Тимур Зульфикаров - Странствия Ходжи Насреддина в XXI веке. Новое учение древнего мудреца

Но я жду следующую весну,
Когда выйдут подснежники…
И он с ними…

Ночь…
Август…
Жара…
Маленький домик и бедный дворик-хавли…
Мальчик спит под яблоней…
Дома — душно…
Яблоки созрели…
От ночного ветра падают на спящего…
Он сбрасывает одеяло…
Жарко ему…

Утром мальчик встаёт… улыбается…
Тело и лицо его в синяках от падучих яблок…
Он кашляет…
Чихает простуженно…
Ведь он спал без одеяла,
И ночная прохлада объяла его…

Мать спрашивает:
— Что с тобой?..
Ты простудился в такую жару?..
Ты весь в синяках…
Ты подрался с кем-то?..
Мальчик улыбается:
— Я всю ночь вспоминал,
Как был орлом…
Летал в снежных горах…
Там холодно…
Но вольно…
А падающие звёзды
Оцарапали мне тело и лицо…

Мама!..
Ведь август — звездопадник…
И в августе — орлята-слётыши-листопадники
Сходят со гнёзд…
И я с ними…

Осень…
Одинокий дуб на вершине Золотой горы…
Как он забрался туда — никто не знает…

Дервиш бродит по горе…
Под дубом, в золотой траве,
Лежат сизые переспелые
Малахитовые жёлуди…

И дервиш вспоминает,
Как тысячи иль миллионы лет назад
Он бродил здесь, на Золотой горе,
Дикорастущим весёлым кабаном
И захлёбывался, пьянел
От сладкой обильной слюны,
Пожирая эти лакомые текучие жёлуди —
Целую несбывшуюся дубовую рощицу…

Ах!..

А в кустах дикого дрока
Стоял охотник-бабуин
С ореховой дубиной и острым камнем…
И он готовился убить кабана,
Чтобы из него, в Колесе Сансары,
В Вечной Карусели Превращений,
Явился уже Первочеловек…

И явился…

Ах!.. Колесо Сансары…
Куда грядёшь?..
Куда пылишь дальше…
Дальше…
Кто или что будет
За человеком?..
Кто знает?..
Один Всевышний знает…
О, Колесо Сансары…
О, Карусель Превращений…

Иль встанешь… устанешь…
Рассыплешься навек… насмерть…
Как чётки мудреца,
Позабывшего об Аллахе…
О Хозяине…
О Повелителе всех Колёс,
Летящих во Тьму неоглядную…
И что тут дуб… желудь… кабан… бабуин… человек…

Ейххх…

Осень…
Одинокий дуб на Золотой горе…

Дервиш бродит под дубом и вспоминает
то,
Что бездонно не вспоминается.

Дервиш сидел на вершине Золотой горы
И любовался текучими облаками,
Как белых коз стадами…

Была весна ранняя…
Золотая гора сверкала остроалмазными снегами,
Болезненными для старых глаз дервиша Ходжи Зульфикара…

Айхххааа…
Но солнце согнало… растопило снега…
И на тёплых талых склонах
Проклюнулись… явились… поплыли
Златоцыплячьи подснежники…
И свежегранатовые тюльпаны…

Айхххааа…
Стайки цветов обнажились…
Множество трепетливых стаек…
И как теперь дервишу
Спускаться по скользкой текучей горе,
Чтоб не задеть … не измять
Новорожденные… беззащитные…
Золотые подснежники
И пурпурные тюльпаны…

А?..

Вот дервиш и сидит на Золотой горе…
Любуется облаками…
И ветер доносит
Тихий хрустальный сырой запах цветов…
Оооооо…

Вот так бы блаженно уйти … умереть…
Раствориться во Вселенной,
Как облако вешнее средь облаков вешних…
На вершине Золотой горы
В окружении тюльпанов и подснежников

В ветре…
В ветре…
В ветре вселенском…
В упоении…
В уповании
На Воскресение
На Золотой горе…
На вешней…
На весенней…
На вечной…

Дервиш сидит под осенним ореховым древом…
Листья золотые летят …
Падают серебряные орехи…

Осень поздняя… ползучая… падучая в горах…
Палые листья всё гуще…
Палые орехи всё реже…

А журавли сонно пролетели …
Скоро полетят снежные мухи…
Скоро уснут муравьи…пчёлы…
Рыбы… медведи…мыши…
Тарбаганы-суслики…

Дервиш, а что тебе не спится?..
В твоей одинокой… глиняной …
Забытой Богом и людьми мазанке-кибитке…
Иль чей-то плач… стон
В ночи слышится…

И тебе не спится…
Не живётся…
Не можется…
Не дышится…

Я уходил…
В предожидании зимы люто бездонной,
Оставив на Златой горе
Мой деревянный… липкий… етний домик
Среди лазоревых хладеющих нагорий,
Уже уж первыми снегами припорошенных…заворожённых…
Я уходил, оставив речку обмелевшую хрустальную
С форелями недвижными… уснулыми… замёрзшими…

Я уходил,
Оставив древнюю чинару, доселе изумрудную… не облетевшую…
И старую орешину с орехами жемчужными … неподобранными…
И матовые жёлуди дуба,
Невесть когда из огненной Руси
На Азию дремливую откочевавшего…

Я уходил,
Оставив куст с гранатовыми розами
Безвинно… беззащитно обмороженными…

Я уходил,
Оставив стайку кишлачных курчавых детишек
Вечно весело голодных…

Я уходил,
Оставив диких собак и кошек,
На зимний голод безнадежно обречённых,
То жалобно мяукающих…
То по-волчьи воющих…

О, Боже…
Да куда же я без вас?..
Один среди Вселенной…
Среди её нагорий первоснежных…
Неоглядно сладкогорьких…

О, Боже!
Да куда же я?..
О, Боже… Боже… Боже…

Иль не лучше
В родном летучем летнем домике тихо замёрзнуть,
Как богарной пшеницы
Позабытый золотистый колос…

О, Боже…

И пролежать… проспать,
Словно живой
До талых вод неугомонных,
Когда проснутся все тюльпаны…

Все подснежники…
Все муравьи…
Все журавли…
Все подорожники…

И я, быть может,
С ними…
Тоже…
Боже!..
Боже…

Я бреду сиротою по двум моим родинам —
По России глухо пьяно немой…
До дырявых плетней обворованной…