Эмма Страуб - Здесь все взрослые [litres]

С рождением детей Венди превратилась в другого человека, как и Эллиот, только она сделала шаг к постижению общечеловеческого опыта, а он шагнул в обратном направлении, выбитый из колеи висцеральными жидкостями, кучей дел по дому и общей тоской. Он ничего этого не умел, так и сказал Венди, обалдев от ее просьбы как-то утром перепеленать Айдана, когда ее мама и Захари уже были внизу, а из кишенчика Айдана вдруг потекла какая-то немыслимая ярко-желтая слизь, прямо ему на ноги, на детскую попку, на подстилку для пеленания и на обе руки Венди. Так прямо и сказал, будто ее программа в Принстонском университете включала домоводство и уход за детьми. Будто существовало какое-то руководство, и она его прочитала. (Руководства, разумеется, были, сотни противоречивых книг, с дюжину она прочитала, дело в другом. Она всегда подкладывала эти книги на его сторону кровати, с закладками и подчеркиваниями в нужных местах, только он их никогда не открывал.)

Решения принимала Венди: вздремнуть прямо на прибранной постели, сложить постиранное белье, приготовить ребятам на ужин тефтели, записать на видео одно из ее упражнений. Она решила вздремнуть, по крайней мере прикрыть глаза, и вернулась к своей спальне – няниной спальне? – здесь у него и у нее собственные шкафы, даже личные зоны для туалета в их большой туалетной комнате. Астрид пришла в ужас, когда они познакомили ее со своими планами – такой большой дом Эллиот еще не строил, как и дом их компании, значительно больше своего предшественника. Больших старых домов в Клэпхэме хватало, как Большой дом Астрид, что она и предъявила в качестве аргумента, да только отдавать в переработку бумажный и пластиковый мусор – не для них. Им не нужен чей-то дом. Венди любила чистоту, как и Эллиот, чтобы все было свеженьким и новеньким, ведь Эллиот этим и занимается – строит что-то новое. Астрид Эллиота никогда не понимала – Венди казалось, что думать так о чьей-то маме жестоко, но это было правдой. Зато приятно думать, что в чем-то она и Эллиот едины, как когда-то были едины во всем. Венди легла на кровать со своей стороны, подтянулась чуть выше, чтобы голова коснулась подушки. Покемарит, не залезая под простыни, хотя бы полчасика.

Едва она закрыла глаза, как услышала скрип – дверь гаража.

Венди поспешила к окну – в такое время приезжать некому, разве что-то случилось. Она успела увидеть, как в гараже исчезает задний бампер машины мужа. Венди взглянула в зеркало, разгладила мешки под глазами, помассировала кожу на щеках. Спустилась в кухню – за столом сидел Эллиот.

– Привет, – сказала она.

– Где все? – спросил он.

– Мальчишки спят. – Если он готов слушать, она может и подробнее.

– Ладно. – Эллиот, похоже, вспотел.

Сентябрь, по сути, все еще лето, поторчи под солнцем десять минут, сразу заблестишь.

Венди выжидательно скрестила руки на груди – сейчас муж объяснит, почему он сидит за кухонным столом, а не в своем кабинете на работе. Однако он наклонился вперед и положил голову на деревянную крышку стола.

– Ты заболел?

Венди покосилась на часы, в их распоряжении минут пятьдесят, если не меньше. Неужели он не понимает, что вся ее жизнь расписана, отсчитывает минутки, как счетчик на парковке?

– Не совсем. – Эллиот выпрямился, сделал гримасу, будто сейчас ему понадобится пластиковый пакет. – Есть хорошие новости.

– Я уж подумала невесть что, – сказала Венди. Она повернула голову набок. – Что за хорошие новости?

Он показал на папки в глянцевых обложках, лежавшие тут же.

– Мне сделали предложение. Настоящее.

Брови Венди взлетели ко лбу.

Примерно год назад Эллиот купил участок в районе развязки. В Клэпхэме тайное быстро становится явным, скрыть что-то в мире недвижимости очень трудно, хотя все-таки возможно. Венди поражало, что Эллиоту удается скрывать покупку от своей матери. Ведь Астрид убеждена: она лучше всех знает, кому что надо делать – Эллиоту, близнецам, всему городу.

Идея заключалась в следующем: вытащить Клэпхэм в двадцать первый век. Построить в городе новый якорь. Центр притяжения. Эллиот составил большой список того, что нужно городу: крутой бутик-отель, бар без неоновой рекламы пива, а не какую-нибудь забегаловку, кинотеатр, где можно пообедать, не отрываясь от экрана. У Эллиота был миллион идей, и он хотел реализовать их все. Он любил свой город, но еще больше – каким этот город может стать. Отец бы за него порадовался: важно оставить в жизни след.

– Кто? – спросила Венди.

Несколько месяцев Эллиот обхаживал потенциальных заказчиков. Это оказалось сложнее, чем он предполагал, – превратить свою мечту в Клэпхэм будущего. В зависимости от собеседника он толкал разные рекламные лозунги: Клэпхэм – жемчужина штата Нью-Йорк, Гудзонова долина – мекка для туристов. В прошлом году он получил предложения от шести разных бизнесов: запчасти для тракторов, вегетарианская пекарня, магазин, где продают игрушечные поезда для взрослых, парикмахерская для домашних животных, мексиканский ресторан. Кто-то подсовывал свои предложения под дверь его компании, кто-то слал по указанному адресу – дом родителей Венди – солидные пачки бумаг. Эллиот знал и парня по запчастям для тракторов, и парикмахера для зверюшек, они говорили с ним у стойки в «Спиро», не подозревая, что землю под будущее строительство купил именно он.

– «Бар красоты».

– Что за чушь!

– Почему? Места вон сколько, сюда будут ездить женщины за сто километров! – Эллиот по-прежнему выглядел, будто его тошнит.

– Ага, еще одна здоровенная стекляшка, и прямо через дорогу от салона подружки твоей мамы. Ты разве не об этом думаешь? – Венди протянула руку к черной папке – на обложке выгравирован логотип «БК», она провела по нему пальцами. – Выглядит солидно.

– Мне кажется, дело стоящее. Надо показать юристу, но Дебра, с которой я разговаривал, считает, что дело стоящее. Хотят отдать заказ мне, взять здание в аренду на десять лет, а платить готовы столько, сколько никто на Мейн-стрит не предлагает. Как минимум вдвое больше. Хватит на покупку новых зданий, построим у бензоколонки торговый центр. – Эллиот мечтал превратить долину в коридор Стрика-строителя, чтобы его дома и бизнесы тянулись от Нью-Йорка до Олбени.

Свеврху донесся вой, потом что-то грохнулось. Близнецам полагалось спать как минимум еще сорок пять минут.

– Кстати, я юрист, – заметила Венди.

– Надо с этим разобраться, – сказал Эллиот. Он глубоко втянул в себя воздух.

– Давай, почитаю. И почему ты скрываешь это от мамы? Конечно, решать тебе, но не хочется влезать во что-то, о чем потом будешь жалеть.

– Да на кой черт мне спрашивать маму? Ты что, Венди! – Щеки Эллиота пошли пятнами, ноздри раздулись. – Решать мне, понимаешь?