Ахмед Рушди - Кишот [litres]

Они с легкостью могли убить его, но не сделали этого. Возможно, посчитали, что он этого недостоин. А может, потому что он не был реальным. Может быть, и из-за того, что они всю жизнь были загнаны в рамки, держали себя в руках и, по непонятной причине сорвавшись с поводков, чувствовали себя неуверенно. Возможно, просто привыкали к собственной силе. Как бы то ни было, они бросили Санчо на дорожке в парке – избитого, но живого, – подобрали портфели, надели пальто и растворились в тьме. “Чхимат! Кхаджу а! – орал он им вслед. – Клоуны! Онанисты паршивые!”, но голос его был слишком слаб, чтобы они его услышали. Что, возможно, было к лучшему.

Осознание родительского долга почти полностью вырвало Кишота из состояния полудремы, в котором он провел большую часть своей жизни. Он непрестанно курсировал между “Блю-йоркером”, ближайшей аптекой и супермаркетом и таскал сыну горячий суп, готовую курицу, чизбургеры, мази, обезболивающие и перевязочные материалы, и даже пропустил из-за этого несколько выпусков “Настоящих домохозяек Атланты”, несмотря на страстный интерес к излишне полным губам Ким Золсиак; к тому же он пропустил момент, когда – несправедливо! совершенно несправедливо! – из шоу выгнали Кенью Мур, чтобы ее уход послужил всем уроком – нужно учиться хранить секреты. Санчо повезло. Все его тело было покрыто сеткой синяков и кровоподтеков, но ему удалось избежать переломов и серьезных внутренних травм. Кашемировое пальто было сильно испачкано, но тоже вышло из переделки живым. В настоящий момент ребенку требовались лишь отдых, сочувствие, болеутоляющие и чизбургеры.

В багажнике “шевроле” Кишота хранился небольшой портфель с остатками образцов опиоидов, продажей которых он зарабатывал на жизнь, когда работал в SPI. В первые дни Кишот давал их Санчо, очень внимательно следя за дозировкой. Опечатанный контейнер на самом дне портфеля с единственным оставшимся у него образцом сублингвального фентанилсодержащего спрея InSmile™ он так и оставил нетронутым. Санчо быстро шел на поправку, как все, кто молод, но настроение его оставалось крайне мрачным.

В дни выздоровления Санчо, которые они вдвоем почти полностью проводили в полутемном номере, слушая проникающие сквозь тонкие стены звуки сексуального наслаждения и смотря телевизор (не порно), прибавляя звук которого они надеялись заглушить их, что помогало лишь до очередного визита гостиничного менеджера, вызванного жалобами от жильцов соседних комнат – громкие голоса звезд реалити на канале “Bravo” сбивали им, знаете ли, настрой… В эти трудные дни они почти не разговаривали, за исключением ситуаций, когда Санчо высказывал какое-нибудь желание, а Кишот расшибался в лепешку, чтобы его выполнить. Каждый был погружен в свои мысли.

Мысли Санчо были исключительно о побеге. Выпустите меня отсюда. Мне плевать, что он мой отец, что он меня любит и что я разобью ему сердце и т. д. и т. п. Я должен наконец взяться за собственную жизнь. Когда мы ехали сюда, я всю дорогу думал, что отомщу ему, уведя у него его любимую Салму. Теперь мне на нее плевать. Единственная месть, которой я жажду – моя собственная свобода. Конечно, он не произносил подобного вслух, но было видно, что мысли булькают в нем, как жаркое в печи.

Кишот же, напротив, дни напролет занимался самобичеванием. Избиение Санчо ввергло пожилого человека в состояние полной неопределенности, он снова и снова спрашивал себя, правильно ли живет, и даже о том, насколько верным было его сумасшедшее желание стать отцом, которое привело к появлению на свет Санчо. На протяжении долгого времени он был кем-то вроде бездомного, его жизнь протекала в багажнике автомобиля с быстрыми остановками в дешевых мотелях… Может ли такой человек иметь право привести в этот мир ребенка? Он даже решил, что должен извиниться перед Санчо, но понял, что юноша поймет это неправильно и будет думать, что отец не хотел, чтобы он появился на свет.

