Борис Юхананов - Моментальные записки сентиментального солдатика, или Роман о праведном юноше

Вот сейчас пишу, бормочу и сам себя не слышу — такой гул. Ветер. Стружка набивается в глаза, в уши, волосы. Да какие там у меня волосы!..

— Ну что, все сделали? Щас доделаете и пойдемте. Другую работу я вам дам. Близко грудастая прорабиха подходит, хитровато в глаза щурится.

Жуть пылесосная…

Глаза хочется закрыть и не открывать, а приходится все время моргать, вымаргивать пыль.

И все-таки хорошо, что мы вырвались на несколько часов из части. Все как-то свободней дышится.

Рабочий человек ходит вразвалочку, расслабленно, раскрепощенно. Идет и отдыхает. Ему радостно идти, а быть может, и жить.

Девушка в черном халатике, толстуха, ручки в сторону, бежит (порхает) . Ой! Споткнулась, чуть не упала. Бежит. Девушка… в черном халатике.

Гимнастерку скинул. Ветер ластится, льнет. Глаза закрою и кажется, что я где-то на море, на пляже… А армия — сон.

— Чего?

— Пойдем в курилку. А она потом нам даст работу. Там мелкие детали складывать.

Какой роскошный денек выпал нам сегодня.

— Вода, наверное, столетняя. Никто не пьет, все пиво, небось, глотают. Столетняя, тысячелетняя, да какая угодно! Крючок расстегнут, рукава закатаны. Обливаюсь!

А как откушали! Сметанкой побаловались, винегретиком!

— Дай прикурю.

Эх! А через час свертываем манишки и «домой», в родную часть. Поработали на славу Родины и родного командира. Девчушки-то какие работают в столовой — пичужки. Плиточки-то какие разноцветненькие, гладенькие капитан в машину нагрузил.

— Смотри, как ветер на нас работает! Он все сметет.

Грузовик. Усталые, расстегнутые солдатики: кто спит, положив голову на руки, кто втихую покуривает. Негромко кукарекает Закарян, продувший в фанты. Ласковое солнце. Свежая зелень вдоль дороги и наш мчащий грузовик. Вот так, с кузова леса кажутся вылепленными.

— Старшине вашему пять лет жизни осталось. Как ремни сниму, больше пяти лет не проживу.

А все-таки я до тебя доберусь. Ты там хуево работаешь, ты — армян хитрый.

— Признавайтесь! У кого моя пилотка?

— Зайдешь ко мне, у меня их там штук десять валяется, вашими макушками натертые.

И опять погнали нас на работу.

Мчит, свищет время. Только пыль в глаза…

— Так, ну вы чего сачкуете? Ну-ка быстро встали! Вы чего, не слышите? А то вы щас быстро услышите. Вмиг вылетите из батареи. Я даже голоса повышать не буду, в отдел отправлю, и все.

Воскресенье, 29-е.

— У всех этих стендов траву давай — прямо руками.

— Давай-давай — поиграем в сумасшедший дом!

— Луганский! Ты что, нюх потерял, что ли? Давай работай!

— Я не понял — всю траву вырывать, что ли, или только длинную?

— Ну, вырвем длинную, но оставшуюся тоже придется. Там ведь тоже своя длинная будет. Ну, вот таким образом всю и вырвем.

— Да, по принципу царской жандармерии: все до травиночки!

— Товарищ младший сержант, я не могу так работать, в такой атмосфере.

— Все, пиздец, вешайся, шланг. Вот та дорожка чтоб через десять минут готова была!

— Товарищ младший сержант, разрешите курить и рвать.

— Пизды дам! Ебт, штаб под носом! Офицеры! Лазгиев, я тебе пятак щас набью, курит здесь стоит, блядь! Ну-ка! Побыстрей шевелись! Иди сюда, бери лопату, подальше от асфальта.

— Во-о-ов, иди, поможешь!

— Быстрей! Люди уже там все закончили, а они еще тут мозги колупают!

— Володь, ну как настроение?

— Нормально. Топиться не хочу, во всяком случае.

