Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

„Хороша я, хороша, Но плохо одета; Никто замуж не берет Девушку за это”.

Одним словом, была она бесприданницей и это ее огорчало. Потому что сегодня преуспевающих мальчиков с аэродромов без красивого платья и французских туфель в законный брак не затащишь. Кто-то надоумил Таньку съездить в Москву „на сезон”, с мая по сентябрь, чтобы там на столичной панели заработать себе приданое. Другого выхода у нее не было, и она рискнула. Наше знакомство в сквере произошло на второй или на третий день после ее появления в столице. Девушка с улыбкой сообщила мне, что уже начала свою так сказать профессиональную деятельность. Я было попытался отговорить ее от этого плана, но она только посмеялась. Моральные проблемы ее явно не заботили. Она твердо решила заработать за лето и осенью выйти замуж. Жаловалась она только на то, что ей негде поставить чемодан, который находится в камере хранения на вокзале. Да и помыться ей тоже негде. Я предложил поставить чемодан у меня и пользоваться моей ванной, благо я человек одинокий и не брезгливый. Так и договорились. Она мне не докучала. Приходила раз в неделю, всегда веселая, бодрая. За чаем рассказывала о своих приключениях, иногда смешных, а порой и не очень. Случалось ее били, когда пыталась она „крутить динамо”, как с тем черным парнем из университета Лумумбы. Раза два появлялась она в моей квартире с подбитым глазом и в порванной кофточке. Но юный ее оптимизм преодолевал все. Постепенно, овладевая приемами своей профессии, стала она неплохо зарабатывать, сняла квартиру и забрала свой чемодан. (К этому времени было у нее уже три чемодана всякого женского барахла.) История с черным студентом не подорвала ее активности. Последний раз я встретил ее сентябрьским днем в центре города. Это было примерно за неделю до запланированного ею отъезда из Москвы. Была она хорошо одета и, несмотря на тяготы своей профессии, неплохо выглядела. Танька бросилась ко мне на шею, как к родному: „Дядя Вася, дядя Вася!” С гордостью стала рассказывать, что заработала чистыми за лето 1.800 рублей. По российским стандартам сумма эта огромная. С тем она и уехала в свой Суздаль. Думаю, что со своей поразительной волей и целеустремленностью Танька добилась того немудреного счастья, о котором мечтала. И теперь форменная авиационная фуражка украшает ее суздальскую или владимирскую комнатенку.

Так рассказал о проститутке Татьяне Ж. мой друг ученый-социолог, в прошлом коренной москвич, а ныне эмигрант. Василий К. — человек серьезный. Он не склонен к идеологизации фактов или морализированию. Факты его интересуют сами по себе. Историю Тани относит он к самому концу 60-х годов и считает ее наиболее счастливой из всех ему известных историй такого рода. „Проституция в нашей стране, — говорит он, — существовала всегда. Но особенности власти, утвердившейся в России после 1917 года, наложили свой советский отпечаток и на эту древнейшую профессию”.

Советская администрация, однако, держится прямо противоположной точки зрения. О проституции в СССР говорят и пишут крайне редко, но есть вполне официальное издание, где взгляды руководителей страны изложены четко и неизменно повторяются вот уже более 40 лет. Я имею в виду Большую Советскую Энциклопедию (БЭС). В первом ее издании в 1940 году (т. 47, с. 335) в статье ПРОСТИТУЦИЯ значится: „В стране победившего социализма проституция не может иметь места. СССР — единственная страна в мире, в которой проституция окончательно ликвидирована и в которой полностью уничтожены причины и корни, питающие ее”. Спустя 15 лет, в 1955 году вышло второе издание БЭС и в томе 35-м в статье ПРОСТИТУЦИЯ на страницах 101–102 читателю снова было заявлено: „В Советском Союзе проституция ликвидирована, так как исчезли условия, порождающие и питающие ее”. Прошло еще 20 лет. В 1975 году в последнем, по счету третьем, издании Энциклопедии (т. 21, с. 114) снова подтверждено: „В СССР с победой Великой Октябрьской социалистической революции были ликвидированы основные причины проституции… В 30-е годы проституция, как распространенное социальное явление, была ликвидирована”.

Эта точка зрения Сталина и его наследников опирается на давние взгляды Ленина. В 1913 году вождь большевистской партии опубликовал статью „Капитализм и женский труд”, в которой, обращаясь к женщинам-пролетаркам, объяснял, что все тяготы их жизни проистекают единственно от того, что в мире существует капитализм, владение частной собственностью. „Пока существует наемное рабство, неизбежно будет существовать и проституция, — писал Ленин. — Все угнетенные и эксплуатируемые классы в истории человеческого общества всегда были вынуждены (в этом и состояла их эксплуатация) отдавать угнетателям, во-первых, свой неоплаченный труд и, во-вторых, своих женщин в наложницы господам” [93] Ленин В. И. „Капитализм и женский труд”. Собр. соч. Изд. 5-е, т. 23. . Вывод из этих слов напрашивался сам собой: как только будет свергнут капитализм, проституции не станет. Вместе с несправедливо отнимаемой прибавочной стоимостью пролетариат заберет у эксплуататоров и своих женщин. А коли сам Ленин заявил, что при социализме проституции не будет, то ее и быть не должно. Три издания Большой Советской Энциклопедии выражают на этот счет неизменную и вполне официальную точку зрения Кремля.

Позиция эта глубоко укоренена в сознании советских начальствующих лиц. Летним вечером 1973 года, в 60-ю годовщину написания ленинской статьи „Капитализм и женский труд”, случилось мне наблюдать, как возле гостиницы Метрополь” в самом центре Москвы милиционеры, подогнав автофургон, затаскивали в него группу молодых женщин. „Проституток вывозите?” — поинтересовался я у милиционера, возглавлявшего эту акцию. Страж закона ответил строго: „У нас в стране проституток нет, гражданин. А эти (кивок в сторону девушек) просто бляди. Вымоют пол в милиции — отпустим”.

Объяснения московского милиционера, равно как и утверждения Большой Советской Энциклопедии показались мне сомнительными. Чтобы выяснить истину, я обратился к свидетельствам недавних советских эмигрантов, живущих ныне в США, Израиле, ФРГ, Франции и Канаде. В 1981–1982 годах я взял интервью более чем у ста человек и разослал 250 анкет, в которых среди прочего были включены вопросы о проституции. На вопрос „ЕСТЬ ЛИ ПРОСТИТУЦИЯ В СССР?” положительно ответило 94 процента соотечественников, вернувших анкеты. Шесть процентов ответили „Не знаю”. Ни один из опрошенных не написал, что проституции в СССР нет. На вопрос „ИМЕЮТСЯ ЛИ ПРОСТИТУТКИ ТОЛЬКО В БОЛЬШИХ ГОРОДАХ СССР?” положительно ответили 35 процентов. Шестьдесят процентов считают, что ПРОСТИТУТКИ ИМЕЮТСЯ В КАЖДОМ ГОРОДЕ СТРАНЫ и в том числе во многих районных центрах, которые представляют собой нередко большие села. Эту свою точку зрения многие из интервьюированных и отвечавших на анкету подкрепили устными и письменными рассказами о встречах с проститутками. Рассказы свидетелей: мужчин и женщин, людей разного возраста и общественного положения позво-лют мне восстановить общую картину советской проституции за последние 25–30 лет.