Борис Юхананов - Моментальные записки сентиментального солдатика, или Роман о праведном юноше

Я только-только сменился с поста дневального.

Три часа утра.

Лес вторгся в часть птицами, чистым свежим холодным воздухом, росой, комариками…

— Двери закрыл?

— Ой, забыл, щас!

— Спать пошел?

— Да, хоть несколько часов соснуть…

Сапоги стянул, размотал портянки, ноги тру, настоявшиеся, загрубевшие. Пусть подышат.

Казарма непривычно тиха. Никто не храпит, не сопит, не скрипит. Укутаемся в одеяльце синее, байковое. Как мирно кричат птицы!

— Я туда прибежал полутрупом.

— Там за многих несли карабины. Аккубардия пробежал полдороги и сдох.

Старшина:

— Ну, вы сегодня обижаться не будете, если я вам сегодня постелю чистые простыни, а завтра в баню. Опять ты матюгаешься! Отвыкай, блядь, отвыкай!.. Тебе толчки чистить!.. Плохо ли, мало ли, старшина ваш, ебоноть мать, все-тки имеет восемь медалей!

Хрипловатый ласковый голос. Лысинка под фуражкой.

— Двадцать пять лет отдал, много ли — мало ли, пора на покой… А я теперь, ребята, ебоноть мать, на все уже… бросил!

Глаза круглые. Упрямо так смотрит, не мигаючи. Рот — два зуба по краям пещеры. «Вот на дембеле и вставлю, е. м.!»

Фуражку снимет, лысинку почешет, и давай матюгаться:

— Чтоб койки были заправлены, как кирпичики, е. м. Я в сорок седьмом году делал молоток ноль целых там, хрен десятых, а в армию ушел — у меня уж был седьмой разряд! А потом думаю, на хрена все это нужно!

Взвыло!

— Всем рассаживаться на программу «Время»!

— Та-а-ак! Вы что, меня не поняли?! Ста-а-ановись! Равняйсь! Смирно! На программу «Время» ша-а-агом марш!

21.06.80.

Жарища!

Красим белой краской бордюры. Начали капитальный ремонт казармы.

Старшина ласково зарядил на «работку».

— Мужики, пошли таскать мусор!

Граненая хрустальность паутины.

День. Казарма. Грязища. Откуда-то топор. Измазанные побелкой, когда-то коричневые, солдатские табуретки. Царапанье скребка по стене. Доски, доски, доски. Голые по пояс солдатики. Бочки с раствором…

— Я вот перед отъездом с ней фотографировался. Должны ребята прислать. Вот ты удивишься. У карьянок у всех глаза узкие, как у меня, а вот у бабы моей — нет! Такое строение лица, как у европейских. Глаза такие здоровые. Вот пришлют мне фотку — посмотришь!

Вечерняя прогулка и предотбойная насмешка. После обязательного просмотра программы «Время» — пилоточной охоты сержантов. Ох уж эти распоясавшиеся охотнички! Отвлекся солдатик, и летит уж в голову его пилотка комом, с первой попавшейся головы сорванная, верной сержантовой дланью посланная. Ух! Азарту-то сколько вокруг! Охота идет!

Итак, прогулка вечерняя. Ша-а-агом марш! С полчаса топаем по части, глотки надрываем бравыми армейскими: «И-ех-х! У солдата выходной! Пуговицы в ряд…»

Отходит в небытие 22.06.80.

Я опять дневальничаю в наказание за самовольную отлучку в чайную.

Приступим к «вылизыванию» сортира. Кафельный замызганный сапогами пол. Чье-то сохнущее хэбэ. Нескончаемый хлюп воды из не закрученных в отбойной спешке кранов (краников) .

— А где все щетки?

— Не знаю. Ну вот одну я возьму, буду протирать.

Тряпка, синий байк старого одеяла — ночное бессменное орудие дневального.

Неспешно, основательно домывает свое накачанное тело сержант Сандраков, маленький крепыш — сангвиник, большой любитель футбола и «знаток устава».

