Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

Ухватившись одной рукой за перила, она обернулась.

– На что это ты намекаешь, Блу?

– По-моему, ты отлично понимаешь, на что я намекаю, Перси. В последнее время ты постоянно где-то бродила по ночам и бесконечно болтала с кем-то по телефону. Я-то думала, у тебя тайный бойфренд. Но теперь мне кажется, что общалась ты вовсе не с парнем, так ведь? Я волнуюсь. Волнуюсь за тебя .

Не в силах выдержать мой взгляд, она отвела глаза.

– Блу, не лезь в это. – С этими словами она бросилась вверх по лестнице.

Не лезь в это . Если бы это было так просто.

Я не могла не лезть. Тем более что с нее еще не сняли подозрения. Что, если полиция запросит ордер на распечатку ее телефонных звонков и все станет известно?

Флора зевнула, не выпуская соски изо рта, и я положила ее на диван, чтобы убрать со стола. Взяв в руки шапочку, я снова задумалась, могла ли ее связать Мэри Элайза.

По неизвестной причине эта мысль тревожила меня не меньше, чем предстоящий визит Шепа.

Судья Квимби точно знал: однажды эта возня с бумажками его доконает. Он сдвинул очередную папку на угол стола, и тут в дверь осторожно постучали и в кабинет вошла его ассистентка Уиллоу Икинс.

В руках у нее была еще одна проклятущая папка, которую она через секунду положила на стол перед ним.

Как бы ему хотелось, чтобы она сразу сунула ее в шредер. Однако судья нашел в себе силы поблагодарить женщину. Похоже, пора ему подумать об отпуске.

Подняв голову от бумаг, он вдруг обнаружил, что Уиллоу все еще стоит перед ним, нервно сжимая руки.

У судьи она работала уже семь лет, и до сих пор ему не доводилось видеть, чтобы она била баклуши.

– Вас что-то беспокоит, Уиллоу?

– Семья Бишоп.

Судья не удивился. Жестом предложив Уиллоу присесть, он спросил:

– И что с ними не так?

Она опустилась на краешек стула, готовая вскочить по первому требованию.

– Раз уж так вышло, что это вам придется решать, кому дать опеку над ребенком, которого нашла Блу, наверное, я должна поставить вас в известность, что в прошлом у меня были отношения с Уэйдом Бишопом.

– Серьезно? – Он сделал вид, будто впервые об этом слышит.

– Это было давным-давно. Почти тридцать лет прошло.

– И репутация Уэйда вас не смущала? – спросил судья.

А ведь репутация была та еще. К восемнадцати годам у Уэйда за плечами были уже десятки приводов – за незаконное употребление алкоголя, нарушение трудовой дисциплины, мелкие кражи, вандализм и хулиганство. И чем чаще Уэйд попадался, тем яснее судье становилось: парень так выкаблучивается только потому, что от него ничего другого и не ждут.

Уиллоу развела руками.

– Может, и смущала слегка, но встречаться мы все равно начали. К тому же он хотел изменить свою жизнь. Когда мы познакомились, я работала в «Пабликс» и училась в государственном колледже, а он как раз нанялся в помощники к электрику. С полгода мы с ним встречались, а потом он сделал мне предложение. Хотел остепениться и завести семью. – Она опустила взгляд на свои руки. – Нам тогда было всего лишь по восемнадцать, и я не была уверена, что готова к такому. Мне казалось, что все как-то слишком быстро, поспешно, не по-настоящему. Да и боялась я. Потому ему и отказала.

– Пожалуй, в таком юном возрасте и правда рано остепеняться, тем более если есть сомнения.

– Мы расстались, я уехала из города. Потом переехала еще раз. А в Баттонвуд вернулась только десять лет спустя. Поселилась в новом доме и позвонила в «Доддс электрикс», чтобы они прислали кого-нибудь провести мне свет на крыльцо. И, представляете, по вызову пришел Уэйд. Я была в шоке. А он, оказывается, за это время сам уже стал электриком.

Мало кто в городе считал, что Уэйд способен на что-то большее, чем мелкий криминал. Но тут в дело вмешался Рэй Додд.

– Мы с Уэйдом начали ровно с того места, на котором остановились, и я уверена была, что в этот раз мы все-таки дойдем до алтаря, но… тут они решили ограбить банк.

– Очень вам сочувствую.

Уиллоу кивнула, все так же разглядывая собственные руки.

– Я до сих пор не понимаю, зачем он это сделал. У него ведь все было. Ему удалось восстановить свою репутацию, он неплохо зарабатывал, мы строили планы на будущее… И в один прекрасный день все это просто сгорело в мгновение ока. Немного утешает только то, что, умирая, он знал, как сильно я его люблю. Жаль только, у меня так мало времени было, чтобы ему это показать. Ну да ладно, я просто хотела, чтобы вы знали, на всякий случай.

– Очень ценю вашу откровенность, Уиллоу.

Когда она вышла из кабинета, судья сложил папки и запер их в ящик стола. Все это могло подождать до завтра. А сейчас ему очень хотелось поскорее пойти домой и сказать миссис Квимби, как сильно он ее любит.

– Во сколько Шеп обещал приехать? – спросила Марло, доставая из холодильника кувшин холодного чая.

– В десять.

У меня относительно этого визита было дурное предчувствие. И все потому, что ветер молчал. Тишина вокруг стояла просто оглушительная.

Я перевела взгляд на Флору, клубочком свернувшуюся в своей колыбельке. Она наконец уснула, и личико ее стало безмятежным. Выложив на тарелку печенье, я подняла глаза. По заднему двору под руку с сиделкой расхаживал Мо. Он так рвался на поиски своей любимой Скиттер, что мы решили вывести его погулять.

За ночь царапина исчезла с его щеки, но взгляд был затуманен – очевидно, он снова находился в другом месте и времени. Я пыталась напоминать ему о вчерашнем вечере – и о его обещании, но он, похоже, даже не понял, о чем это я. Только сегодня я осознала, как много Марло для него делала. Неудивительно, что она так измучена.

В последние дни в руках ее почти не осталось целительной силы. И сразу стало заметно, как глубоко Мо провалился в кроличью нору деменции. Оставалось лишь надеяться, что он этого не осознает, точно знает, кто он сейчас и где, даже если для окружающих это остается загадкой.

Проследив за моим взглядом, Марло заметила:

– Мо сегодня совсем без сил. Подремать бы ему попозже с Флорой, может, это ему поможет.

Подремать с Флорой и напитаться ее энергией. Я так крепко стиснула в руке печенье, что оно треснуло и на кухонную стойку посыпались крошки.

Марло, всегда умевшая чувствовать мое настроение, обняла меня, словно стремясь впитать своим мягким телом мою злость. В черных глазах ее мерцали золотистые искорки. Сейчас она не могла лечить Мо, и ее организм всеми силами стремился восстановиться во время этого вынужденного перерыва.

– Я лучше уйду вместе с ним, Блу, чем останусь жить без него. Мы вместе больше пятидесяти лет прожили, я теперь даже и не пойму, где кончается он и начинаюсь я. Не нужно нам сейчас разделяться.