Николае Есиненку - Деревянная пушка

— Девка! Опять девка! — в отчаянии кричит мужик и, не останавливаясь, бросается в пруд.

— Утопиться хочет, дурак! — комментирует Илие.

— Ничего, сейчас я его подцеплю… — Кирикэ направляет лошадь к тому месту, где исчез под водой несчастный отец тринадцати девочек.

— Аристел! — командует пожарник с берега. — Чему я вас учил! Ныряйте!

— Се ля ви! — шепчет Дада.

К счастью, «утопленник» появляется на поверхности воды и торжествующе кричит что-то неразборчивое. В руках у него — огромный зеркальный карп килограммов этак на шесть.

Дада восхищенно всплескивает руками:

— Вот что такое настоящая любовь!..

Большой оркестр перед Домом культуры блещет медью начищенных труб. Двадцать два музыканта в шикарных костюмах под управлением гордого дирижера наяривают туш. Опять и опять.

Управления стоит телега. Рядом с ней — насквозь мокрые Кирикэ, Аристел и Илие. С нескрываемой завистью смотрят они на оркестрантов.

— Нет, так не пойдет! — взрывается Кирикэ.

Он яростно стучит барабанной колотушкой в створ ближайших ворот.

В калитке появляется хозяин:

— Что случилось?

Аристел отодвигает Кирикэ в сторону.

— Здравствуй, Григоре, как поживаешь? — И не дожидаясь ответа: — Скажи, у тебя ничего не намечается в ближайшие дни? Крестины или, скажем, другая какая радость?

— А что, опять вас на работу гонят?

— Да разве мы против работы? Пожалуйста!.. Но хоть бы раз в неделю, раз в месяц поиграть! Нельзя, чтобы песни не звучали! Они умирают, когда их не поют… Мы уже не молоды, скоро конец, но вот песни… душу отвести бы!

— Ну, если душу… — задумывается Григоре. — Тогда собирайтесь и играйте по ночам.

— «По ночам»! — сердится Илие. — Да ты же первый пойдешь жаловаться в сельсовет, что тебе спать не дают! Не понимаешь ты нас…

— И не поймет, — заключает Аристел. — Нет, по ночам, тайком — это не выход. Песне нужен праздник — вот что я вам скажу!

А Кирикэ уже стучит в другие ворота, заглядывает внутрь и тут же испуганно бежит прочь. Из калитки с лаем выскакивает огромная собака, та самая, с которой он и Илие утром так благополучно избежали встречи.

Музыкантов как ветром сдувает.

Но Кирикэ упрям. Вот он опять поднял колотушку…

— Погоди! — останавливает его Аристел. — Это же твой собственный дом.

— Ну и что? — звереет барабанщик. — Уже и постучать нельзя?!

И стучит.

Ему на голову тут же сваливается кирпич с привязанной к нему запиской:

— Ишь ты! — удивляется Илие.

Кирикэ, ощупывая шишку, осторожно открывает калитку и входит, выставив перед собой барабан.

Барабан, конечно, застревает.

Совместными усилиями друзья заталкивают Кирикэ во двор.

Там, между двумя деревьями, вывешен огромный транспарант с надписью:

— Э-хе-хе, — говорит Аристел, пятясь к воротам, — а я и не знал, Кирикэ, что у тебя жена такая художница.

Он тянет Илие за рукав, подмигивает ему, и оба испаряются.

Кирикэ подходит к крыльцу.

Над дверью — новая надпись:

Барабанщик, маленький барабанщик грустно опускает голову.

Вечереет.

Аристел сидит на пороге.

Скрипит калитка, и во дворе появляется смуглый большеглазый Григ.

— Аристел, — просит он робко, — дай дунуть пару раз в твой тромбон… душа горит!

Аристел не отвечает.

Молчание затягивается.

Григ садится рядом с Аристелом.

— Вот, — говорит он, вытаскивая из кармана шесть конвертов и раскладывая их, как карты. — Еще шесть адресов осталось.

— Что это? — безучастно спрашивает Аристел.

— Понимаешь, я взял список всех молдавских сел… и всем разослал… может, кто-нибудь откликнется…

— Да что разослал-то?

Григ молча извлекает из другого кармана старый снимок. На потрепанной фотографии — все наши знакомые: Аристел, Кирикэ, Илие, Грэкилэ, Григ, беглый трубач и волынщица Каталина. Все молодые, красивые, с инструментами в руках.

Оживает фотография. Льется мелодия… старинный «хангул».

— Может, пригласят нас… хоть кто-нибудь.

Григ умоляюще смотрит на Аристела.

— Ладно, — сдается тот. — Бери тромбон, играй.

Но только Григ успевает прижать губы к мундштуку, во двор врывается сосед Аристела — Игнат, тот самый, что все время забывает мелодию песни.

— Пиши! — кричит он. — Пиши скорее! Тащи тетрадь!..

Григ заливается соловьем.

— Замолчи, убью! — накидывается на него Игнат. — Если собьешь меня — все!

— Давай, — говорит Аристел, — пишу.

Григ выводит совершенно невероятный пассаж.

— Забыл, — просто говорит Игнат. — Опять забыл. Вот из-за него… — он показывает на Грига и начинает засучивать рукава.

Аристел невесело усмехается.

Григ, чувствуя, что дело может кончиться для него плохо, осторожно кладет тромбон на крыльцо и отступает во тьму.

Игнат молча устремляется за ним.

Аристел снова один.

— Пойдешь ты сегодня спать или нет? — это жена.

Аристел молчит, и только ему одному слышна сейчас трепетная мелодия «хангула».

И снова раннее утро.

— Раз-два… — на площади перед Домом культуры дирижер стучит палочкой по пюпитру.

Двадцать два музыканта, все как на подбор молодые, красивые, в ярких костюмах, поднесли к губам трубы, тромбоны, флейты.

— …три! — скомандовал дирижер.

Через площадь шествуют в колонне по одному двенадцать девочек — сестер-погодков. Все они празднично одеты, с бантами на головах и в красивых туфельках (право, я не знаю, как описать нарядно одетую девочку, а здесь их целая дюжина). У каждой в руках — по блюду, а на каждом блюде — жареная рыбешка, от крошечного пескаря до огромного карпа. Медленно, как в сказке, движется этот необыкновенный кортеж.

Сопровождают его Каталина с волынкой и маленький барабанщик Кирикэ с большим фингалом под глазом.

Бум! бум! бум!

Пулей вылетает из своих ворот Аристел с тромбоном, пристраивается к друзьям.

Играют…

Дирижер большого оркестра «впадает в пассию»:

— Все! Не дают работать! Провален фестиваль!.. Дед Лисандру! Дед Лисандру! Да где ж его черти носят!..

А девочки уже возвращаются назад, только теперь вместо рыбок на блюде у каждой — цветок!

Позади идут счастливые отец и мать. Отец несет новорожденную — тринадцатую дочку. Следом за ними — наши музыканты, в тем числе и Илие. Он опять опоздал: слушал, видать, последние известия — и заслушался!..

Вид у музыкантов счастливый — им, кажется, наконец повезло. Они играют! Играют!

Кирикэ, изнывая от блаженства, подбегает к рации:

— Алло! Лисандру! Передай председателю, что мы играем. Человек родился! Праздник! Неделю будем играть! Нас наняли!..