Алексей Комаров - Рассказы старого лешего

— Отворяй денник! — выехал верхом из конюшни и уехал.

Через две недели жеребчик уже в цирке на арене курцгалопом скакал и мадемуазель Труцци у него на спине в обруч прыгала.

Рисовать лошадей всегда было для меня большим удовольствием и в то же время страданием. Когда начинаешь портрет, всегда кажется, что ничего не получится. Вот небольшая лохматая лошадка. Шерсть на ней как бархат. Смиренная мордочка с длинной челкой. Густая грива, густой длинный хвост. Эту лошадку нарисовать, конечно, гораздо легче, чем чистокровную или вообще холеную, породистую лошадь. Простая лошадка, как дикий зверь, заросла шерстью. У нее лохматые ноги, и на ней не видно ни мускулов, ни жилок, ни костяка. Эта лошадка хороша своим бархатом шерсти, своей близостью к нашему русскому пейзажу. Ее можно вставить в любой пейзаж. Она украсит и деревенский двор, и луг, и опушку леса. Она тащит плуг, борону, везет воз, рысцой бежит в санках. Она нам родная, близкая. Я рисовал ее и зимой и летом, и спереди, и с боку, и сзади. Рисовал ее голову, круп, ноги, упряжь. У нашей деревенской лошадки много разных мастей. То она темно-бурая, то гнедая, соловая, чалая, пегая, буланая, сивая, чубарая, вороная, и так без конца.

У благородных коней масти сильно ограниченны: там не бывает такой пестроты. Чистокровные бывают, главным образом, рыжие, гнедые, караковые, бурые. На заводе «Восход» я не видел ни одной серой.

У этих лошадок точеные ноги, безупречный костяк, красивая тонкая шея, небольшая головка, сухая, с большим темным глазом, тонкая, не густая, грива и жидкий хвост. На ней видны все мускулы, дрожат все жилки.

Тут нельзя сделать в рисунке ни малейшей ошибки. Сделал чуть потолще коленку — налив, удлинил немного бабку — порок, укоротил — тоже. А линия спины, а постановка ног, а скакательный сустав!

Строго следи за рисунком, не ошибайся! Хорошо сказать — не ошибайся! А попробуй нарисуй. Лошадка-то живая — она не стоит неподвижно, она все время переставляет ножки, мотает головой. Шерсть на ней все время переливается. Вся она играет отсветами, бликами. Под тонкой кожей перекатываются мускулы, видна каждая жилка.

Вот привезли из Москвы молодых трех-, четырехлетних кобылок. Кобылки поджарые, сухие, как борзые собаки, нервные, пугливые. Теперь они будут отдыхать на заводе «Восход». Они были на скаковой конюшне в Москве. Там из них вытянули все, что можно. Там они скакали на призы, скакали что есть мочи, не жалея сил. Хлыст жокея не знает пощады. Они скакали два года, показали свою резвость, брали призы или не брали, а теперь они будут отдыхать. На будущий год у них будут жеребята, и из подтянутых, тренированных кобылок они станут грузными брюхатыми матками. Будут пастись табуном в степи. Будут жить свободной счастливой жизнью, на воле и в холе.

А вот азиатские лошади. Небольшие, с поднятыми почками, отчего они кажутся горбатыми, с крепкими сухими ногами, с костистыми горбоносыми головами. Они часто бывают иноходцами. Эти лошадки могут сделать в день сто километров и больше! В Туркестане есть прекрасная порода лошадей — ахалтекинская. У них оленья шея, небольшая голова, они стройны, благородны, с красивым ходом. Большей частью они бывают рыжей масти — или золотой, или золотисто-гнедой.

На нашей улице живет старичок, ласковый старичок, тихонький, и зовут его Тихоныч, Тихон Тихоныч.

На пенсии он, но стучать костяшками домино не хочет, а собрал своих внуков и чужих ребятишек, обложился ими, как наседка, и квохчет. Книжки читает, сказки рассказывает, петухов, голубей из бумаги делает. Прыгают вокруг старичка ребятишки, глаз с него не спускают.

— Дедушка, дедушка, расскажи сказочку, сделай лодочку… — И на нашей улице прекратились драки у ребятишек, никто из них не бросает камни в собак, никто не мучает котят, не стреляет из рогатки воробушков, не ломает посаженных вдоль тротуара деревьев.

Большое и нужное дело делает Тихон Тихоныч, он учит детишек любить и беречь родную природу.

— Типа, типа, типа! — тонким голоском выкрикивала Мария Степановна, держа в руках таз с куриным кормом. — И куда она пропала? Все куры собрались, а ее нет.

— Мама, Чернушки и вчера вечером не было.

— Что же ты молчишь? Искать надо.

Начались поиски по всем сараям, в дровах, на чердаке, под досками, в зарослях крапивы. Чернушки нигде не было.

В самом разгаре поисков Ниночка закричала:

— Мама, мама, смотри. Чернушка во дворе!

Мария Степановна выглянула из чердачного окна и увидела Чернушку, озабоченно и торопливо клюющую из корытца. Наскоро поклевав, она так же торопливо побежала и нырнула под сарай. Ясно! Через три недели жди цыплят. Так и случилось.

Было прекрасное солнечное утро. Чернушка, окруженная пушистыми шариками, вышла из-под сарая. Взъерошив перья и все время повторяя: «Ко-ко-ко», тихо пошла по двору.

Все дальше водит их Чернушка по двору, все больше и больше узнают они жизнь.

Ребятишки вокруг старичка прыгают, а вокруг Чернушки пушистые шарики катаются, с каждым днем все смелее, все быстрее бегают. Они уже хорошо знают всех своих кур, петуха, и Марию Степановну, и Ниночку, и главного сторожа — Мурзика. Об этом песике мы еще поговорим, а теперь познакомимся с петухом.

Наш петух — рыцарь без страха и упрека. Красавец в яркой оранжево-красной мантии, с черной грудью и черным, отливающим зеленой бронзой хвостом, в красном шлеме и с большими острыми шпорами. Этот старинный рыцарский наряд достался нашему петуху от очень отдаленных предков, от диких банкиевских петухов.

Было солнечное теплое утро. Стоя посередине двора, петух вдруг захлопал крыльями, вытянул шею и громкое, голосистое «кукареку!» разнеслось по белу свету. В переводе на человеческий язык это значило: «Попробуй приди к моим курам — я покажу тебе, где раки зимуют!» Соседние петухи не остались в долгу и ответили: «Не испугались! Придем и тебе же шею намылим». Но это они только так, хвастались, а на самом деле побаивались нашего петушка.

Все время заботливо подзывая цыплят, прошла мимо Чернушка. Ее пушистые шарики немного подросли, и у некоторых уже были заметны коротенькие хвостики.

Петух снисходительно посмотрел на цыплят и отвернулся — он считал, что возиться с детворой не мужское дело: бабы народили, пусть они и возятся.

Чернушка со своим семейством подошла к тыну, отделявшему огород от двора. Тын был из высоких, в рост человека, кольев, переплетенных прутьями. Цыплята свободно проскользнули между кольями и очутились в сказочном царстве.