Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

В это время очень грязные и счастливые дети делают самую тяжелую работу. Днем садятся на бордюры и перекусывают. Они смеются, когда носят брёвна. Мальчики смотрят на девочек в леггинсах и работают веселее. Девочки сдувают прядку с потного лица и улыбаются мальчикам. В их жизни есть смысл.

Взрослые, конечно, для начала стали препираться между собой, потом беспокоиться: потому что ведь страшно, что они сами, и непонятно… И главное — кто несет за них ответственность?.. Кто будет отвечать, если с ними что-нибудь случится?..

Но с ними и так всё время что-нибудь случается, несмотря на все наши права человека, демократию и европейский суд.

Всё, что было очень сложно, совершенно нереально, непредставимо и невозможно, — оказалось очень просто. И действительно, чего уж проще: каждый мог надеть резиновые сапоги и отправиться расчищать грязь.

Журналисты назвали их «angeli del fango» — «ангелами грязи», — и стали активно раскручивать тренд. Но к тому времени дети уже успели отмыться и вернуться в только что открытые школы.

Некоторое время даже казалась, что вся эта история — почти как в «Гадких лебедях» у Стругацких — прошла мимо сознания взрослых. Пока кто-то не догадался, что можно просто сказать «спасибо».

И теперь вместо рекламы с желтых боков автобусов на горожан смотрят счастливые и чумазые дети. Прохожие замедляют шаг, провожают их взглядом и улыбаются. Если внимательно присмотреться к их улыбкам, то становится понятно, что после следующего наводнения они тоже наденут сапоги и возьмут в руки лопаты. Так же, как — увы — всем давно понятно, что следующее наводнение непременно случится, а судебные реформы, и честные тендеры, и строительство отводных каналов, и прочие конструктивные вещи, скорее всего, придется оставить новому поколению старого города. Но, по крайней мере, нам теперь знакомы лица нового поколения — грязные и счастливые.

Однажды я увидела, как можно использовать то окно в доме, из которого открывается лучший вид.

Я была в гостях в глухой итальянской провинции, в маленьком домике, где всё очень просто и аскетично, а у окна, выходящего на горные гряды и море на далеком горизонте, стоял пюпитр с нотами, и поперек него лежала флейта.

Несмотря на то, что дело было осенью, я немедленно представила себе финальную сцену мультфильма «И падал прошлогодний снег»: не добыл наш герой то, за чем ходил, сел, свесив ножки с мостка, и смотрит, как зажигаются звёзды. А ему в это время поет флейта.

— Ты умеешь играть на флейте? — спросила я Кьяру, хозяйку дома.

— Нет, что ты! — ответила она. — Но я решила, что надо учиться, раз уж у меня здесь такой вид.

Хозяйка дома была очень активной столичной барышней, зарабатывала больше своего спутника жизни, и, родив ребенка, приняла решение переселиться в глубокую провинцию — чистый воздух, знаете ли, молоко, а главное, откуда же теперь взять денег, чтобы снимать квартиру в центре большого города. Спутником ее был молодой актер, веселый и безалаберный, — и ему, в общем, было всё равно, где жить между гастролями.

С тех пор, когда я страшно уставала, когда ничего не получалось, словом, когда я была в точности как тот герой «Прошлогоднего снега» — бегал везде как больной, а искомое не добыл, — я думала о Кьяре, живущей в диких горах, в полном одиночестве: как она устает с маленьким ребенком, редко видит мужа, но зато по вечерам, когда зажигаются звёзды, она становится у окна и… та-да-ти-да-дида-тада-дам — играет на флейте.

Именно так я представляю себе мгновенный способ достижения духовной гармонии.

Современное общество в этом смысле предлагает массу сомнительных способов: от йоги до лайф-коучинга. Все кругом готовы обучить нас обретать утраченное душевное равновесие — за наши деньги, разумеется.

В крайнем случае, если всё пошло не так, можно просто напиться — этот традиционный, освященный веками, национальный русский метод вообще гениален: с его помощью можно не только духовной гармонии достичь, но и преодолеть любой разлом между желаемым и действительным, нужно только иметь хороших друзей и тренированный желудок. Жаль, что эффект действует недолго — до следующего, гарантированно похмельного утра.

Если же найти какую-нибудь свою специальную горку или мосток, куда можно забраться, когда совсем уж прижмет и опять всё не получилось, сесть там, свесив ноги, и смотреть, как звёзды загораются и гаснут, — вот тогда можно обрести вдруг совсем другую оптику, подумать: да всё это ерунда, всё это глупости, не это главное. А главное — вот оно, ни словами не опишешь, ни руками не потрогаешь.

Интересно только, почему же для этого волшебного переключателя состояний (я имею в виду дзен/не дзен) обязательно нужен домик в горах?

Наверное, потому, что в обычной жизни мы перегружены делами, ответственностью, неоправданными ожиданиями, невыполненными обещаниями — как будто мало того, что ты вечно крутишься как белка в колесе, но еще и постоянно чувствуешь, что ты что-то кому-то должен. Не позвонил, не сказал, не участвовал (не дослушал, не утешил, не воодушевил). Главное — не оправдал чьих-то надежд. Кто-то на тебя надеялся, чего-то от тебя ждал, строил планы с твоим участием, — и в тот момент, когда оказалось, что это был совершенно неосуществимый, то есть никак не связанный с реальной жизнью план, вдруг на тебя обрушивается волна чужого разочарования. Надо ли говорить, что ты во всей этой истории — ни сном ни духом? Чувствуешь только, что обрушилось. И хочется куда-нибудь от этого всего сбежать.

Вот почему я представляю себе домик в горах. Чтобы добраться туда — на коленях, на оленях, — воздеть руки к небу и сказать: «Всеблагий Господи, наконец-то я один!»

Странные мы общественные животные. Принято считать, что мы все страдаем от одиночества, — а на самом деле бо́льшую часть жизни мечтаем куда-нибудь убежать.

Кто-то бежит к домику в горах, кто-то влезает на скалы или летает на параплане, кто-то путешествует или стремится жить у теплых морей. Собственно, я тоже бегу, натурально, как же без этого?

Как только заканчивается веселое и суматошное лето, мой лучший друг немедленно пишет мне: ты уже забронировала домик в горах? Это на февраль! Потому что сейчас начнется рабочая гонка на выживание — и надо будет думать о том, что вот мы бежим-бежим-бежим, а потом у нас будет вон что! Домик в горах, снег и звёзды.

Я только иногда думаю: а смогла бы я туда поехать в полном одиночестве? Конечно, никто в здравом уме не отказывается от лучшей на свете компании, — но все-таки: а что, если настоящий дзен начинается с полного, тотального одиночества?

Впрочем, выкинув свой телефон в море, можно получить полное, тотальное одиночество в одну итерацию — но будет ли это дзен? Поэтому я перестаю задавать себе глупые вопросы и бронирую домик в горах. На февраль.