Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

В городе ему редко приходилось видеть восход солнца. «Здесь-то уж нагляжусь», — думал он сначала, но вскоре убедился, что это не так. Он несколько раз поднимался чуть свет, но каждый раз замечал, как постепенно светлело и в тайге наступал настоящий день. И только после этого между просветами деревьев появлялось солнце.

Дамдину все время казалось, что оно появляется с севера, но удостовериться в этом было невозможно, так как вокруг стеной стоял сплошной лес. В Хангае же или в Гоби стоило подняться на гору или какую-нибудь возвышенность, как открывался такой простор, что можно было обозревать окрестности, словно они у тебя на ладони.

Дамдин на каждое дерево смотрел как на сокровище. «Все что угодно можно из него сделать», — думал он. В первое время он боялся даже наступать на сучья и с сожалением говорил: «Эх! Были бы в нашем краю такие деревья, я бы обязательно построил своим козам навес». Однако со временем пообвыкся, так как деревьев здесь было не меньше, чем полыни в его родной Гоби.

После окончания курсов состоялось общее собрание строителей. На нем Бэхтур взял обязательство создать бригаду из пяти человек, чтобы работать по методу Намсрая, назвал поименно и членов своей бригады. Его выступление рабочие встретили аплодисментами. Раскрасневшийся от волнения Бэхтур, низко опустив голову, сел на свое место.

Дамдин чувствовал себя так, будто это он сам говорил с трибуны. Бэхтур назвал его имя первым и сказал, что и на лесозаготовках будет работать с новой бригадой.

Дамдин про себя уже начал распределять обязанности: «Наверно, мы с Бэхтуром будем вальщиками… Это уж точно. Не может быть, чтобы он поставил меня сучкорубом или чокеровщиком… Весной тоже будем с ним на пару класть кирпичи, а остальные — обеспечивать нас всем необходимым… А как же! Ведь, кроме нас, в бригаде никто, кажется, не имеет свидетельств», — подбадривал себя Дамдин.

Визг пил, стук топоров, грозный шум падающих деревьев, крики лесорубов нарушили мертвую тишину леса. Дамдин с опаской поглядывал на Бэхтура и очень старался, чтобы не заело пилу. «С утра уже одиннадцатое валим. Отлично! Скоро можно будет немного отдохнуть», — думал он. Нестерпимо хотелось пить, и он, не выдержав, стал глотать снег, словно это был творог. Какой-то парень, сучкоруб, сидел, покуривая, в ожидании, когда Дамдин с Бэхтуром спилят очередное дерево. Дамдину почему-то показалось, что он пристально смотрит ему в спину.

В это время пила, еще недавно бойко вгрызавшаяся в дерево, вдруг отяжелела. «Вот беда! Точно заедает… Что делать? До середины-то остался пустяк. Два-три пальца, и все», — встревожился он. Бэхтур как ни в чем не бывало продолжал пилить. В его движениях чувствовались сила и уверенность. А Дамдину пила уже казалась пудовой. Он едва двигал ею. «Ну конечно, заедает…»

Дамдин страшно боялся этого, и вот почему.

В первый день он был уверен, что спилить шестиметровое дерево — сущий пустяк, все равно что сорвать там какой-нибудь лук. Когда лесорубы по едва заметной тропинке поднимались все выше и выше, он не переставал удивляться: «Проходят мимо таких прекрасных деревьев… Чего им еще надо?» Ему в то время было невдомек, что строительный лес выглядит совсем иначе.

Пройдя еще немного, лесорубы наконец-то остановились, затем торопливо, словно спешащие к солонцу гобийские козы, двинулись к одному дереву. Как только Дамдин догнал их, Бэхтур, обращаясь к нему, сказал:

— После каждого третьего дерева будем отдыхать. — И закурил.

Их соседи уже принялись за работу. Бэхтур с Дамдином посидели еще некоторое время и, выбрав сосну покрупнее, тоже взялись за пилу. Не успели они раз-другой провести ею по стволу, как Бэхтур удивленно уставился на Дамдина.

— Ты что, никогда пилу в руках не держал?

— Держать-то держал, но вот растущее дерево пилить не пробовал, — признался Дамдин.

— Хм! — В голосе Бэхтура прозвучало сожаление. — Ну что же! Давай пробовать!

Снова взялись пилить, и все вроде бы пошло сносно. Желтой полоской посыпались на снег опилки. Ровное, в такт движению вжиканье пилы понравилось Дамдину. Он успевал даже поглядывать на Бэхтура и любоваться им. Тот в своих ватных штанах выглядел богатырем.

«Отлично! Еще три-четыре пяди, и свалим», — радостно подумал Дамдин и улыбнулся Бэхтуру, а тот поглядел на соседей, измерил взглядом их работу и, как показалось Дамдину, остался недоволен своей. Лицо его покрылось испариной, от него шел пар. «Неужели ему так тяжело?» — засомневался Дамдин. Губы Бэхтура были надменно сжаты, он уже не смотрел на Дамдина.

Соседи вскрикнули и отбежали от падающего дерева. «Надо же! До чего быстро они справились», — не успел подумать Дамдин, как почувствовал, что их пилу начинает заедать. Тут Бэхтур разогнулся и стал смотреть на падающее дерево. Оно с грохотом, задевая сучья других деревьев, упало в снег, подняв фонтан снежной пыли и сверкнув спиленным основанием. Соседи торжествующе закричали и захлопали в ладоши.

— Подумаешь! И нам осталось-то всего ничего, — дунул в ладони Дамдин и схватился за ручку пилы. У Бэхтура тоже на лице было написано: «Нас вам не обойти!» Он потянул пилу на себя, но она не сдвинулась с места. Поскольку большая часть пилы находилась на стороне Дамдина, тот изо всех сил стал толкать ее в сторону Бэхтура. Она тут же изогнулась дугой и в мгновение ока лопнула, а Дамдин чуть не ударился лбом о дерево. Придя в себя, он с удивлением уставился на еще дрожащую половину пилы.

Бэхтур едва вырвал свою половину, швырнул ее в снег и, зло поглядывая на Дамдина, подошел к нему; схватил за воротник, несколько раз ударил его по щекам и сильно толкнул. Тот, зацепившись ногой за валежник, полетел в снег. Бэхтур, пока он падал, успел еще поддать ему в зад ногой.

Дамдин, с головой зарывшись в снег, попытался приподняться, но не смог. Смахивая рукавом снег с лица, он посмотрел в сторону Бэхтура, который в это время пытался свалить их дерево, упираясь в него плечом. Ничего из этого не вышло. Тогда он снова подбежал к Дамдину, сплюнул: «Тьфу!» — и, заложив руки за спину, словно белогвардейский генерал, стал вышагивать взад-вперед около него.

Дамдин очень расстроился; он понимал свою вину, но тем не менее был обижен на Бэхтура: «Зачем же надо было бить при посторонних людях?»

Тут к ним подбежали трое лесорубов. Двое оттолкнули Бэхтура, а третий помог Дамдину подняться.

Он был весь в снегу, лицо у него горело, веки ныли. Провел ладонью по опухшему левому глазу. Почувствовал вкус крови во рту, сплюнул и, заметив кровь на снегу, примял ее ногой. Потом, наклонившись, взял горсть снега и приложил к лицу.

— Это что ж такое творится?! Зачем бьешь? Подумаешь, пила сломалась!.. — зашумели лесорубы.