Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Секретарь партийной организации института, где работала Таня, пожилая дама, пригласила новобрачную в свой кабинет. Состоялся примечательный разговор. „Никак не ожидала, Танечка, что Вы, комсомолка, выйдете замуж за француза…” — „Вы полагаете, что мне лучше было бы выйти замуж за якута или казаха?” — „Нет, это Ваше дело, но теперь Вам придется покинуть комсомольскую организацию. Вы должны оставить надежду на вступление в партию”. — „О, партийная карьера никогда не пленяла меня…” — „Вы знайте, что во Франции никто не предоставит Вам работу по специальности. Вам предстоит (подумайте об этом!) стать придатком Вашего мужа”. — „Ах, — с мечтательной улыбкой ответила молодая супруга, — если бы Вы знали, какой он милый, мой Даниэль. Быть его придатком — тоже удовольствие…” [109] Как свидетель событий, я вынужден огорчить секретаря парторганизации бывшего таниного НИИ: Таня Г. живет в Париже очень даже неплохо. Она родила второго ребенка. Муж ее открыл собственную адвокатскую контору.

В разные годы до мировой общественности доходили вести о том, какую жестокую борьбу вели за свою „заграничную” любовь даже такие международно известные люди, как шахматист-гроссмейстер Борис Спасский, пианист Владимир Ашкенази. Известный знаток русской культуры, американский профессор Такер семь лет ожидал, пока КГБ выпустит из СССР его русскую жену. В 60-е годы широкую известность приобрела история московской учительницы Громовой, которая полюбила сотрудника итальянского посольства в Москве, по слухам графа. Узнав о романе с графом, кагебешники стали требовать от Громовой, чтобы она помогла им проникнуть в посольские тайны. Женщина не пошла на предательство любимого. Ее выгнали с работы, но не позволяли нигде устроиться, а затем за тунеядство сослали в Восточную Сибирь. Только случайность помогла этой паре соединиться. На какую-то итальянскую выставку приехал Хрущев, и сотрудник посольства, граф, упросил главу советского государства освободить подругу. Как известно, в странах, где бездействуют законы, спасти гражданина может лишь милость государя. Никита (который, кстати, ввел закон о преследовании тунеядцев) благосклонно отнесся к судьбе пары; учительницу возвратили из ссылки, и она уехала в Италию.

Я опять-таки перечисляю „счастливые” случаи. Но в тени знаменитостей или тех, кому помог случай, остаются тысячи разбитых судеб, жизней. Правда, за связь с иностранцем сегодня арестовывают реже, чем при Сталине. Но зачем арестовывать, когда можно призвать „провинившегося” в армию и тем пресечь всякие его попытки выехать в страну, где живет его жена. А можно и проще сделать: при попытке подать заявления, выслать „жениха” в город, куда иностранцы не имеют доступа. И не выпускать его оттуда, пока „невеста” не покинет СССР. И так делают. А можно запугать родителей, и те примут свои родительские меры против сына или дочери, пожелавших сочетаться нежелательным для властей браком.

В 1980 году в Воронеже местный партийный босс узнал, что его дочь, которая училась тогда в Москве, забеременела от студента из Колумбии и молодые решили узаконить свои отношения. Папа из обкома партии испугался за свою карьеру и помчался в Москву. Он набросился на дочь только что не с кулаками: „Не потерплю инородца в семье!” Вместе с директрисой музыкальной школы, где училась девушка, папа-босс заставил дочь сделать аборт. „В противном случае, — заявила директриса, — мы исключим ее из нашей школы”. Чтобы пресечь попытку дочери выйти замуж за иностранца, папа из обкома лишил ее всякой материальной поддержки. И тем не менее, русско-колумбийская пара не распалась. Молодые люди зарегистрировали свой брак и даже родили второго ребенка. Но существовать этой „нежелательной” семье негде и не на что. Колумбиец живет в общежитии, он хочет закончить медицинский институт и вернуться домой врачом. Жена его с ребенком ютится у бабушки в Воронеже, в городе, куда ему как иностранцу въезда нет. Впереди еще несколько лет учения. А что потом — Бог весть. Никто не может гарантировать, что ему разрешат увезти с собой жену и ребенка. Не знаю, как в области медицины, но по части политики парень получил в СССР хорошее образование. Приехал 23-летний колумбиец в Москву рьяным коммунистом, но после нескольких лет „на родине социализма” люто возненавидел советский строй.