30.06.80.

В мойке:

— А кто у вас на рюмках едает? Начальство?

— Неужели ж мы!

Опять работаем на заводе. Делаем все что ни попадя — вот сейчас пообедали солдатушки.

Я за повара и уборщика. Оборотная сторона жизни заводской столовой. Две подружки. Милая, стройная девушка с косой, и лет пятидесяти любопытная бухгалтерша выспрашивает у «косы» подробности ее любовного увлечения. Сколько их — таких вот поживших, неукротимых женщин, поражающих жаждой неутолимой к познанию ближнего.

Девочка в синем платьице, дочка продавщицы в буфете при столовой, крутится, как в давние времена — подмастерье. Сколько ей? Лет десять — двенадцать. Сколько она всего понасмотрелась здесь, понаслушалась… Здоровенная маманя ее… Неужели и девчушка, такая тоненькая сейчас, быстрая, глазастая, такой же станет?!

А я люблю дождь.

Машина скрипит всеми своими железками, деревяшками и нашими костями. Водная пыль. Дорога — дождем натертое до блеска черное зеркало.

01.07.80.

Итак, с сегодняшнего дня официально началось наше обучение в школе.

Тьфу ты, строиться!

Утро 2-го, 5 ч. 40 м.

Сейчас пойду будить не успевших вечером подшиться.

Туман окутал казармы.

Птицы вовсю!

Вчера я заступил дежурным по батарее. За всю ночь удалось часок на матрасах, наваленных на улице, прикорнуть.

Ох-х! Как холодно, и сквозящее, что ли, зевается.

Метелочка уже где-то справа зашептала.

На два голоса — птицы: гаркают и свищут.

Телефон:

— Дневальный учебной батареи рядовой Смирнов слушает. Никак нет… Из штаба позвонили, сказали, что там арестанты (губа) и без нас уберут.

6 ч. 24 м.

Через шесть минут проору: «Ба-атарея, подъе-ем!»

— Никит, только ты давай почетче команду — металлическим голосом таким.

Ох уж вы мне эти металлические команды, сколько дней еще пораните, испоганите!

— А может, кто щас сон хо…

БАТАР-Р-РЕЯ, ПОДЪЕМ!

Поехало!..

Эх, мужички-«трусоносы», заспанные, чуть посоловевшие ото сна, какие-то домашние. Возвернул я вас в реальность армейскую, натягивайте штаны, портянки мотайте заспанными пальцами, зевайте во всю пасть, в сортирчик топочите, вялые, нежные даже какие-то, бедные ребятишки, сыны и защитники.

— Товарищ прапорщик, щас заправляться?

— Ни хера не заправляться! Баня сегодня! (Окурок в губах, в уголке самом, неизменный торчит.) Так, ну что, блядь, заделаем вот эту дырку. Завтра меня не будет, послезавтра побелим и начнем потихоньку начинать новую жизнь.

Руки в карманах аж до упору, смачный, цепкий огляд всей казармы. Хозяин! Батька!

Пойду покурю, холодка утреннего в грудь впущу.

Щелкают солдатики ремнями, на улицу выбираются, скукожились от свежести утренней.

— Первый р-р-р-аз туман встречаю здесь.

— И вправду! Бедолага туман в армию загремел.

— Забрили!

— Га-га-га-га-га!

— Смешно вы так спите. Смешней всех Сима спит. Такое ощущение, что он ползет по-пластунски всю ночь куда-то.

— Куда?

— Из армии съебывает!

— Га-га-га!

— Сегодня ночь так быстро прошла.

— А у меня все ночи быстро проходят. А день так долго длится, пиздец. Хоть бы наоборот.

— А ты плюнь на сапог или сморкнись, а потом растирай, знаешь как блестит!

— Ну как там с группой поиска-захвата шпионов олимпиадных?

— Дипломатических лиц надо захватывать так, чтобы они не успели паспорт показать, руки заломить, и все. Главное, чтоб не успели, а там пусть говорит: «Я — министр», хоть что…