Луиза Фейн - Дочь Рейха [litres]

– Ш-ш-ш, ш-ш-ш. Тише, тише, что бы ни случилось, это не может быть так ужасно. – Изображая веселье, она подводит меня к окну, усаживает на сиденье и гладит по волосам.

Постепенно мои рыдания стихают и слезы перестают течь. Но я так измучена, что едва могу говорить.

– Он сегодня женился, – с трудом произношу я.

– О Хетти…

– А еще мне надо как-то избавиться от Томаса. Он придет в воскресенье, а я просто не могу его видеть. Но я боюсь, Эрна, очень боюсь, что, если я отвергну его, он разболтает всем, что однажды видел, как я целовалась с Вальтером. Я никогда тебе об этом не говорила, но именно этим он меня и держит.

– Так ты поэтому с ним гуляешь? Потому что боишься, что он тебя выдаст? О Хетти, он не будет болтать. Не посмеет. Кроме того, Вальтер давно уехал, так что доказательств у него нет. Его слово против твоего. – Эрна усмехается. – Ну же, все действительно не так плохо. Подумай сама, кому из вас двоих больше поверят? Я, конечно, понимаю, ты переживаешь из-за Вальтера, но дело сделано, и надо жить дальше. И Карл умер, а тут еще Томас дышит тебе в затылок. Это уж явно слишком. – Эрна расправляет плечи. – Ну вот что, – твердо говорит она. – От Томаса мы избавимся, по крайней мере на время. А потом он уйдет в армию и окончательно от тебя отстанет.

– И как же мы от него избавимся? – Я вытираю глаза, сморкаюсь. Голова раскалывается.

– Предоставь это мне. Я скажу ему, что ты еще не пришла в себя после Карла и не можешь пока ни о чем думать, так что пусть он оставит тебя в покое на пару недель, а лучше месяцев. Так мы его и не обидим, и от тебя отвадим. Как тебе такой план?

Я медленно киваю. Так у меня будет время и возможность подумать, что делать с той бедой, в которую я попала. А может, само пройдет. Бывают же у людей выкидыши, правда? Сколько раз я о таком слышала. Может, у меня тоже так случится, и тогда все снова будет в порядке. И очень хорошо, если Томас пока меня не увидит. Он так и ест меня глазами, наверняка скоро заметит.

А заметив, тут же сложит два и два и сообразит, кто отец.

– Спасибо тебе, Эрна. Ты настоящая подруга.

– Ерунда. – Она стискивает мою руку. – Просто я хочу снова видеть твою улыбку, милая Хетти.

Когда Эрна уходит, я достаю дневник и сажусь с ним у окна. Мягкие подушки привычно согревают спину и ноги. Куши тоже запрыгивает и калачиком сворачивается у меня под боком, радостно молотя хвостом. Несколько раз проведя рукой по его шелковистой шубке, я начинаю писать.

Я знаю, теперь ты женатый человек, но я все равно никогда не перестану думать о тебе, милый Вальтер. Да это и невозможно – перестать думать о тебе теперь, когда ты стал частью моей жизни. И вряд ли это когда-нибудь изменится, сколько бы времени ни прошло. Сегодняшний день был для меня пыткой. Почему – незачем объяснять. Но теперь, когда все закончилось, я ощущаю странное спокойствие неизбежности. Как будто с началом твоей новой жизни моя жизнь кончилась. Но я все равно надеюсь, что ты счастлив, правда, и, главное, что ты в безопасности. Вот почему я приняла сегодня решение. Ты ничего не узнаешь. То, что произошло со мной, я сохраню в тайне от тебя, потому что так ТЕБЕ будет лучше. А это для меня самое главное. Моя любовь к тебе не имеет ничего общего с эгоизмом. Буду молиться, чтобы моя проблема разрешилась сама собой. Потому что, если этого не произойдет, я обречена. Может быть, зря я в тот вечер не поддалась Томасу, когда он так забылся. Может быть, лучше было пройти через это до самого конца, чтобы его запутать. Но теперь уже поздно. Слишком поздно. Никто мне не поможет. Так что, пожалуйста, Господи, если Ты есть, прошу Тебя, облегчи мою ношу. Сделай так, чтобы моя проблема ушла сама собой.

– Я готовлю проект по заданию герра Мецгера, – на перемене сообщаю я библиотекарше.

Та кивает и ведет меня в раздел естественных наук в самом конце библиотеки.

– На какую тему? – спрашивает она.

– Наследственные заболевания и аборт, – отвечаю я как можно более равнодушно.

Библиотекарь ловко снимает с полок несколько книг и несет их к большому столу в центре комнаты.

– Этого должно хватить. Если не хватит, то есть еще несколько.

– Спасибо, – улыбаюсь я ей, а сама стараюсь втянуть посильнее живот.

Сажусь и начинаю листать принесенные брошюры. В них мало полезного. Аборт можно сделать, если мать является носителем заболевания, передающегося генетическим путем, или если она относится к нежелательной расе. Во всех остальных случаях это невозможно. Я рассматриваю жуткие изображения самой процедуры. Металлическая проволока, катетеры, а еще отравления и истечение кровью как самые распространенные осложнения. Пока я с ужасом разглядываю иллюстрации, моя рука непроизвольно опускается на живот.

Подняв голову, я встречаю взгляд библиотекаря.

– Ну как, нашла то, что искала?

– Да. Спасибо вам большое. Вы мне очень помогли. – Я захлопываю книгу.

Позже, на уроке, голос фрау Шмидт жужжит, как бьющаяся в стекло муха, но я не разбираю слов. Меня по-прежнему тошнит от тех иллюстраций, а еще оттого, что я вдруг поняла: мне не только не хочется обрывать эту маленькую жизнь внутри меня, напротив, я чувствую, что готова ее защищать.

– Давай, Хетти, быстрее! – вопит Эрна, вытянув руку за эстафетной палочкой и подскакивая на месте.

Усилием воли я заставляю себя ускориться. Обычно я легко обгоняю Аву и Герду, но сегодня ноги у меня точно свинцом налились, и я не могу бежать даже наравне с ними. Мы огибаем поворот, и я прихожу последней. Хватаю воздух ртом, как рыба, и все равно задыхаюсь. Спотыкаясь и едва не падая от изнеможения, я протягиваю палочку Эрне. Та хватает ее и изо всех сил несется к финишу, ее длинные ноги легко сокращают разницу между ней и лидером гонки.

Голова у меня идет кругом. В ушах звенит, перед глазами все расплывается, вертится – и вдруг наступает темнота…

– Герта? Герта? Приведите медицинскую сестру, кто-нибудь!

Чьи-то руки приподнимают мою голову, перекатывают меня на бок.

Я инстинктивно сжимаюсь в комочек. Голова болит так ужасно, что у меня вырывается стон.

Еще чья-то рука опускается мне на плечо и тянет.

– Не надо, – бормочу я. – Оставьте меня. – Стряхнув с себя чужую руку, я сворачиваюсь еще плотнее, пряча от чужих взглядов живот.

– Хетти, ты в порядке? Хетти, ты меня слышишь? – Откуда-то издалека доносится до меня голос Эрны.

– Она потеряла сознание!

– С ней все хорошо?

– Никогда раньше такого не было!

– Отойдите, дайте ей дышать! – Голос громкий, командный. – Герта Хайнрих? Ты меня слышишь?

Я разлепляю веки. Надо мной нависает школьная медсестра. Веки опускаются снова. Пожалуйста, только не это. Она-то сразу все поймет.