Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Надеюсь, тюрьма обойдет нас стороной, — сказал Азаров. Несколько мгновений он сосредоточенно замолчал. — Скорей всего, завтра я покину этот гостеприимный дом, если с отцом все будет нормально. А ты?

— Я с тобой, — решительно произнесла Соланж. — А сейчас… — Она обняла Азарова и впилась в его губы. — Я хочу в нашу комнату, — прошептала она.

Они приходили в себя после бурной страсти. Азаров лежал на спине и смотрел в потолок. Внезапно он приподнялся и поглядел на Соланж.

— Только любовь к женщине дает мужчине настоящее счастье. Все остальное не может с этим и близко сравниться.

Соланж повернула к нему голову.

— Даже твоя политическая борьба? — спросила она.

— Она придает жизни смысл, но не счастье. Встретить женщину, которую безмерно полюбишь, самое лучшее, что может быть в жизни мужчины.

— Наверное, я могу то же самое сказать о мужчине.

— А кино?

Сниматься в кино — большая удача, а если кино еще и хорошее, то удача вдвойне. Но ты прав, счастье — это любовь и ничего другого нет. Дураки те, кто полагают иначе, и отказываются от любви ради успеха или денег.

— Даже немного странно, что мы думаем так одинаково.

— Почему странно, — удивилась Соланж. — Как раз именно так и должно быть.

Внезапно выражение лица Азарова сменилось, оно стало озабоченным.

— А ведь нам нужно посвятить в планы Ростика. Ты не поверишь, но я только сейчас об этом вспомнил.

— Так давай скажем.

— Именно так и прямо сейчас.

— Сейчас? — удивилась Соланж.

— А зачем откладывать. Одевайся. Идем к нему.

Ростик общался с кем-то по скайпу.

— Передай нашим, я скоро приеду, и тогда начнем действовать. Они увидят, чего мы стоим.

Увидев вошедших, он быстро сказал своему собеседнику: «Я потом с тобой договорю», после чего выключил ноутбук.

Слова сына Азарову не понравились, но он не стал сейчас акцентировать внимание на них. Сам же Ростик удивленно смотрел на француженку, он явно не ожидал ее появления в своей комнате, да еще в обществе отца.

— Ростик, нам надо сообщить тебе кое-что важное, — сказал Азаров.

— Нам, это кому? — спросил Ростик.

— Мне и Соланж.

— И что же вы хотите сообщить? — тут же насторожился Ростик.

Азаров почувствовал некоторую нерешительность, он отнюдь не был уверен, что сын воспримет эту новость благожелательно.

— Ростик, мы теперь с Соланж вместе. И не просто вместе, а в самое ближайшее время намерены пожениться.

Какое-то время юноша переваривал сообщение отца, переводя взгляд с него на француженку и в обратном направлении.

— А мама?

— Что мама? — переспросил Азаров.

— Как ты с ней?

— Ростик, мы с мамой в разводе. И ты это прекрасно знаешь.

— Я полагал, это у вас временно. Поживете отдельно — и снова будете вместе.

— Откуда к тебе пришла подобная мысль. Мы не собираемся сходиться. У каждого теперь своя жизнь.

— Но у мамы никого нет.

— Откуда тебе известно?

— Я недавно спрашивал.

— Ты общался с ней без меня? — удивился Азаров.

— Да, — подтвердил Ростик. — А что нельзя? — с вызовом спросил он.

— Разумеется, можно. Есть ли у нее кто-то или нет, в данном случае это не имеет значения. У меня теперь есть Соланж.

Отец и сын общались по-русски. Соланж не понимала смысл их разговора, но не самая дружеская интонация беседы вызывало у нее беспокойство.

— Может, я кое-что объясню, — вмешалась она.

— Объясни, — разрешил Азаров.

— Ростик, я люблю твоего папу, а он любит меня. И это делает нас счастливыми. Очень тебя прошу, помоги нам.

— Это как? — спросил Ростик.

— Я не знакома с твоей мамой, но не сомневаюсь, что она прекраснейшая женщина. Но любви между твоими родителями уже нет, твоего отца настигла другое чувство.

— Нет, так будет, — упрямо произнес Ростик.

— Ростик, ты же взрослый уже, должен понимать некоторые вещи, — снова проговорил Азаров. — Мы с мамой любили друг друга, но любовь прошла, пришла новая.

— Эта тоже пройдет, — мрачно произнес Ростик.

— Возможно, но это будет в будущем, а мы живем в настоящем. И в нем мы с Соланж хотим быть друг с другом.

Какое-то время Ростик угрюмо молчал.

— От меня вы чего хотите? — спросил он.

Азаров ощутил некоторое затруднение, это был тот вопрос, на который было трудно ответить однозначно.

— Во-первых, мы хотим, чтобы ты нас понял. Во-вторых, чтобы знал, что происходит. В третьих, я хочу, чтобы ты и Соланж стали бы друзьями, ведь пока нам предстоит жить вместе. Да и вообще…

— Я не буду ее другом, — резко прервал отца Ростик. — Я хочу, чтобы ты вернулся к маме.

— Ну что ты заладил одно и то же, — уже не сдерживая раздражение, произнес Азаров. — Нельзя войти дважды в одну и ту же реку.

— Так не надо было выходить.

— Уже вышли.

Соланж повернулась к Азарову.

— Алексей, о чем вы говорите?

Азаров несколько мгновений колебался — говорить ли ей правду.

— Ростик хочет, чтобы я вернулся к бывшей жене.

— То есть, наш брак ему не нравится?

— Нет, Соланж. Но это ничего не меняет.

— Ты уверен?

— Да.

— Если ничего не меняет, зачем вы пришли ко мне, — вмешался Ростик.

Азаров вздохнул. Его предчувствие не обмануло, сын не принял его новую пассию.

— Ростик, ты ведешь себя недостойно, — упрекнул он сына.

— Ну, так и не лезьте ко мне со своими любовями, — с нескрываемой обидой ответил Ростик. — Вы все решили без меня.

— Однажды ты поймешь, как сильно ошибался, — проговорил Азаров.

— Сам говоришь, это будешь в будущем. А мы живем в настоящем.

— Пойдем, Соланж, — произнес Азаров.

Француженка посмотрела на юношу, затем кивнула головой. Они вышли.

Ростик хотел было снова включить ноутбук, но передумал и резко отодвинул его от себя, лег на кровать и закрыл подушкой лицо.

Звонок застал Шевардина в тот момент, когда он обсуждал текущие дела с Михаилом Ратмановым. Он сразу узнал голос руководителя департамента. И по его интонации понял, что решение принято. И наступает момент его реализации. Остается узнать, какая роль и какое задание ему предстоит выполнить.

— Извините, Михаил Германович, звонит родственник, подхватил этот проклятый кингвирус. Хочу узнать, как он себя чувствует, — соврал Шевардин Ратманову.

— Разумеется, Игорь Юрьевич, узнайте. А я, чтобы вам не мешать, отойду.

Ратманов отошел на шагов тридцать. Шевардин предпочел, чтобы об этом разговоре никто бы тут не узнал, но это уже невозможно.

— Можете говорить? — прозвучал в телефоне нетерпеливо-требовательный голос.

— Могу.

— Слушайте предельно внимательно. Ровно в два часа вам нужно будет сегодня быть на конспиративной квартире. Адрес вам сразу после нашего разговора вышлют. Там вы получите все инструкции. И сразу же вернетесь обратно. Придумайте подходящий предлог для своего отсутствия. Предупреждаю, провала быть не должно. Если он случится, полетит не только ваша голова, но головы людей, стоящих гораздо выше вас. Вам все понятно?