Ася Долина - У него ко мне был Нью-Йорк

Думаю, я тоже ей понравилась. По крайней мере, стоило нашим взглядам на долю секунды пересечься, как она одарила меня изумительной улыбкой. Не дежурной игрой лицевых мышц. А именно от сердца, когда обозначаются морщины на углах глаз и будто бы какой-то заговор.

А может, она всем так улыбается?

Эта девушка была такой грациозной. Длинные руки, прямой позвоночник, вытянутая шея, эталонный овал лица без единого лишнего изгиба. Вытянутые и чуть азиатские глаза, чёрные ресницы и тёмный равномерный загар, придающий всему её телу медовое сияние.

Ни тени косметики, почти невидимая золотая цепочка, легчайший летний комбинезон из какой-то предельно натуральной ткани вроде конопли, холщовая сумка. И книга, зажатая пальцем на нужной странице.

Она ещё постоянно приподнималась на мысочки, словно с удовольствием разминая ноги после удачного занятия балетом.

Вьющиеся волосы, убранные в «ракушку». Я в Нью-Йорке так часто любуюсь теперь незнакомыми людьми, что приучила разум сочинять им сценарии. Кем бы она могла быть? Она, несомненно, веганка, знает пару языков, кроме английского, обожает современный танец.

Самым удивительным в ней было даже не обаяние, передающееся на уровне физического присутствия в скучном вагоне метро. Удивительными были её волосы, соль с перцем в соотношении примерно 80 к 20. Она была почти полностью седой.

И это её молодое, полное жизни и любви лицо и одновременно пронизанная опытом улыбка. Невозможно было предположить даже примерно, сколько ей лет. 25? 1000? Эффект эльфийки Галадриэль из «Властелина колец». Эффект Тильды Суинтон. Только место действия — Бруклин вечером жаркого буднего дня.

Спасибо, Нью-Йорк, за то, что приучил меня к разными граням естественной красоты. Я так люблю видеть, как этой религии следуют другие женщины.

Прощайся с каблуками. Шаг должен быть лёгок, походка — упруга, ощущение от жизни — готовность к сиюминутным приключениям, бег навстречу радуге.

Настоящая нью-йоркская девушка читает толстые книги и свежую прессу. И то и другое — в печатном виде, похрустывая благоуханными листами. Хотя, разумеется, в кармане у неё — смартфон, через аппы в нём она узнаёт, где на этих выходных открылся правильный бар, хотя она и не пьёт; когда объявят скидки на идеальные штаны для йоги от «Лулулемон»; до скольких бронируют столики в новом суши-баре на улице Смит и как заказать ящик кейла с доставкой на дом.

Ньюйоркерше из Вильямсбурга или Бушвика нравится быть естественной, ей важно заботиться об экологии, грамотно экономить, делая свой образ жизни sustainable. Как бы перевести это слово? Экологически стабильный. Sustainability — устойчивое развитие, жизнеспособность. Образ жизни, не только не приносящий вреда планете, — он ещё и предполагает честность по отношению к себе, добросовестное к себе отношение. Человек — тоже часть природы.

Даже если она и окрашивает волосы, то делает это дома с помощью химикатов, не загрязняющих окружающую среду. Она или выбирает свой родной оттенок, или, наоборот, легко решается на безумные эксперименты с цветами. Фиолетовые, изумрудные, розовые, синие, жёлтые, оранжевые оттенки.

Она или не красит ногти вовсе, или дисциплинированно обновляет маникюр каждую неделю, или ходит с подчёркнуто небрежным облупившимся красным лаком. Она — какая угодно.

У неё на лице нет штукатурки контуринга, скорее — отсутствие мейкапа, с одним ярким и фриковым акцентом. Это могут быть золотые веснушки, густые чёрные стрелки, как у Эми Уайнхаус, зелёная, голубая помада, кружочки забавных цветов (fun colors) около глаз. А иногда она — совсем леди, она classy [3] Изящный, модный, утончённый. , и даже прядь не выбьется от ветра из её безупречной укладки.

Нью-Йорк — это сексуальная короткая стрижка с выбритым замшевым затылком или словно бы наспех собранные в гигантский пучок длинные волосы.

Быть жительницей Нью-Йорка значит уметь пользоваться метро. Знать все тонкости пересадок, экспрессов и локалов. Отказаться от автомобиля опять-таки из соображений экологичности. Понимать, что поднять руку и поймать yellow cab, жёлтое такси, — это скорее элемент красивого вечера, который может перейти в душную ночь без звёзд. Хотеть кого-то на один раз без обязательств — это тоже Нью-Йорк.

Медитировать, разбираться в кино, в танце и литературе.

Ценить свою работу, знать вкус успеха, ставить себе амбициозные цели, стремиться к соответствию высоким критериям. Делать так, чтобы у твоего бизнеса непременно были благородные цели. Быть современной, спортивной, продвинутой, гибкой, поддерживать любые меньшинства и помогать слабым. Быть интерсекциональной феминисткой. Быть интеллектуалкой. Всегда иметь немножечко драмы в личной жизни.

Любить всем сердцем свою собачку, обнимать её вечером, поглощая премьеру на «Нетфликс».

Но у меня свой сценарий.

Он не столько о Нью-Йорке, сколько о восстановлении контакта с самой собой, о возвращении себе себя, об обретении цельности.

О том, что никому больше не удастся затуманить моё восприятие…

Это слово, узнав которое, я постепенно начала менять жизнь.

Впервые его произнесла моя психотерапевтка, когда я плакала в её кресле и винила, винила, винила себя.

— Какое-какое слово вы только что сказали?

— Я сказала «газлайтинг».

Слово, которое каким-то особенным образом раздражает людей, далёких от дискурса о насилии в обществе. Хотите проверить человека — можете прямо ввернуть это словечко и следить за реакцией. Если оппонент начинает вертеться ужом на сковороде — «опять эта терминология феминистская», — будьте аккуратны.

Газлайтинг — от английского gaslight, газовый свет. «Газовый свет» — это американский художественный фильм аж сорок четвёртого года, семь «Оскаров», главную роль в котором сыграла прекрасная Ингрид Бергман. Это хороший фильм, после него мне стало легче вести разговор.

Героиню фильма нарочно сводит с ума её же муж. Подвергая сомнению всё, что она видит, слышит, считает своими мыслями. Герой прячет мелкие предметы и переставляет их с места на место в доме, чтобы создать у жены ощущение безумия. Ей начинает казаться, что в комнатах в определённое время суток приглушён свет газовых ламп — gaslight.

Этот фильм стал первым художественным произведением, которое описывает один из самых коварных и невидимых окружающим вид эмоционального насилия в паре. Мы встречаемся с газлайтингом везде — на работе, в школе, даже в детском саду. Но один из самых страшных его видов — тот, который может возникнуть в интимных отношениях с партнёром, когда основа коммуникации — это доверие, и именно оно и извращается.