Шурд Кёйпер - Бред какой-то! [litres]

Он поднял руки, и близнецы шлепнули по ним своими ладошками.

Я достала из кармана лист бумаги и разорвала его на шесть кусочков. Ни у кого, кроме меня, не нашлось ручки.

Итоги голосования оказались ошеломительными: один голос за Дилана, один за Донни, три за Салли Мо. Но за Донни еще проголосовали Бакс и Никель, так что у него тоже было три. Как же так вышло?

Я голосовала за Дилана. Уверена, что Дилан голосовал за меня и Бейтел тоже. Но кто третий? По идее, Донни. За себя ведь голосовать не принято. Но тогда получалось, что Джеки проголосовала за Донни. Я не могла в это поверить. Или этот кретин Донни все-таки проголосовал за себя? Ну конечно, подумала я, взрослые политики тоже всегда так делают на выборах, самодовольно скалясь на камеру, зато детей учат, что это неприлично. Принципы и правила игры – лишь для стариков и детворы!

Донни тоже остался недоволен, ему понять поведение избирателей было еще труднее. Если он проголосовал за себя, то знал, от кого ему достались три голоса. Но как обстояло дело с остальными? Он, конечно, думал, что я голосовала за себя и что… Джеки выбрала Дилана? Удар ниже пояса. Или это сделал Бейтел? Удар по морде. Он, наверное, был уверен, что после всех угроз Бейтел отдаст свой голос за старшего брата. А вот и нет. Я сдвинула медвежонка с живота на спину, чтобы Бейтел его видел и знал, что король зверей в безопасности. Пока что. Дилан взглянул на меня и кивнул в знак благодарности. «Вот же блин! – подумала я. – Проголосуй я за себя, быть бы мне сейчас президентом».

– Ладно, – предложил Донни, – объявляю второй раунд. Так полагается. Дилан больше не участвует. Хочешь еще что-нибудь сказать, Салли Мо? Может, толканешь речь?

Речей с меня хватило. К тому же я знала, что выиграю. Стоит только проголосовать за себя, и выйдет четыре голоса против трех. Салли Мо в президенты!

– Тогда я выступлю, – заявил Донни.

Во мне еще оставалась капелька приличия, и я направила свет мобильника на Донни. Вид у него был такой, будто на него напал осиный рой. То и дело хватался за голову, дергал уголком рта или встряхивал плечами, совал руку в карман штанов, будто там тоже жужжали осы, – весь он был словно склеен из тиков.

– Всю жизнь я думал о том, как создать справедливый мир, – начал он, – и пришел к выводу, что такой мир возможен, только если власть перейдет к детям. Мы, все вместе, вот эта наша маленькая группа детей может послужить семенем, из которого вырастет что-то большое и прекрасное. Я разработал планы, представил их вам и хочу их реализовать. Вместе с вами. Но мне необходимо ваше доверие. Помогите мне, и я помогу вам. Однако если вы изберете другого… Ради бога, я только за! Но тогда я не смогу стоять у руля, а на вторых ролях быть не желаю. Поэтому не ждите, что я останусь. Разбирайтесь сами. Можете хоть всю жизнь проторчать в этом бункере – я сюда больше ни ногой. И еще неизвестно, куда меня заведет язык после кружки пива в деревенской кафешке. Может, начну рассказывать всем душещипательные истории о сбежавших детях, которые прячутся в норе.

Грязный, грубый, наглый шантаж! Дам волю своему гневу. Ради победы Донни пожертвовал той капелькой человечности, которая в нем еще оставалась. Он бы и брата своего убил, чтобы стать королем, вдруг поняла я. Он бы накапал спящему в саду Бейтелу белены в ухо. О да! Какое коварство, какая жажда власти! Жаль, что я не Шекспир, а то прикончила бы Донни с помощью моего гусиного пера. Жаль, что я не Джеки с ружьем в руках, а то засадила бы пулю прямо промеж его змеиных глаз. Единственное, что хорошо, думала я тогда в бункере, – то, что теперь всем все про него ясно. Уже никто за него не проголосует, даже близнецы. Все видели и слышали, какой он негодяй, жулик, подлец.

Но один из близнецов завопил:

– Йес! Расскажи всем, где мы прячемся!

А второй:

– Возьми нас с собой, тогда все поймут, что это правда.

И Донни победил.

Четыре голоса против трех.

Джеки проголосовала за него.

Из страха, что он выдаст ее убежище.

Мне хотелось убежать отсюда, вернуться в кемпинг, в свою палатку, домой, к книгам, к дедушке Давиду. Я взяла малыша Бейтела за руку.

– Закрыть дверь! – гаркнул Донни.

Близнецы кинулись к дверце, и – бабах! – солнечный свет исчез из бункера. Донни направил фонарь мобильника на себя.

– Благодарю за доверие, – сказал он, – я обещаю его оправдать.

Затем он произнес речь, которую я забыла. Все это мне теперь было па-рал-лель-но. Я хотела убежать отсюда, взяв с собой Дилана и Бейтела. Потому что проиграла? Да мне вообще не стоило в этом участвовать, вот в чем дело. Я хотела читать, а если нельзя – просто сидеть, смотреть в никуда и вспоминать книги, которые я уже прочитала, перечитывать их мысленно. Выучить пару фраз на языке животных. Болтать и целоваться с Диланом. Потихоньку интегрироваться в мир людей и после каникул выслушивать комплименты о том, как хорошо у меня получилось. А потом, когда разрешат, опять читать.

Я попыталась понять, почему Донни так жаждет стать президентом. Ведь власть была в его руках и до выборов. Он мог выдать Джеки и близнецов в любой момент. Но если бы он это сделал, он бы ее потерял. Точнее, никогда бы не заполучил. Вот и пришлось прибегнуть к угрозам.

Интересно, понимает ли это Джеки? Если да, то власть опять у нее. Но тогда она не проголосовала бы за Донни. Так что ничего она не понимает. Донни нужно было, чтобы его избрали демократическим путем, потому что он хотел выставить себя приличным парнем. Ведь, проголосовав за него, большинство попросило его стать главным? Вот он и стал. Наверное, думает, что теперь может завоевать любовь Джеки как добропорядочный член общества, директор ЗАО «Детская революция».

Боже, как же Донни лыбился!

Но куда подевалась свирепая Джеки? Волчица, которой она была еще пару дней назад? Неужели ее укротили одиночество и тьма? Она не проронила и слова.

Так что единственное, что я помню из речи Донни, – это ее конец: «Не сомневайтесь, завтра вспыхнет наша славная революция!»

Аплодисменты, ликование, лес вскинутых рук, сжатые кулаки.

А вот и нет.

Если бы в туфте можно было задохнуться, Донни умер бы уже тысячу раз. А если бы можно было задохнуться в чужой туфте, в бункере сейчас бы валялось шесть трупов. А рядом скулил бы пес. Я ненавидела Донни. Он расселся и заявил, что денег у нас нет. Но, чтобы связаться с детьми во всех странах мира, необходима куча всяких вещей, и что мы имеем право на эти вещи и поэтому должны их украсть. Высокоодаренные близнецы оживились.

– Я сопру чипсы, – заверил первый.

– А я – кетчуп, – предложил второй.

– А я – фейерверк, – сказал первый, – такие здоровенные бомбы.

– «Кобры», – уточнил второй.

Донни приказал им заткнуться и пообещал, что скоро они смогут перечислить все, что им хочется, и получат это. Но совершать разбойничьи набеги за пределами бункера им нельзя – их могут узнать.