Йожеф Дарваш - Город на трясине

Уже чуть ли не само собой подразумевалось, что, когда через несколько месяцев гитлеровская Германия коварно нападет на Советский Союз, с которым она заключила договор о ненападении, наша господствующая верхушка первой станет соучастницей этой захватнической войны. Какое имело значение, что среди наших соседей Советский Союз был единственным государством, к которому даже по Трианонскому договору мы не имели никаких территориальных претензий? Но в конце концов существует и идеологическая война — «священная война», новый крестовый поход против «большевистской заразы»… А поводом для вступления Венгрии в войну послужила спровоцированная гитлеровцами бомбежка Кошицы…

За политическими кулисами Бардоши оправдывал эту спешку тем, что нам-де необходимо опередить румын и словаков, чтобы таким образом заслужить особое расположение Германии. Неужели это и явилось подлинной причиной вступления в войну? Неужели это произошло потому, что венгерская реакция, которая до сих пор любой свой шаг предпринимала только под давлением со стороны Гитлера и его нилашистских наймитов, на сей раз, проявив необычное проворство, с головой погрузилась в войну? Вовсе нет! Это была та самая война, подготовка которой вполне пришлась ей по вкусу. Растущий и крепнущий Советский Союз — свободная родина трудящихся — на протяжении двадцати лет искушал, расстраивал все мечты венгерской реакции, и теперь она ретиво ринулась на помощь Гитлеру в надежде, что Германия уничтожит этого врага. Она не нуждалась ни в давлении со стороны Гитлера, ни в понуканиях нилашистов. В «святом и прекрасном» деле войны против СССР вся венгерская реакция выступала единым фронтом, и в этом ей не мешали даже те, кто ради своей собственной материальной выгоды с беспокойством пытался оградить национальную независимость страны от поползновений со стороны гитлеровцев.

И венгерские войска двинулись на восток, чтобы помочь союзной «великой Германской империи» уничтожить «власть сатаны», «родину антихриста». Пропаганда опять взяла на вооружение преступный и глупый лозунг: «Бастион Запада в борьбе с Востоком». «Оградить христианскую культуру и западную цивилизацию от большевистского варварства!» — кричала она во всю глотку, распространяя невероятнейшую ложь о положении дел в Советском Союзе в тот самый момент, когда гитлеровцы подвергали зверскому, варварскому опустошению цветущие земли Украины.

К сожалению, в некоторых частях венгерской армии фашистские варвары нашли себе верных сообщников. В истекшие двадцать лет наша армия была главным носителем контрреволюционного духа, удобной средой для восприятия гитлеровско-фашистской заразы, включая даже прививку ее наиболее звериных инстинктов. Передо мной лежит книга под заглавием «Военный дневник», изданная группой Зрини из ордена Витязя в 1942 году и отмеченная конкурсной премией. Автор одной из записей взводный Шандор Криштоф подробнейшим образом рассказывает, как он со своим взводом помогал гитлеровцам истреблять в селах евреев. Он описывает, какое наслаждение доставлял ему расстрел женщин и детей, пытавшихся спастись бегством, а в заключении воздает хвалу господу богу за то, что он, Шандор Криштоф, смог принять участие в уничтожении заразы.

Это не просто пример того, что пропаганда фашистских варваров превратила наших солдат в соучастников подобных зверских расправ. По-видимому, имели место десятки еще более страшных эпизодов. Потрясает самый факт — эта книга издана, и ей присуждена конкурсная премия. Не означает ли это крайнюю степень маразма? Вряд ли можно признать смягчающим то обстоятельство, что через некоторое время правительство Каллаи [13] Каллаи Миклош (1887—1967) — реакционный политический деятель хортистского режима, крупный помещик. С марта 1942 по март 1944 года — премьер-министр. — Прим. ред. изъяло эту книгу из продажи.

Гитлеровская пропаганда, уже беспрепятственно распространявшаяся по всей стране, под знаком призыва к «священной войне» против Советского Союза кое-кого вдохновила на «славные подвиги». Пресловутый случай в Нови-Саде в январе 1942 года в Воеводине впервые показал, какими гнойниками покрыла тело нации фашистская зараза, какие омерзительные инстинкты всколыхнул венгерский империализм, когда он, прикрывшись ширмой «идей святого Иштвана», породнился с гитлеризмом.

В январе 1942 года садисты из группы следователей по внутренним делам устроили в Воеводине охоту за коммунистами и сербскими четниками. Они схватили и замучили до смерти сотни людей, особенно зверствовали в сербских селах Бачки. Однажды погранохрана в Обече доложила, что сербские четники открыли огонь по венгерским жандармам. До сего времени так и осталось неясным, соответствовало это действительности или нет. Во всяком случае, командир сегедского корпуса, немец по происхождению, генерал-лейтенант Ференц Фекетехалми-Цейднер предпринял против Бачки карательную экспедицию.

Сперва была прочесана так называемая Шайкашвидек. Четников искали в Жабье, Дюрдево, Чуроче и Сентиване. Под подозрением находился каждый серб, и, конечно, подозрительными заранее объявлялись все евреи. В этих селах тут же на месте было казнено около трехсот человек. Экономя патроны, палачи обезглавливали свои жертвы просто топором…

Но этого им показалось мало. Заявив, что четники пробрались в Нови-Сад, они провели облаву и там. Населению было запрещено появляться на улице; жандармы, воинские патрули обыскивали каждый дом. Специально подготовленные люди устроили ужасающее кровопролитие. Богатых сербов и евреев приканчивали, врываясь в их дома, беспощадно расправлялись с их семьями, все имущество подвергалось разграблению. Часть людей согнали на берег Дуная, мужчинам и женщинам приказали раздеться чуть ли не догола. Они были оттеснены на середину замерзшей реки и все до единого — и матери с детскими колясками, и еле передвигающие ноги старики — расстреляны. Затем во льду вырубили проруби, туда сбросили трупы убитых. В итоге за два дня было убито три тысячи пятьсот человек…

Помнится, передаваемые из уст в уста слухи об этих невероятных ужасах расползлись по всему Будапешту. Подавляющее большинство населения осуждало совершенное злодеяние, но не нашлось никого, кто осмелился бы публично выступить против этой зверской расправы, которая стала навечно позором для венгерской общественности. В парламенте не нашлось ни одного депутата, а на церковной кафедре — ни одного священника, который посмел бы во всеуслышание заявить, что венгерский народ не отождествляет себя с людьми, совершившими эти ужасные преступления, и не желает иметь ничего общего с Фекетехалми-Цейднером, Кароем Граши, Мартоном Зольди и их соучастниками в массовых убийствах. «Безумство храбрых» проявил только Эндре Байчи-Жилински — он направил правительству памятную записку протеста, но нилашисты и Райниш пригрозили, что прикончат и его как «изменника родины»…