Шурд Кёйпер - Бред какой-то! [litres]

– Люди отличаются друг от друга не меньше, чем люди отличаются от марсиан, – сказала я. – Для тех, кто родился на Западе, будущее – это список пожеланий. Мы хотим того, мы хотим этого, мы хотим все больше и больше, но ведь существуют люди, у которых вообще нет будущего…

В этот миг мне в лицо кто-то бросил горсть песка. А потом еще одну. Песок отскочил от моих щек вверх и попал мне в глаза под очками. Оказывается, близнецы все это время слушали мою речь.

– Уродина! – крикнул первый.

– Гадина! – завопил второй.

Раздался грохот, как будто настал конец света. Или рождение Вселенной. Это выстрелила Джеки. Я подумала, что долго сидеть в бункере и не сойти с ума – невозможно. А вообще-то интересно, сколько у нее еще пуль.

– Ты как, Салли Мо? – спросила она. – Ты ведь уже почти закончила, да?

– Со мной все в порядке, – ответила я, – а как остальные?

Протирая глаза, я почувствовала, как две руки легли на мою левую ногу и две собачьи лапы – на правую.

– Так вот, – сказала я, – человек подошел к реке. У него с собой волк, коза и капуста. Он все время зорко следит за ними: стоит недосмотреть – и волк съест козу или коза съест капусту. Но теперь ему надо перебраться через реку. Он видит лодку, но она такая маленькая, что кроме него в нее поместится только что-то одно. Если он первым делом перевезет на ту сторону волка, то коза съест капусту. А если капусту, то волк съест козу.

– Так надо сначала перевезти козу, – закричал первый из братьев.

– Вот тупая! – подхватил второй.

– Правильно, – ответила я, – а потом?

Все долго молчали.

Пока Бейтел не сказал:

– Для меня это слишком сложная загадка, Салли Мо. Но на месте этого человека я бы сначала перевез через реку козу, потом волка или капусту, это все равно, а потом вместе с козой поплыл бы обратно. А потом капусту или волка отвез бы на ту сторону. А потом снова козу. И коза бы тогда отлично покаталась на лодке, три раза туда-сюда.

Бейтел, Бейтел, Бейтел.

– Елы-палы! Так и есть, – сказала я.

– Что так и есть?

– Это и есть отгадка.

– Тогда я не понимаю, что в ней сложного.

Надо выбираться из палатки. Потому что я все еще бешусь от того, что произошло дальше, а для бешенства нужен кислород. И еще я в этом году не видела ни одного ежика.

16 июля, четверг, 00:03

– Что это еще за хрень? – рявкнул Донни. – У нас тут выборы, а не конкурс загадок!

– Это метафора нашего общества, Донни, – ответила я. – Я хочу сказать, нужно хоть чуть-чуть учитывать интересы друг друга, what the fuck, мы же все разные. Кто коза, а кто капуста. Если уметь думать, как Бейтел, можно объединить всех. Предлагаю избрать президентом Бейтела.

– Это невозможно, – отрезал Донни. – Активное избирательное право для всех, пассивное – для тех, кто старше двенадцати.

– Кто это сказал?

– Я.

– А ты что, здесь главный?

– Пока нет.

– Ха! – выкрикнул Дилан.

Они оба – конечно, по чистой случайности – направили фонарики своих мобильных на Джеки.

– Может, покончим с этой игрой? – предложила я. – Какой в ней смысл? Мы подражаем взрослым, которых ненавидим.

– Тпру! – закричал Донни. Я не выдумываю, он правда закричал: – Тпру! У тебя уже была возможность высказаться, Салли Мо. Пора наконец передать слово Дилану.

– Даже не думай! – замотал головой Дилан.

– Давай-давай, чувак.

– Мне нечего сказать.

– Это и есть твоя речь? – спросил Донни.

– А кто сказал, что я должен произнести речь?

– Так положено.

– Кто сказал?

– Это всем известно.

– Кому всем?

– Кто хочет, чтобы Дилан выступил с речью? – спросил Донни.

Опять он лопухнулся: никто не хотел, чтобы Дилан выступил с речью. Все молчали, пока Брат Монах не пукнул. Тут все завопили. Мама дорогая! Откройте окно! Заткните эту собаку пробкой! Хорошо, что свечи не горят, а то мы бы взлетели на воздух!

– А ну-ка тихо, – велела Джеки.

Мы тут же замерли, точно пластмассовые фигурки. Джеки слегка приоткрыла дверцу бункера, выглянула наружу и распахнула ее настежь.

– Нам не нужен лидер, – прошептала я. – Если возникнет проблема, всегда найдется кто-то, кто ее решит. Каждый раз кто-то другой. Потому что один разбирается в том, другой в этом и никто не разбирается во всем. Все и так будет хорошо.

– Чушь собачья! – отозвался Донни.

Но это меня не остановило, потому что мне стало казаться, что я потихоньку становлюсь видимой. И не из-за проникшего в бункер света.

– Политика делает из людей мерзавцев, – продолжила я. – Поначалу ты можешь быть хорошим человеком. У тебя полно идеалов и планов, как усовершенствовать мир. Но чтобы их реализовать, тебе нужно пробиться туда, где это возможно, где у тебя будет власть. А чтобы туда попасть, нужно идти на компромиссы, врать, предавать правду и красоту. Дорога к власти кишит змеями, которые впрыскивают в тебя свой яд. Многие путники, смертельно отравившись, останутся позади. Но тот, кто доберется до вершины, будет так пропитан ядом, что превратится в невероятного мерзавца.

– Приобретет иммунитет, так это называется, – встрял Донни, – такого уже не сломать. Вот как я это вижу. Именно такой человек должен быть лидером. Тот, кто доказал, что способен выжить в джунглях, – за таких и голосуют.

Бакс и Никель спросили, можно ли высунуть головы из бункера. Подышать свежим воздухом. Джеки показала дулом на дверцу в знак согласия.

– Давайте проголосуем, – предложил Донни.

– Я голосую за Донни! – крикнул первый.

– Я тоже! – поддержал второй.

Джеки тут же втянула их обратно. И ударила. Сильно. Хлестанула по щекам. С ней творилось что-то неладное, с Джеки.

– Хорошо, – сказал Донни, – кто нарвет семь бумажек?

– Мои братья не умеют писать, – сдала близнецов Джеки, – они высокоодаренные.

– Неважно, – отмахнулся Донни, – они уже проголосовали за меня. Вы уверены?

Он высветил мобильником калькуляторы, которые сидели у братьев на плечах вместо голов.

– Если ты разрешишь нам выходить наружу, – заныл первый.

– И если вернешь нам смартфоны, – канючил второй.

– И если нам можно будет заказать в ресторане все что угодно.

– И если нам никогда больше не придется ехать на этот отстойный остров.

– И если ты хорошенько врежешь Джеки.

– И после первого удара скажешь: это от Никеля, – сказал Никель.

– А после второго: это от Бакса, – сказал Бакс.

– А после третьего: это от Никеля.

– А потом отвезешь нас к папе.

Они заплакали. Синхронно. Как будто все их четыре глаза были подключены к одному крану. Из них лились настоящие слезы, оставляя следы на чумазых щеках.

– Если я стану президентом, – сказал Донни, – мы втроем устроимся в уютном местечке. Без Джеки. Я организую угощение – все, что вы любите, и мы с вами будем строить планы, как настоящие мужчины.