Отстаивая свою любовь от беззакония и произвола, молодые люди пускаются подчас на весьма рискованные действия. Русская женщина Ирина, жена американского профессора Маклелана, добиваясь права выехать к мужу, приковала себя цепями к решетке американского посольства в Москве. Не менее решительно вела себя американская студентка, полюбившая в Москве русского парня. Она долго переписывалась и перезванивалась со своим любимым и, наконец, решила лететь в СССР, чтобы подать заявление в ЗАГС. Документы приняли, но американку немедленно выпроводили из страны. Через три месяца, когда она собралась лететь в Москву на регистрацию брака, советское консульство в Нью-Йорке отказало ей в визе. Американка, однако, проявила твердость, не продала самолетный билет и заявила представителям печати, что она полетит в СССР, чего бы ей это ни стоило. Ее настойчивость заставила чиновников консульства уступить. Виза была ей поставлена за два часа до вылета самолета.

Другая американка обошла КГБ хитростью. Когда после подачи бумаг в ЗАГС ее изгнали из СССР, она поселилась в Европе. На исходе третьего месяца, когда приблизился срок регистрации, она переехала в Финляндию. Вместе с финскими туристами, которые массами навещают Советский Союз, она приплыла на пароходе из Хельсинки в Ленинград, в тот же день села на поезд Ленинград — Москва и к великому удивлению и неудовольствию кагебешников вместе со своим женихом оказалась в ЗАГСе точно в назначенный час. Единственно, что смогли сделать чины ГБ, чтобы отомстить ей, это взыскать с нее штраф в 500 рублей (сумма для СССР гигантская) за нарушение паспортного режима. Зато решительная новобрачная увезла-таки в Америку своего с трудом доставшегося ей русского мужа.

Приходится признать, однако, что в последние годы все чаще не любовь, а совсем иные побуждения толкают подданных Кремля искать связей с иностранцами. Для людей, не имеющих возможности по своей воле покидать страну даже на короткое время, такой брак становится единственным средством вырваться из советской клетки. Искать пару среди „не наших” советскую молодежь толкает также нищета и серость российской жизни, ограниченность возможностей, бесперспективность. К иностранцам в СССР ныне льнут все: политические оппозиционеры и фарцовщики, люди верующие и женщины, жаждущие денег и более высокого качества секса. Цели, естественно, у всех этих групп разные, но все видят в иностранце, прибывшем „оттуда”, человека иных возможностей, которому под силу то, что невозможно для русских. Отсюда — преклонение, иногда искреннее, порой фальшивое. Так или иначе, для огромного числа советских граждан заграница становится мечтой, иностранец — магнитом [110] Об особом успехе иностранцев у нынешних советских женщин свидетельствует следующий иронический анекдот. Американец в Москве просит найти ему хорошую женщину. Ему советуют пойти в ресторан, там за 25 рублей он найдет то, что надо. "Нет, я хочу иметь по-настоящему хорошую женщину, у меня есть чем заплатить", - настаивает иностранец. „Ну тогда отправляйтесь в театр, постарайтесь проникнуть за кулисы и за 100 рублей с вами пойдет любая самая миленькая актриса”. Американец упорствует: „Нет, я хочу самую лучшую женщину. Я могу заплатить не сто, а триста рублей…” „Ах, триста! — восклицают русские знакомые, — тогда стучитесь в любую дверь”. . Возник даже слой молодых и не слишком молодых мужчин и женщин, которые брак (по их выражению) с „фирмачем” делают целью своей жизни. Они атакуют студенческие общежития инстранцев, толкутся возле гостиниц, где останавливаются приезжие из-за рубежа. Я знаю несколько удачных случаев такого бегства на свободу через ЗАГС. В начале 8 0-х годов из Ленинграда в Лондон перебрался таким образом Виктор Б., преподаватель театрального института. Актер Анатолий Ш. точно так же добрался до Парижа. Среди ленинградских девушек существует даже четко разработанная система выезда на Запад посредством брака. Девушки ищут знакомства с финнами, которые большими группами приезжают в Ленинград по воскресеньям, спасаясь от принятого в их стране „сухого закона”. Такое знакомство можно продолжать втечение длительного времени, поскольку финны могут приезжать в СССР без лишних формальностей. Отношения с финном закрепляются в ЗАГСе легче, чем с другими иностранцами. Дева уезжает в Финляндию. Но это лишь первый этап ее „движения на Запад”. Следующий шаг состоит в том, чтобы бросить финна и перебраться в Швецию. Там бывшие финские жены просят и автоматически получают „политическое убежище” и заодно все радости шведского социального обеспечения. В Швеции сейчас живет целая колония таких беглянок.