В эти дни – отец, поглощенный заботой о сыне, сын, упивающийся тревогой отца, – они все больше отдалялись друг от друга, и великое странствие, начатое Кишотом, было все дальше от них. Однажды, проснувшись среди ночи от плотоядных стонов соседей, Кишот почувствовал: настал момент истины. Довольно с него этих оргазмических мотелей! Его главная и единственная цель – обеспечить достойную жизнь для своего ребенка. Он непременно свяжется с сестрой, вместе они преодолеют трещину между ними и смогут обеспечить Санчо стабильную семью, которая ему нужна. Именно так все в мире связано. Только так можно достичь гармонии и умиротворения пятой долины. И возможно, тогда ему будет дано увидеть дорогу к Возлюбленной. Он не мог быть достоин Возлюбленной, никак не мог. Как он не понимал, что мнить себя достойным просто смешно? – смешно до тех пор, пока он не оправдает себя в глазах той, с кем связан плотью и кровью.

Он позвонил ей. Он не был уверен, что она сохранила прежний номер, и просто набрал тот, что знал, и она ответила. Когда он услышал ее голос, в горле встал комок, и он не смог говорить.

– Кто это? – спросил голос сестры.

Он не говорил.

– Я вешаю трубку, – сообщил голос сестры.

– Жэ Тэ, это ты? – спросил он дрожащим голосом.

Теперь молчала она. Чуть погодя спросила:

– Смайл-Смайл, это на самом деле ты?

– Да, – ответил он. – То, что от меня осталось.

– Ты где? – спросила она. – Здесь в городе?

– В ночлежке у тоннеля Линкольна. Со мной мой сын.

– Твой сын… Боже мой. Сколько времени прошло.

– Прости меня, – сказал он ей, – за все. Просто прости.

– Приезжай поскорее. Ты можешь приехать? И привози этого твоего… твоего… сына.

Как только Кишот повесил трубку, Санчо спросил:

– И все? Это все? Хочешь сказать, вот так просто? Каждый из вас потерял по полжизни, а это было так просто прекратить? Правда? И это все, что ты сказал?

– Похоже на то, – согласился Кишот.

– Вау, – заявил Санчо. – Просто охренеть!

Брат, Автор, потерял связь со своим единственным сыном несколько лет назад. Молодой человек был высоким худым занудой в очках, никто не ожидал, что он способен однажды сбежать из дома, однако после того, как он бросил “хуже, чем бесполезный” колледж, заявив при этом, что “больше никто и никогда не заставит меня написать эссе”, в его поведении начали прослеживаться странности – он стал запирать дверь в свою комнату, где дни и ночи напролет не отрывался от компьютера; бог знает, что он там делал – слушал музыку, смотрел видео, играл в он-лайн-шахматы или развлекался просмотром порно. Сын жил со своей матерью-американкой, Бывшей Женой Брата (еще одна страница в жизни, которую Брат предпочел не открывать вновь и ничего не знал о содержании новых глав в ней), в одном из многочисленных баснословно дорогих небоскребов Верхнего Ист-Сайда. Бывшая Жена была счастлива в новом браке, это факт, другой же факт заключался в том, что не кто иной, как Брат, познакомил ее когда-то с ее нынешним китайско-американским мужем, в то время одним из своих друзей, дружба с которым теперь прекратилась, это был – тоже вполне достоверный факт – богатый, успешный и хорошо известный в городе человек, а это тебе не шутка. Сын страдал от тяжелого конфликта лояльностей. Видел, что его отец, скажем прямо, не особо успешен в жизни, в то время как отчим постоянно приобретает то новый спортивный автомобиль, то загородный конноспортивный клуб, и постепенно начал испытывать стыд за отца, который со временем перерос в гнев. Он злился на Брата и его Бывшую Жену, а потому все дальше уходил от них в свой собственный тайный мир.