Насреддина, соревнуясь с ним в мудрости и острословии и приобщаясь к его бессмертию. Это пыльный и летучий гений суфизма, двойник Насреддина, его называют «Дон Кихотом Востока». Суфизм — мистическое, сверхчувственное запредельное течение Ислама — нынче очень популярен в мире, особенно на Западе. Эротически-мистические притчи, басни, стихи и рассказы дервиша Ходжи Зульфикара словно приоткрывают многие тайные колодцы суфизма и туманные тропы, ведущие в том числе в загробный мир…
Зульфикаров обладает редчайшим даром оживлять Великих Пророков, делать Их нашими живыми Современниками и Собеседниками. Перед нами не только мастер литературы на все времена, но — что еще важнее — мудрец.
Как сказал современный суфий: «Такие творцы обращают нашу мимотекущую горячую современность в хладную вечность, как вершина Эвереста творит из текучей воды вечный лед…»
Странствия Ходжи Насреддина в XXI веке. Новое учение древнего мудреца - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Он стал беглец…
Он стал пророк…
Словно предтеча
Тайновидец Иоанн —
А за такое —
И досель в Святой Руси ссекают голову…
И потому бежал он в горы
Где никто не внемлет —
Ни его целительным глаголам…
Ни его спасительным пророчествам…
Но!..
Ему все ближе… чаще снится сон:
Как наго пляшет, змеино извиваясь, изливаясь,
Многоногая Иродиада,
Вымаливая у царя Златое Блюдо
С Головою Иоанна…
Третья мировая война
Нельзя Трогать Три Народа —
Богоизбранный Израиль.
Святую Русь.
Священный Иран…
Это чревато Мировым Пожаром.
…У костра сидят Двое —
Древний зороастрийско-мусульманский Перс
И ветхозаветный Иудей…
И пылающими поленьями
Угощают друг друга оне —
Уж три тысячи лет!..
Уж 3000 лет…
Вдруг является Третий кто-то
И кричит до небес! до звезд!
— Давай!.. Бросим в костер водородную бомбу!
И загорится! испепелится весь Божий Свет!..
И началось! И сбылось!
И не осталось на Земле голой
Ни птиц! Ни рыб!
Ни дерев! Ни зверей!
Ни камней! Ни людей!
Лишь у Вселенского Костра хохочут Трое —
Дьявол…
Перс…
Иудей…
Русь Святая!..
Земля родная!..
Ты где?..
Русь Святая вечная
Памяти моего отца, погибшего в 1937 году.
Русь Святая!
Гой!.. Бескрайность Твоя разудалая! Распроклятая!
Где безвинно бесследно полёг не один миллион…
Где никто никогда не оплачет…
Где никто никогда не узнает —
Тех умученных…
Тех раздавленных…
Тех удушенных…
Тех расстрелянных…
Тех наваленных в братские ямы имён…
Но!..
Есенин, в чекистской петле задыхаясь, смиряясь,
Луговою пастушьей сопелкой-свирелькой медовой поёт
И сбирает, как агнцев, потерянный ослепленный оскопленный заблудший народ…
…Клён ты мой опавший…
Клён заледенелый…
Клён…
И!.. Воистину!..
И Христос Второпришественник
Всех прощая и всем, как Отец, улыбаясь,
По русским сугробам
Под клёном заледенелым бредет…
И Народ ликовствующий
Словно Колос Златопшеничный Златоогненный Златомоленный
Из братских могил восстаёт…
Да!..
Кто был братом в могиле братской —
Станет вечным другом в Небесном Царстве…
Ах!..
А клен есенинский заледенелый вдруг оттает
И вспомнит в русских снегах,
Как он был евангельской оливой душецелительной,
Иль сосною-певг душистою, смолистой,
Или ливанским кедром златистым —
В тени которых
Брёл… созревал… дремал… витал… лечил… учил…
И доселе бредет… лечит… учит…
Еще безвестный пыльный вселюбящий Отрок —
Еще лучезарно земной Он поёт:
— Брат! Всякий Фома!..
