Андрей Шляхов - Ошибка доктора Данилова

— По-хорошему, вам надо было прийти ко мне раньше, — сказал он, выслушав рассказ Данилова. — Почему вы улыбаетесь?

— То же самое и точно таким же тоном, врачи говорят своим пациентам, — объяснил Данилов.

— В наших профессиях много схожего, — кивнул детектив. — Кстати, а с Сапрошиным вы общались?

— Нет, — ответил Данилов. — Он находится под домашним арестом, да и вообще я с ним не знаком.

— Почему домашний арест, а не подписка о невыезде? — вскинулся детектив. — Он пытался как-то помешать следствию? Воздействовал на кого-то из свидетелей?

— Не знаю, — Данилов достал из сумки мобильник. — Но могу спросить у адвоката, если это важно.

— Все важно, — усмехнулся Анатолий Олегович. — Надо же иметь представление о личности обвиняемого. Напишите адвокату, если вас не затруднит, а мы пока продолжим.

— У этой проблемы есть какое-то решение? — спросил Данилов, отправив сообщение Инне Ильиничне. — Можно каким-то образом заставить Шполяк признаться в том, что она солгала или же доказать вину хирургов вашими способами?

— Что значит «вашими способами»? — удивленно спросил детектив. — Что именно вы имеете в виду? Пытки?

— Ну что вы! — растерялся Данилов. — Какие пытки?! Но ведь должны же быть какие-то мягкие, но эффективные методы, позволяющие заставить человека сказать правду. Мне не удалось этого сделать, но я — дилетант и действовал по-дилетантски. А вы — специалист.

— Для эффективных методов нужен административный ресурс, которого у нас с вами нет, — Анатолий Олегович снял очки и стал по-простецки протирать стекла концом своего синего в крапинку галстука. — Обычно, людям, не имеющим криминального опыта, бывает достаточно одной ночи, проведенной в изоляторе. К тому же можно сказать, что сообщники во всем признались… Да много чего еще можно, при условии, что ты при исполнении. А у меня не исполнение, у меня частная практика.

— Выходит, что ничего нельзя сделать? — настроение Данилова, слегка поднявшееся в начале беседы, вновь стало тоскливо-меланхоличным.

— Я этого не говорил, — адвокат вернул очки на положенное им место и строго посмотрел на Данилова. — Я сказал, что мне вряд ли удастся добиться правды от гражданки Шполяк. Она врала на следствии, продолжала врать на суде и для того, чтобы заставить ее перечеркнуть свою собственную ложь, нужен очень мощный стимул — большие деньги или сильная угроза. Но я подкупом, шантажом и наездами не занимаюсь. Я — правильный детектив, который не создает проблем ни себе, ни клиентам. Давайте пока забудем о Шполяк и попробуем зайти с другого конца. Как нас учили, предметы могут рассказать больше, чем люди. Неплохо было бы проследить судьбу аппарата. Был ли он испорчен на самом деле? Что реально сделали ремонтники? Сколько времени занял ремонт? И так далее… В вашей истории два слабых звена — показания Шполяк и аппарат…

Лежавший на столе даниловский мобильник дважды пискнул, извещая о приходе нового сообщения. «Добрые коллеги выставили его таким монстром, что следователь очень быстро заменила подписку домашним арестом», написала Инна Ильинична. Данилов показал сообщение детективу и напомнил:

— Я же говорил, что Шполяк объясняла свое бездействие нежеланием портить отношения с Сапрошиным, конфликтным и злопамятным человеком. Видимо хирурги добавили к этой характеристике что-то свое.

— Странно, — детектив задумчиво наморщил лоб. — Обычно для замены подписки арестом нужны какие-то значимые поводы. Например — если обвиняемый отправился выяснять отношения со свидетелем. В случае простого скандала ему будет светить домашний арест, а в случае угроз или применения насилия — реальный.

— У меня есть другая версия, — сказал Данилов. — На определенном этапе следствия Раевский находит подход к следователю, и та решает запереть Сапрошина дома, чтобы он не путался под ногами, не мешал делать из себя козла отпущения.

— Возможно, — согласился детектив. — Так вы не возражаете, если я займусь аппаратом?

— Специалисту виднее, — ответил Данилов. — Только давайте сначала определимся с оплатой ваших услуг.

— Вы с меня деньги в свое время не взяли, так что я тоже с вас ничего…

— Это разные вещи, Анатолий Олегович! — возразил Данилов. — Вы пытались заплатить мне за консультацию, которую я провел в свое рабочее время, а я нагружаю вас работой и должен оплатить ваши услуги.

— Вы могли отказаться, потому что моя жена не была вашей пациенткой, — парировал детектив. — Но вы пошли ей навстречу и поставили правильный диагноз, который до вас никто поставить не мог. Знаете, как это ужасно, когда человек болеет, а врачи не в состоянии ему помочь, потому что не понимают, что с ним? Марина едва депрессивной психопаткой не стала после всех этих скитаний по стационарам! И вы хотите, чтобы я взял с вас деньги за полдня легкой работы? — Анатолий Олеговичпосмотрел на Данилова с деланным изумлением. — Это же смешно! Присылайте мне инфу на мыло и я начну действовать.

— А вдруг работа по моему делу затянется надолго? — спросил Данилов.

— Свои люди — сочтемся! — Анатолий Олеговичмахнул рукой. — Да и не затянется она, не такое у вас дело.

«Дело у меня безнадежное, — уныло подумал Данилов. — Но сказать об этом прямо человеку неловко, ведь он чувствует себя обязанным и не хочет показаться неблагодарным. Вот и придумал эту затею с аппаратом, которая заведомо ни к чему не приведет. Аппарат давно починен, вся документация в наличии… За что тут можно уцепиться? Да ни за что!».

— Кстати, а как себя чувствует ваша супруга? — Данилов упрекнул себя за то, что не задал этот вопрос раньше, по-хорошему надо было поинтересоваться состоянием бывшей пациентки еще во время телефонного звонка.

— Более-менее, — вздохнул Анатолий Олегович. — Вы же понимаете, насколько противная ее болячка. Но держится, она у меня вообще молодец. Но перспективы, конечно, удручающие… Не мне вам объяснять.

— Вы это бросьте! — жестко одернул Данилов. — И жене от моего имени передайте, чтобы не забивала себе голову перспективами! Перспектива у нас у всех одна и та же — рано или поздно все мы умрем. Но пока человек жив — он жив. Перспективы — дело весьма мутное. В нашей больнице сейчас готовится к операции по поводу калькулезного холецистита, проще говоря — камней в желчном пузыре, женщина с лимфолейкозом, которой врачи в одиннадцатом году говорили, что жить ей осталось месяцев пять или шесть. А сейчас у нас, между прочим, двадцать первый год! И состояние у нее вполне себе ничего для шестидесяти семи лет.

— Я ей почти то же самое говорю, только без примеров, — Анатолий Олегович снова вздохнул. — Но она же грамотная женщина, кандидат географических наук. Читает в интернете не только популярную, но и сугубо научную литературу и все примеряет на себя.