Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

Вернувшись в Нью-Бремен, Сид остановил машину перед «Морроу Хаус», взял сумку и вошел в гостиницу. Я выскользнул с заднего сиденья и последовал за ним. Он прошел прямиком в апартаменты сестры Ив. Я выждал несколько минут и тоже вошел. Они сидели за столом, за которым обычно завтракала сестра Ив. Она подняла глаза, и на ее лице отразилось облегчение.

– Вот и ты, Оди. Мы думали, что потеряли тебя.

– Я просто шатался по городу, – ответил я.

Она внимательно посмотрела на меня:

– Ты в порядке?

Я не был в порядке. От переполнявшего гнева хотелось шипеть. Хотелось взорваться и наорать на нее, на них обоих. Но я сдержался.

– Все хорошо, – сказал я. – Но я, наверное, прилягу ненадолго.

Я прошел в спальню, которую делил с Эмми, и закрыл дверь, но не до конца. Я оставил узкую щелочку и встал около нее, прислушиваясь.

– Я сказал им встретить нас в Де-Мойне, – негромко сказал Сид.

– Нам не обязательно это делать, Сид.

– Иви, до сих пор ты меня слушала. И разве не я привел тебя к успеху?

– Хорошо, – согласилась она, но я слышал сомнение в ее голосе.

– А это документы, которые надо подписать для Кормана.

Я заглянул в щель и увидел, как он достает из сумки документ и кладет его перед сестрой Ив.

– Мне следует прочитать?

– Просто подпиши, детка. Когда мы приедем, в Сент-Луисе все будет готово.

Когда она сделала, как он просил, Сид забрал документы, положил их обратно в сумку и поставил ее на пол рядом со своим стулом. В дверь апартаментов постучали.

– Войдите! – крикнула сестра Ив.

Открылась дверь, и я услышал голос Уискера:

– Сид, в шатре проблемы.

– Что такое?

– Копы кого-то ищут. Говорят, у них есть ордер.

– Кого?

– Парня по имени Паппас. Я думаю, это может быть Димитрий.

– Иду.

– Я с тобой, – сказала сестра Ив.

Я все еще подсматривал в щель и увидел, как она встала и направилась к комнате, в которой стоял я. Я поспешил к кровати и лег. Она тихонько постучалась.

– Да? – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал слегка сонно.

Она приоткрыла дверь.

– Оди, мы с Сидом уходим к палаткам. Я хочу, чтобы ты оставался здесь, пока мы не вернемся, хорошо? Не уходи, пока мы не вернемся, обещаешь?

– Конечно, – сказал я. – Что случилось?

– Ничего особенного. Просто оставайся тут.

Я услышал, как они ушли, и сразу же выскользнул из спальни. Кожаная сумка Сида стояла на полу рядом со стулом. Я схватил ее, поставил на стол и открыл. Внутри были бумаги и документы, рекламные объявления и конверты вроде того, который Сид отдал в кафе в Манкейто. Я открыл один из конвертов: там лежали три десятидолларовые купюры. В других конвертах – всего их было пять – содержались разные суммы: в двух тридцать, в двух пятьдесят и в одном сотня, – все купюрами номиналом в десять долларов. В боковом кармане сумки я нашел маленький посеребренный револьвер. В другом кармане лежал большой коричневый футляр на защелке. Я открыл защелку и поднял крышку. Внутри лежал шприц и несколько ампул с прозрачной жидкостью.

Когда мы с Альбертом путешествовали с папой, пока он развозил контрабандный алкоголь, мы регулярно посещали мужчину, который содержал подпольный бар в Кейп-Жирардо. В наш последний визит папа еле разбудил его, пришлось долго колотить в дверь, прежде чем мужчина наконец открыл. Он выглядел растрепанным и сбитым с толку, и его качало из стороны в сторону. В одной руке он держал шприц, в другой – ампулу с прозрачной жидкостью. Когда папа это увидел, то затолкал нас с Альбертом обратно в машину, и мы сразу же уехали. Когда я спросил, что не так с мужчиной и почему мы не завершили доставку, папа сердито сказал:

– Я не обсуживаю наркоманов.

«Наркотик», – подумал я, глядя на футляр в своих руках. Сид был наркоманом. Чему я ни капли не удивился.

Я подумал взять один, а то и все конверты. Но прямо-таки услышал в голове, как Альберт ругает меня за воровство. Так что я оставил деньги. Но забрал футляр со шприцем и ампулами с наркотиком. По крайней мере я лишу Сида этого запрещенного удовольствия.

Я вышел из гостиницы и направился к лугу, на котором располагался «Исцеляющий крестовый поход “Меч Гидеона”». Я увидел красный «ДеСото» Сида рядом с парой полицейских машин, припаркованных возле большого шатра, и, стараясь держаться подальше, скрылся между тополями вдоль железнодорожных путей над рекой. Через некоторое время копы вывели Димитрия в наручниках. Сестра Ив и Сид шли следом. Димитрия посадили в одну из патрульных машин, а сестра Ив и Сид коротко переговорили с полицейскими, после чего копы уехали. Сид сразу же вернулся в большой шатер, а сестра Ив некоторое время стояла в одиночестве, глядя в ту сторону, куда увезли Димитрия. Она походила на пастушку, у которой волки утащили ягненка. Потом она пошла вслед за Сидом и скрылась в шатре.

Я подумал найти Альберта, Моза и Эмми и рассказать им, что видел в Манкейто, сказать, что нам надо уходить и уходить сейчас же. Вместо этого я спустился к песчаной отмели, где у нас был лагерь и где я впервые услышал зов прекрасного, подобного сиренам, голоса сестры Ив, и где она поделилась со мной историей своего шрама. Все в тот день давило: жара, влажность, чувство предательства, смерть еще одной мечты. В березовой рощице на другом берегу собрались вороны, и в их неутихающем карканье я слышал жестокую насмешку, и в нем же эхом раздавалось предостережение Альберта: «Одного за другим».

Я ненавидел сестру Ив. Я верил ей. Верил в Бога, в ее целительство, в красивую жизнь, которая ждала бы нас с походом – во все. Теперь я видел, что она была подделкой и все это было неправдой. Как можно быть таким глупым? Сколько раз мое сердце должно разбиться, прежде чем я поумнею? Я сидел в тени тополя и смотрел на бегущую мимо бурую воду и вдруг расплакался. Это были горячие злые слезы, и мне стало стыдно, что я так открыто плачу, но радостно, что меня никто не видел.

Но я не был один.

– Оди!

Я услышал окрик Эмми и посмотрел наверх. Она с Мозом и Альбертом спускалась по берегу со стороны луга и палаточного городка. Эмми подбежала ко мне и обняла, как давно пропавшего.

– Ох, Оди, я так испугалась.

Я увидел, что она тоже плачет.

– Я в порядке, – сказал я, пытаясь вытереть слезы, пока их не увидели Альберт и Моз.

– Где ты был? – требовательно спросил Альберт, подходя. – Ты просто исчез с игры. Мы везде тебя искали.

– Нам надо уходить, – сказал я без прелюдий. – Нам надо убираться отсюда.

«Почему?» – показал Моз.

Меня так душил гнев, что я едва мог говорить, поэтому я показал: «Потому что я ненавижу сестру Ив».

Все трое уставились на меня, как будто у меня внезапно выросли рога или третий глаз.

– Но мы любим сестру Ив, – сказала Эмми.