Марта Кетро - Рассеянная жизнь

— Сколько у тебя, четыреста пятьдесят? Вот как раз за эти деньги сделаю тебе билет Москва — Ёбург — Тель-Авив и обратно, и гостиницу на неделю.

— А виза? — заикнулась фасолька. — Там же ещё виза нужна, приглашение какое-то…

— Приглос нарисуем, визу там поставим, в Ёбурге, паспорт сейчас сдавать не надо, всё там, — туманно ответил он.

Потом предложил выбрать даты, и она сразу поверила и решила ехать на Рождество. Отдала деньги, взяла расписку — чин чином, с печатью ООО, и принялась считать дни.

Джеф не объявлялся, но она думала, что главное доехать, а там сориентируется. Под этим туманным словом фасолька понимала, что выйдет из самолёта и как-нибудь быстро разберётся, у неё же была газета с его фамилией, там и адрес редакции есть. Найдёт, спросит и он сразу выйдет к ней, а она не кинется навстречу, а будет стоять и смотреть, как он подходит, и запомнит каждую секунду и каждый сантиметр пространства между ними и каждый волосок его бороды. А уже потом прикоснётся, обнимет его и хрен отпустит — хватит, отпускала уже один раз.

И вот в январе, почти ровно через два года после того, как виделись в последний раз, фасолька бегала по площади возле метро, откуда он тогда уезжал. Но никакого автобуса с группой, никаких турагентов не было и телефон их не отвечал. «Наверное, рейс отменили, — думала она, стараясь не паниковать. — Завтра пойду к ним в офис, узнаю. Домой сейчас нельзя, маме наврала, что до начала семестра поедет к подруге, с ребёнком помочь. Завтра с утра можно будет вернуться, сказать, что к той родители из другого города неожиданно прикатили, ну или ещё что, а сегодня придётся у Альберта перекантоваться», — решила она и двинула на Арбат.

Там, возле аптеки на Калине, случилось непонятное. Она шла, загребая промокшими сапогами грязный снег, и вдруг щиколотки обеих ног обожгла резкая боль. Почему-то пришло в голову, что от троллейбуса оторвался провод и долбанул током. Идея дурацкая, но никак иначе этот короткий резкий удар она объяснить не могла.

У Альберта была Ирка, и фасолька буквально с порога увидела, откуда взялась её кличка. Сбросила куртку и сапоги, разделась и пошла к ним. Вежливо потрогала пальцем белую шёрстку, а Ирка выплюнула то, что было у неё во рту, и предложила сделать чай. Но потом они всё же вернулись в постель, и фасолька с удовлетворением подумала, что теперь в её жизни случился настоящий разврат. Не особо понравилось, правда, зато можно сразу две галочки поставить — групповуха и с женщиной.

На следующий день поехала в турфирму, никого, конечно, не нашла, но ещё немного надеялась, что они после Нового года отдыхают. Вернулась домой, мама посмотрела странно и сказала: «Ну вот и хорошо, не надо тебе туда».

Фасолька иногда задумывалась, что вот сама она живёт в любовном мороке, в сдвинутой реальности, где сначала откуда-то сваливаются деньги, и ты надеешься, что сейчас боженька на крылышках перенесёт к милому, а потом тебя на эти деньги убирают, и жизнь снова рушится к чертям. Но мама-то почему верит в нелепые отмазки про каких-то там подруг, гибкое расписание в «кульке» (на самом деле фасолька собиралась несколько дней прогулять), во все её сомнительные отлучки «по делам». При том что обычно она жутко подозрительная и на ровном месте обвиняла фасольку «в распутстве» в те годы, когда та была ещё девицей. Теперь же будто ослепла — то ли фасолька умудрялась распространить свой морок и на неё, то ли мама отчаянно боялась увидеть правду. А может, тот мир, где мама росла и жила прежде, рухнул, а о новом она ничего не знала до такой степени, что вынуждена была принимать на веру всё.

Фасолька потом ещё пару раз ездила в московский офис тех жуликов, но так никого и не нашла. Однажды зашла к Альберту и увидела у него в постели уже двух шлюх, Ирку и Полторы Кати (ей объяснили, что это из анекдота: «Девушка, как вас зовут?» — «Катя!» — «А подругу вашу?» — «Полторы Кати»). Он и её позвал, но до неё вдруг внезапно дошло, что тогда в его постели будет просто-напросто три шлюхи, и она отказалась. С тех пор, как сорвалась поездка, она чувствовала только апатию и слабость, причём, чисто физическую, как будто тело отказывалось продолжать всю эту бессмысленную возню.

Слабости, впрочем, нашлось понятное объяснение: что-то было неладно по-женски, она зашла к платному гинекологу в Николопесковском, а тот с порога отправил её на анализы. Через несколько дней явилась за результатом, а там уже направление к венерологу лежит, благо кабинеты рядом. «Не бойся, — говорит, — деточка, два месяца бициллин поколешь и потом ещё год кровь будем смотреть. Ну, поймала и поймала, с кем не бывает? Парню-то своему скажи. Ты молодец, что пришла, а то ведь доходила уже, вся зелёная вон».

Тогда фасолька снова почувствовала тот внезапный резкий удар электрической плетью, только боль теперь захлестнула горло. Потому что такого не могло произойти с ней. Это было для конченых, падших, опозоренных, а она-то — она ведь любила и жила любовью, её история была о страсти, избранности, предназначении, а не про твёрдый шанкр, подхваченный неизвестно где и когда.

Впрочем, почему неизвестно — та несчастная ночь у Альберта была примерно месяц назад, презервативы он не любил, но всегда говорил, что здоров, а она верила.

И тут фасолька крепко задумалась. Он с тех пор наверняка узнал, что болен, не мог не узнать, у мужиков же всё на виду. Но почему не позвонил ей, не велел немедленно к доктору бежать? Денег пожалел на врача или просто плевать ему было, какая там левая девка от него что подцепила?

До неё начало медленно доходить, что «арбатского братства», которое мнилось ей, на самом деле не существует. Есть тусовка, использующая всех встречных, и там она, фасолька, вовсе не прелестная желанная девочка, а одна из многих шалав.

Это было так плохо, что фасолька просидела дома до самой весны, выезжая только в «кулёк» и на уколы. Дома старалась пользоваться отдельной тарелкой и кружкой, как падшая женщина из старого кино, хотя врач сказал, что бытовичок подхватить — это очень постараться надо.

Анализы её быстро пришли в норму, рецидивов не было, но стыда она натерпелась на всю жизнь.

После недолгих сомнений позвонила Ирке, чтобы предупредить, хотя и не знала, как сказать. Но Ирка, похоже, была в курсе и давно придумала безопасную формулировку, чтобы и народ не отпугнуть, и весточку донести:

— Слышала? Полторы Кати залетела от Альберта, хотела рожать и чтоб женился, а как пошла анализы сдавать, там такоооое нашли… Так что Катя на аборт двинула строевым шагом, а потом к маме, в Зажопинск свой — нужна она такая Альберту. Жалко, конечно, девке всего семнадцать. Дала ей своего доктора, он без вопросов помогает. Хочешь, поделюсь? Вдруг пригодится когда.