Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

— Ну что? Все ли ложится как надо?

— Все отлично! Не требуется и подгонять… Со временем на месте этих юрт встанут пять белых зданий… Жамадорж-то наш таким мастером по кирпичам стал, что может целую гору их наворотить, — не скрывал своей радости Данжур.

Цокзол, подойдя к нему, тоже стал осматривать юрты.

— Да, ничего не скажешь! Удачно в центр съездили… Мне еще утром передали, что вы сегодня их будете ставить, — заметил он и, обращаясь к Базаржаву, попросил: — Сынок! Занеси-ка наш кумыс в контору Данжур-гуая…

Дарга Данжур удивился:

— Это что еще такое?

— Ничего плохого… Если по нашему монгольскому обычаю не окропить твои дворцы, то толку от них будет мало, — нашелся Цокзол.

Базаржав послушно подвел лошадь к крайней юрте и стал развьючивать ее.

Вскоре появились старик Намжил, Жамадорж… За ними потянулись и остальные. Все стали входить в юрту. Цокзол вытащил из-за пазухи голубой хадак и привязал его к кругу тоно.

Собравшиеся загудели:

— Цокзол-гуай решил соблюсти обычай…

— Все правильно! Кропить надо!.. А как же!

Глядя на радостные лица аратов, Данжур лишился дара речи. Во-первых, он и сам не знал, можно ли так поступать с официальным, государственным учреждением; во-вторых, он просто растерялся: времена-то изменились, вдруг где-то сочтут за проявление пережитков…

Ничего не соображая, он смотрел на Цокзола. Тут выступил вперед старик Намжил.

— Я и сам об этом подумывал… Вот только стеснялся дарги и не знал, как поступить… Но в любом случае пусть и украдкой, а освятить собирался… — сказал он и, вытащив из-за пазухи сверток, развернул его и высыпал в костер растертый можжевельник.

В юрте приятно запахло. Старик Намжил подошел к огню и произнес благопожелание:

— Пусть наш белый дворец стоит века! Пусть он будет полон радости и счастья! Да будет так!

— Дорогие мои! Не пережитки ли это?.. — едва вымолвил Данжур.

— Тише, дарга, не противься доброму делу, — прервал его Цокзол, затем вытащил из стеганого мешочка сыр, арул, пенки. Разлил всем кумыс, а Данжуру поднес большую бутыль архи.

Данжур вытер пот, обильно выступивший на его лице, и заговорил:

— Что же вы делаете, дорогие мои?.. Понимать-то я вас, конечно, понимаю… От чистого сердца все это идет… Хотите, чтобы наше объединение процветало… Но по-моему, обычай этот устарел, он уже не вяжется с нашим временем…

Здесь его прервал Намжил:

— О чем это вы? Все идет как надо. — И, с удовольствием потягивая кумыс, горделиво посмотрел на тоно.

Данжуру ничего не удалось сделать. Душа у него была не на месте, хотя он со всеми пил архи и кумыс. «Наверное, что-то не то делаем», — терзался он.

Кумысом окропили все пять юрт. В последнюю очередь зашли к ветеринару и устроили у него настоящий пир.

Надоедливый Намжил раньше всех захмелел и теперь основательно наседал на хозяина юрты:

— А… мы… вот такой народ! Надо — пьем, надо — едим… Любую песню можем спеть… И погулять любим… О работе нашей не беспокойся!.. Народ мы трудолюбивый!.. Са-ам убедишься, сынок…

О гулянке узнали некоторые айлы в сомонном центре, и скоро в юрте ветеринара стало тесно. Кое-кого привело простое любопытство, но большинство пришло, чтобы отдать дань традиции. Были, конечно, и такие, которым хотелось промочить глотку на дармовщинку.

Явился и Носатый Жамба, да не просто так, а с бутылкой архи, купленной в магазине. В душе он рассчитывал удивить объединенцев своим жестом, но из этого ничего не получилось.

В разгар гулянки он довольно громко бросил Данжуру:

— Эй, Данжур! Старики говорят, что юрта, поставленная в год Лошади, бывает холодной… У вас зуб на зуб не будет попадать…

Он явно хотел этим оскорбить объединенцев. Первым не выдержал и дал отпор ему Жамадорж:

— Ничего, ничего, Жамба! Не тебе в этих юртах жить. Так что можешь не беспокоиться…

Не смолчал и Цокзол:

— Сила коллектива что океан… Ее не измеришь. Утеплить юрты — пара пустяков. Столько народу, думаешь, не сумеют запастись аргалом? Так, что ли? — повысил он голос.

Видя, что разговор пошел на высоких тонах, Данжур вмешался:

— Давайте лучше подумаем о нашей работе… Пора нам и честь знать…

Но Жамба уже разозлился. Расплескивая кумыс, он поднялся и, обращаясь к Данжуру, заметил:

— Любой праздник положено заканчивать благопожеланием! Так вот, я и хочу его произнести:

Собравшиеся без труда разглядели в его юроле скрытый язвительный смысл и не поддержали его. Только Жамадорж вскочил и зычно произнес свой юрол:

Собравшиеся дружно ответили:

— Да будет все по-вашему!

Дарга Данжур не сидел сложа руки. Он и раньше всячески старался поддерживать активность и инициативу членов своего объединения, а теперь возможностей у него стало побольше. Гутулы, которые он привез из аймака, раздал всем айлам. «Не то еще у нас будет со временем… За скотом, пожалуйста, следите, как и подобает рачительным хозяевам, а за гутулы я вычту из ваших трудодней», — приговаривал он при этом.

Надо заметить, что с войлочными гутулами в худоне было тяжело. За одну пару можно было заполучить хорошего рысака. Объединенцы не могли нахвалиться на своего даргу: «Заботливый он у нас… Знает, что нужно его аратам».

Единоличники не скрывали зависти, а некоторые даже пытались уломать Данжура, чтобы тот продал им гутулы.

Приближалась зима… Данжур с утра до ночи мотался по бригадам. Заставил и всех членов правления посетить айлы и своими глазами осмотреть скот. В результате всех животных, которые не могли перенести зимовку, предусмотрительно забили, а мясо раздали членам объединения. С избытком обеспечили и столовую объединения.

Не обошлось и без язвительных насмешек и грязных, оскорбительных слухов, которые стали распускать единоличники: «Объединенцы-то, говорят, забыли вкус жирного мяса… Еще бы — им ведь, кроме дохлятины, ничего не дают…»