Бум! Хлопнула дверь. Приступим…

Чистка сортира состоит как бы из двух операций:

1) Сгоняю за день налитую усердными умываниями воду к черным дырам в кафеле. Одновременно палкой пробиваю забитые «очки» (дырки в унитазах) и выкидываю использованную бумагу.

2) Тщательно протираю пол сухой тряпкой.

Что-то я по-уставному заговорил. Даром время не теряю.

Эх-х! Приступим!..

Особое.

Каждодневная, ежечасная борьба за лидерство! Волчий закон: «Выживает сильнейший!» Походка, тон, жест — все, что выражает характер человека здесь, подгажено этим волчьим соперничеством и одновременно каким-то ущербным заискиваньем перед сильнейшим. Я и себя подчас ловлю на фальшивенке (вши-венке). Нельзя, нельзя позволять себе ни беспричинного раздражения на слабого, ни слабости перед…

Из нас собираются делать сержантов. Будут засорять мозги уставами, стройподготовкой, политзанятиями, беседами, стрельбами и т. д. и т. п. Воспримем как опыт… Не дай Бог, эти записи попадут к кому-нибудь из офицерья или сержантов! Глаза слипаются, проклятая тумбочка примагнитила.

«Держи голову выше, а надо — прикинься мышью» (Ч. Диккенс, из высказываний мисс Просс, «Повесть о двух городах»).

Сегодня ночью я, видимо, добью эту книженцию. Диккенс — ловкач, сюжетных дел мастер!

23.06.80.

На стене казармы распятое за рукава, «вниз головой», сушится чье-то хэбэ…

Утро 23.06.80.

Больше всего в этой части не любят почему-то траву… О! Это личный враг командира, каждый день на бой с ней выгоняют отборнейших бойцов. Метем, дерем траву «на складах». С подъема — даже пописать не успели — погнали.

— Ну давайте, давайте, заканчивайте! Не надо копаться! Не надо отвлекаться! Что ты там (чешу голову) вычесываешь? Яму роешь, что ли?

Салага:

— Слава богу, что меня взяли сюда! Я бегом, я даже вещи из отдела не забрал. Вот щас они уйдут на ужин, я пойду быстренько, все заберу… Учебка — спасенье мое!..

На первых порах армия кажется игрой, многие с удовольствием играют. Как вкусно, как залихватски некоторые солдатики честь отдают… Пальчики оближешь!

Со временем новизна заменяется каждодневностью и рефлексом. Человек обвыкается, смиряется. А иной этак незаметно для себя — в ревнителя. Но и это проходит… остается усталый, поживший, охрипший человек, которому все «до фени», ибо «пустое это все, е. м.» (как говорит наш старшина) .

Лозунг, который я прочел в брошюре «Воину о воинской службе»:

«БОЛЬШАЯ ЗАСЛУГА —

НАУЧИТЬ

ВОЕВАТЬ ДРУГА», —

говорит сам за себя…

Как часто, когда я стоял на этой проклятой «тумбочке», вокруг все слышимое и видимое как бы вдруг делало несколько шагов от меня, отступая перед грезой… Питер… Женушка…

Муравей похож на маленькое, юркое сопротивление с усиками и ножками, а еще — на гоночную машину…

25.06.80.

У меня дочка!!!

ТОСТ:

— Пусть твоя дочь проживет столько лет, сколько береза, которую я посажу завтра в ее честь.

Опасный тост.

26.06.80.

— А как этот завод называется? Спрессованных материалов?

— Наверное.

С утра пригнали нас сюда зарабатывать для части спрессованные, обитые пленкой плиты: ДСП, оргалит.

Трубы в виде зеленых громадных воронок.

Ну что я делаю, что?

Открытую площадку, на которой сосредоточена вся вентиляционная система, визжащая, скрежещущая, гудящая, призванная… К чему может быть призвана вентиляционная система?.. Освобождаю от стружечной пыли.