Тронь мою плоть!..
Скоро я уйду в Небеса…
Стану — Бог…
И навечно буду с тобой…
Город … Деревня … Кишлак…
… У дервиша спросили:
— Что такое город?..
Что такое деревня или кишлак?
Дервиш улыбнулся:
— Ты видел городского помойного кота?
Он грязен… хрипл… мохнат… труслив…
Но сыт!
Ты видел деревенскую иль кишлачную кошку?
Она чиста… горда… воительна…
Но голодна!..
Да!..
Кишлаки и деревни возводит Аллах!
А города — шайтан!..
Вечный 1937
Памяти моего отца
…Там, где вольно вольготные ржи, овсы и пшеницы повально богатые
Колосистым кормильным медовым золотом наливались
Среди древнерусских бескрайних безвинных холмов и полей,
Там бредут по лопухам, конским щавелям, борщевикам и бурьянам
Сонмы расстрелянных…растерзанных
Кроткосвятомучеников окровавленных…
И лежат, ворожат, как могильные черви,
Миллионы горящих голгофских гвоздей…
Русь!..
И досель…
И везде…
Две смерти
Я хотел бы помереть в русском разнотравье
Чтоб покрыли меня кроткий венерин башмачок
Да луговой мятлик…
Да медовая фацелия…
Да лиловый короставник…
О, Господь!..
Вовек теперь я твой… непутевый… нераскаянный песнопевец полевой безымянный…
Эх!.. Родимые!..
Кто отыщет среди трав свежую могилу…
Отца убили за правдивые слова…
Мать давно ушла в занебесные края…
Дети разбрелись, как облака
По Святой Руси нехоженой бездушно бездонно многодальной…
Где не только человеки,
А народы… племена… храмы… города…
Могут затеряться в бездорожье пьяном…
А жена покинула… заплутавши в Москвавилоне…
Как дитя в Содоме иль в Гоморре…
Ах!.. Мои песни были свадебные
А стали — похоронные…
Мои кони были плящущие… огненные…
А стали — траурные… черные… тихоходные…
Эх!.. Я хотел бы помереть
В русском разнотравье…
И как только первый снег
Упадет на холмик,
Кто-то нежно белый крест
Надо мной уронит…
И душа, возликовав, понесется к Богу…
Ах!.. Господь!..
Аль не бывать жребию такому…
Аль придется помирать
Средь пустынь азийских
Да крест далекий поминать
В саване таджикском…
Лист осенний летит с тысячелетней чинары
Дервиш сказал:
— Лист осенний летит с тысячелетней беломраморной чинары… чинары…
Седой волос летит с жемчужной моей головы…
О, Творец!
О, Хозяин всех чинар и всех влас опадающих!
Кто кого пожалеет…
Я — восьмидесятилетний брат
Тысячелетнююй сестру опадающую
Или Тысячелетняя моя сестра пожалеет
Восьмидесятилетнего брата увядающего…
Кто знает…
Иль нет жалости в Колесе Сансары…
Иль там все — сестры и братья…
И все вечно прощаются…
Ночь несбывшихся плодов
Ночь…
Весна…
Ураган…
Нагорный Сад…
Уж не Гефсиманский ли…
Но там была сушь,
А тут — дождь и град
Дождь и град
Срывают… сметают… уносят недозрелые плоды…
…Садовник бродит по качливому непокорному саду…
Он весь вымок, как сад…
У него в глазах — многаа вода
Не дождевая…
Человечья…
Слёзы по несбыточному златомедовому урожаю…
…Так грешные девы
Рыдают по плоду
Во чреве соблазненном
Удавленному…
Неповинному…
Еще не пожившему…
А уж окровавленному…
Так Спаситель
Один
В Гефсиманском Саду
Не спал…
Уповал
Но слезам не дал…
Опять я…
Дервиш вздохнул:
— В кишлаке звездопадный томительный вечер августа…
С близкого нагорного мазара
Доносится вселенский звездный голос муадзина —
В нем нет земной печали…
Интервал:
Закладка:
