Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

Балагур Жамба любит подшутить над друзьями. Когда Дого угощает его чаем, он всякий раз приговаривает: «Точно у матери родной чай пью!» Есть еще горбатый Ванчик, тот постоянно бранит свою машину. «Отделаться бы от этой колымаги, дать отдых костям».

У Демида машина обычно ползет еле-еле, как черепаха. Он любит рассказывать, как один раз в своей жизни он отважился прибавить скорость. «Почти сто сорок километров выжал…» — уверяет он.

Приезжает сюда и щеголь Радна, франтоватый парень. Где бы он ни остановился, обязательно вымоет, вычистит свою машину. Кабина внутри обита пестрой тканью, над ветровым стеклом — бахрома с кисточками, к радиатору припаяна в круглой металлической рамке фотография, где он снят с женой. И тут же развевается красный флажок, обшитый позументами. Покрышка на капот вышита по краям орнаментом с молоточками, а посредине — фигура скачущего изюбра. Его машину сразу узнаешь издали. Кроме них ездят мимо поселка еще Буря Арсад, Хвастун Гочо, Пузан Джид, До, Рыжий Тэшиг, Нелюдим Санажа, Горемыка Хорло…

Интересно, кто сегодня к ним пожаловал?

Когда шоферы приезжают вдвоем или втроем и обедают у нее, они любят посидеть, поговорить о городских новостях. А Дого сидит возле печки и слушает их беседу, как ребенок — сказку. Случалось, кого-нибудь из них она и ругала — примчатся пьяные, опрокинут ведра и котлы, которые она поставила на улице. А то бензин один у другого украдет. Иногда в кабине рядом с шофером она видит девушку. Парни обычно делятся с Дого своими тайнами, и иной раз, чтобы припугнуть их, она грозит рассказать все начальству.

Так кто же там приехал? Ладно, подойду — увижу.

Она не спеша подошла к юрте и тут увидела, что машина новехонькая, точно только что сшитый дэли, — так и блестит свежей краской и на двадцать локтей выше бортов нагружена шерстью. Видно, сильный мотор!

«Постой-ка! Нет ни у кого из наших шоферов такой машины. Кто же приехал?» На дверцах кабины алели пятиконечные звезды, а еще она заметила какие-то буквы и цифры. «Должно быть, шерсть в город везут. Видно, городская машина. Но вот что это за буквы и цифры? Что-то она прежде не видела таких знаков на машинах, хотя машин стало много, не мудрено и запутаться. Разве запомнишь все грузовики, что проезжали здесь вчера, позавчера. Видно, для того и нарисовали такие знаки, чтобы различать машины». Шаркая гутулами, она подошла к куче аргала, высыпала тот, что принесла, и хотела кашлянуть погромче, чтобы подать знак неведомому гостю, но горло перехватило от волнения. «Постой… Уж не сын ли приехал?» Мысли смешались. «Приехал же пять лет спустя сын Дэндэва. Может, и мой… кто знает?..» И она, внезапно обессилев, опустилась на землю. Сердце гулко забилось. Прошли секунды, а ей казалось, что прошел едва ли не час. Дого торопливо встала, стряхнула с подола грязь, поправила платок на голове и, глубоко вздохнув, повернулась к юрте. И тут в дверях юрты показался мужчина в белой рубашке, черных брюках, в сверкающих шелковистым сафьяном сапогах с синими кожаными подошвами.

«Да ведь это Левша», — подумала Дого, и на глаза ее навернулись слезы. А гость, откинув назад густые жесткие волосы, падавшие на лоб, сказал:

— О, вы уже пришли. Я и не знал.

Дого выронила грабли, как подкошенная упала на землю и горько, навзрыд заплакала. Левша, не понимая, что происходит, смотрел на нее с удивлением. Потом быстро подошел к ней и бережно поднял с земли. Слезы струились у Дого по щекам, все лицо было мокрым от слез.

— Что случилось, мама? Что с вами?

Он расстегнул верхние пуговицы дэли. «Наверно, ослабла от жажды и голода. А может, это я испугал ее?» Он вспомнил, что есть способ привести в сознание человека, вдувая ему в рот папиросный дым, торопливо закурил, подул ей в рот. Старушка открыла глаза, закашлялась и приподнялась. Сняв с головы платок, она вытерла глаза, всхлипнув, как обиженный ребенок, несколько раз подряд вздохнула и, по-видимому, успокоилась. Дого посидела молча несколько минут и обернулась к шоферу:

— Хорошо ли доехали?

Он подал ей пиалу с холодным чаем.

— Хорошо, хорошо. А вы как себя чувствуете?

— Да что об этом говорить… — Она взяла пиалу, сделала несколько глотков и выплеснула чаинки.

— Что это с вами? Голова закружилась? Или я напугал?

— Да нет же, нет! Я и сама не знаю, что со мной… Показалось вдруг, что приехал сын, вот и расстроилась. — Она глубоко вздохнула, словно желая вобрать в себя побольше воздуха. Левша так толком и не понял, о чем это она говорит. Дого немного помедлила, посмотрела на машину, стоящую возле юрты.

— Получил новую машину? Хороша!

— Это точно. Машина отличная. Взял обязательство проехать на ней двести тысяч километров, — сказал он и засмеялся.

— Да, человек, у которого такая машина, может всего достичь, — сказала Дого, сноба глубоко вздохнула и вошла в юрту. Шофер просиял и с гордостью посмотрел на свой грузовик. «И впрямь хорош. Рядом с моим стареньким «ЗИС-5» точно десятиэтажный дом». Он шагнул в юрту следом за старой Дого. На огне в раскаленном котле что-то булькало, по юрте плыл запах вареного мяса. Дого приподняла крышку и заглянула в котел.

— Что это ты варишь, сынок?

Шофер, потирая руки, ответил:

— Захотелось накормить тебя свежим бульоном, мама, купил по пути в одном айле барашка, вот решил сварить.

— Теперь домой не привезешь целого барашка. А еще говорят, горожане любят степную баранину.

— Ну и что ж такого. А знаете, зачем я приехал? Я приехал, чтобы вас забрать. Вот посажу в свою новую машину Большую маму и увезу. — И, вытащив из кармана папиросу, он сел у порога и закурил.

— Ну, это сказка о том, как из пуха караганы делать войлок! Зачем же я поеду, сынок?

Шофер ничего не ответил, он молча задумчиво смотрел в раскрытую дверь.

Днем и ночью, зимой и летом, когда бы они ни приехали, она согревала их теплом своего сердца, помогала скорее избавиться от дорожной усталости. Вот и решили шоферы отплатить добром Большой маме. Долго спорили они, что же для нее сделать, и решили отвезти ее в столицу на праздник. И сегодня Ойдов приехал, чтобы забрать ее с собой.

Когда Дого вышла, чтобы открыть тоно, предрассветная мгла покрывала землю. Никогда еще она не вставала так рано. Вокруг тишина, только слышно, как шуршат мелкие камешки при каждом движении лежащей возле юрты верблюдицы, как медленно пережевывает она свою жвачку. Слева от юрты выстроились в ряд пять машин — сейчас, в туманной дымке, они похожи на скалы. С той стороны доносятся запахи бензина, солярки, краски. А с другой стороны влажный ветер несет аромат степных трав. Шоферы спят. Кто в кузове машины, на тюках с шерстью, кто в кабине. Дого идет осторожно, на цыпочках, набирает в подол аргал из большой кучи и возвращается в юрту. Она старается не шуметь, чтобы не разбудить парней.