Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

Стоило ей закрыть за собой дверь, как Дамдин взглянул в глаза Гэрэл, вздохнул и, опустив голову, принялся ногой ворошить снег. Затем снова посмотрел на нее, улыбнулся и перевел взгляд на звездное небо.

Гэрэл стояла не шелохнувшись и думала: «Как хорошо… Хоть бы не заговорил… Молчать тоже хорошо…» Но тут Дамдин кашлянул и уже готов был сказать все, что его мучило. Стал про себя подбирать слова: «Я в последнее время не переставая думаю о тебе… Если ты не прогонишь меня, я смогу быть твоим другом…» Но в этот момент его мысли прервала Гэрэл:

— Мои уехали, и мне, не знаю почему, грустно. Вроде бы у нас в университете шумно и весело, но стоит хоть на минутку остаться одной, как я начинаю тосковать… Увидела тебя сегодня в столовой — и так обрадовалась… Мне даже стыдно стало перед Цэнд…

Что и говорить, Дамдину приятны были ее слова. Никак он не ожидал, что она скажет такое. Сердце его забилось, и он еще крепче прижал к груди ее руки.

— Один наш преподаватель говорит, что в городе надо жить среди людей. Конечно, если подумать… — снова заговорила Гэрэл.

— Мы-то и в самом деле в центре города живем, — прервал ее Дамдин.

— Нет! Я не это хотела сказать… Он, видимо, подразумевает, что надо жить ближе к людям…

Дамдин не совсем понял ее и удивленно хмыкнул. Он уже догадался, что ей нравится его молчание, и сейчас говорил сам с собой:

«Кто-то когда-то говорил, что если признаться в любви, то ноги устанут: чтобы получить ответ, надо будет много побегать… А если не признаваться, то душа измучается… Верно ведь все… Может, сказать?»

«Скажи, скажи! Признаешься — и всем твоим мучениям конец… Скажи — я не могу без тебя, и все тут…»

«А если Гэрэл не любит меня?»

«Стояла бы она тут с тобой!..»

«А может, и в самом деле?..»

Дамдин закурил и, глубоко затянувшись, снова подумал: «Вот сейчас докурю и скажу. Посмотрю ей прямо в лицо и…» Затем снова взглянул на небо, и наконец-то у него вырвалось:

— Ты не прогонишь меня?

Для него это означало — «Ты любишь меня?».

Гэрэл засмеялась:

— Ну и сказал…

Дамдин весь подобрался и воскликнул:

— Тогда мне больше ничего не надо! Я тебе верю больше всех на свете… Мне никто, кроме тебя, не нужен… Хоть тысяча других девушек! — И, словно мальчишка, подпрыгнул и бросился бежать.

Ах! Если бы был под ним скакун, то он бы на радостях дал волю своим чувствам. Но сейчас он и сам мчался не хуже любого скакуна, оставив Гэрэл одну — об этом он и не подумал.

— Дамдин! Ой! Дамдин-гуай! — кричала Гэрэл, но он ее не слышал. Завернув за здание театра, остановился. «Все! Все, что хотел, сказал… Все!» — шептал он себе.

Тут он вспомнил, что забыл ей сказать о том, что утром опять уезжает в тайгу, и помчался обратно. Гэрэл все еще стояла на том же месте. От быстрого бега Дамдин запыхался. Остановившись перед ней, он одним дыханием выпалил:

— Гэрэл! Я сказал всю правду… Да-да! Всю правду!.. Завтра на рассвете уезжаю к себе в тайгу…

Гэрэл что-то неслышно проговорила, затем сняла свои варежки, застегнула пуговицы на тулупе Дамдина и посмотрела ему в лицо. Ее взгляд говорил: «Значит, вот он какой, тот, кого я ждала».

Дамдин молчал.

— Почему ты так скоро уезжаешь? — вздохнула она. — Это очень важно, то, что ты мне сказал… Мне надо побыть одной и об очень многом подумать… Извини. — И, подав ему руку на прощание, скрылась за дверью.

Дамдин растерялся и, не зная, что делать, продолжал стоять на месте. Смолкли шаги Гэрэл в коридоре. Только тут он пришел в себя и отправился домой.

Гэрэл вбежала в комнату, сняла шаль и долго смотрелась в свое зеркальце. Цэнд вышла из-за перегородки и, обняв ее, шепотом спросила:

— Ну как? Целовались?..

Гэрэл покачала головой, продолжая задумчивым взглядом смотреть на себя. Она машинально гладила рукой щеки, уголки губ, и мысли ее были об одном: «Он или не он?..»

В это время Дамдин уже был у памятника Сухэ-Батору. На площади никого не было. Он обошел памятник несколько раз и отправился в парк, где также было безлюдно. Вышагивая по его центральной аллее, он попытался восстановить в памяти все, что произошло несколькими минутами раньше. «Надеюсь, Гэрэл на меня не рассердилась… А не испугал ли я ее?..» — вдруг встревожился он, но тут же успокоился: он увидел себя и Гэрэл как бы со стороны, будто это был не он, а кто-то другой.

Вечерний Улан-Батор сверкал огнями. Дамдин посмотрел на запад, потом на восток, постоял немного, раскинув руки, затем медленно и осторожно поднес их к груди, будто в них собраны были все звезды.

«Родной и любимый мой город! Здесь я встретил Гэрэл… Здесь я нашел свое счастье!» — вырвалось у него из глубины сердца. Ему казалось, что он держит на руках Гэрэл, окруженную яркими вечерними звездами.

Наступил последний день старого, уходящего года. Впечатление такое, что все жители столицы высыпали на улицу. Особенно многолюдно в магазинах. Галдит и шумит детвора — мороз ей нипочем. Одни радуются тому, что наступили долгожданные каникулы — теперь можно и повеселиться, сходить в кино или цирк. Другие ждут не дождутся — какой подарок приготовил нам Дед Мороз?

В некоторых айлах уже украшают елки, но большинство горожан еще обходятся без нее, хотя во всех школах, в клубах и дворцах культуры новогодний праздник справляют уже несколько лет. Очень скоро, видно, этот обычай придет во все дома. Родителям с каждым разом все тяжелее становится выдерживать натиск детей:

— У нас в школе была такая красивая елка!.. У Даримы дома елка светится!.. Какой же может быть новогодний надом без елки… К следующему Новому году буду собирать игрушки.

Молодежь суетится больше всех:

— Где бы раздобыть пригласительный билет?.. На маскарад бы попасть. Вот это мне больше всего нравится…

— Если у тебя есть какой-нибудь чудной костюм, беспокоиться нечего — пустят!.. А ты стань Дедом Морозом!

Все спешат, особенно те, кто сейчас в пути: поспеть бы домой до наступления Нового года!

Стоят трескучие морозы, но в кабине тепло. А Дамдину кажется, что это солнечные лучи, пробиваясь сквозь стекло, так пригревают.

Вдоль дороги мелькают стройные ели. Зеленая хвоя едва заметна под укрывшим их снегом. Лесовоз изредка трясет на колдобинах.

Лесорубы при необходимости сами между собой решали, кого посылать в город. Иногда желающих набиралось много, и тогда приходилось бросать жребий, но сегодня Дамдин ехал в город по особому случаю: его, как передовика, пригласили на новогоднюю елку, которую организовывал горком ревсомола для передовой рабочей молодежи. Эту весть привезли лесовозы, но никто сначала не поверил.

— Наверно, просто так вызвали… Не помнится, чтобы на новогодний надом пригласительные выдавали, — обсуждали парни эту новость за обедом.