Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

Михаил Ратманов задумался. Это был очень не простой вопрос, но на который просто необходимо было найти ответ.

— В первую очередь нам друг с другом надо держаться вместе, выступать единым фронтом.

— Да я готов держаться зубами за то, что нам принадлежит! — горячо произнес Виталий.

— Я рад, что ты меня поддерживаешь. Но ты должен понимать, что это имущество формально принадлежит твоей матери. И это сильный аргумент в ее пользу.

— Но зачем ты его переписал на нее? — упрекнул Виталий отца. — Разве в этом мире можно кому-то доверять такие вещи.

— У меня не было выбора. Я не мог оформить столько собственности на себя. И давай не будем об этом. Виталий, я надеюсь на тебя, ты должен уговорить свою мать отказаться от этой безумной затеи. Упирай на ее материнскую любовь к тебе, что это сделает тебя несчастным. Используй любые аргументы, самые запрещенные.

— И какие же?

— Например, угрожай самоубийством, это на нее подействует. А если не подействует, то надо разыграть твой суицид.

— И каким же образом? Прыгнуть с третьего этажа?

— Понадобится, прыгнешь. Мы еще подумаем. Но учти, нужно быть убедительным. Если она поймет, что это пустая угроза, будет только хуже.

— Может, разыграть отравление?

Михаил Ратманов задумчиво покачал головой.

— Нет, она все же врач, быстро тебя раскусит. Нужны более достоверные действия. Но это на крайний случай.

— А если я прыгну из окна и что-нибудь себе сломаю? Например, ногу.

— Ради такого куша, это не большая цена.

— Но я могу остаться хромым на всю жизнь.

— Лучше быть хромым, чем нищим.

— Захватывающая перспектива, — скривил губы Виталий. — А почему бы тебе самому не шагануть из окна?

— На нее это не подействует. Между нами уже нет прежних отношений. А ты всегда будешь ее сыном.

— И когда мне поговорить с матерью?

— Пока не знаю. Но надо быть готовым на все в любой момент. Виталий, на кону огромное состояние. Рената дурочка, ей оно ни к чему. Все отойдет однажды к тебе. И я готов, если ты сумеешь уговорить мать, выделить тебе хороший капитал.

— Сколько?

Михаил Ратманов какое-то время раздумывал. Он понимал, что не время скупиться, но расставаться с деньгами он никогда не любил. Но сейчас надо переступить через себя.

— Пять миллионов баксов. Как тебе такая сумма?

— За нее можно немного и похромать, — усмехнулся Виталий. — Сделаю, что смогу.

— Такой ответ меня не устраивает. Ты непременно должен заставить ее отказаться от своего намерения.

— Я очень постараюсь, папа, — заверил Виталий. — А аванс можно получить?

Вопрос сына снова заставил Михаила Ратманова погрузиться в размышления.

— Один миллион устроит?

— Более чем.

— Значит, договорились.

Сообщение отца о том, что он намерен жениться на Соланж, ошеломило Ростика. Ничего подобного он не ожидал. Против самой француженки он ничего не имел, она ему даже нравилась: красивая, доброжелательная, снимается в кино. Правда, он-то полагал, что она с дядей Святославом, но он не маленький, чтобы не понимать: сегодня с одним, завтра с другим. Ничего удивительного в том, что она понравилась папе. Но это-то как раз он, Ростик, и встретил в штыки.

Ростик скрывал от всех, как был потрясен и огорчен расставанием родителей. Внешне он старался казаться взрослым, уверенным в себе, но внутри он нередко ощущал себя мальчиком, которому нужны и папа, и мама. Распад семьи он переживал очень остро. И втайне надеялся, что однажды все восстановится, все будет, как и прежде. Но если отец женится на этой актрисе, то такому уже не бывать. Значит, надо воспрепятствовать этому браку. Вот только как?

Ростик еще не сталкивался в жизни с такой проблемой и слабо представлял, как за нее взяться. А что-то предпринимать надо быстро, пока об этом не узнала мама. Если ей станет известно о планах отца, то к гадалке не ходи — они никогда не воссоединятся. Она ему этого не простит, окончательно вычеркнет его из своей жизни. Почему-то Ростик был уверен в том, что его втайне мать хочет снова сойтись с отцом. Он и сам не представлял, откуда возникла эта убежденность; скорей всего, желаемое выдавал за действительное.

К нему вдруг пришла мысль: а почему бы ему не поговорить с этой самой Соланж, убедить ее оставить отца в покое. Вроде бы она не стерва, не злюка, должна понять, что разрушает их семью. Правда, его смущала одна вещь; если об его поступке узнает отец, то он воспримет его крайне негативно. И может по-настоящему рассердиться на него. Ростику этого очень не хотелось. Но ведь и другого выхода нет. Значит, надо выбирать из двух зол меньшее.

Ростик негромко постучался в дверь комнаты Соланж. Обычно весьма решительный, сейчас он сильно робел. Предстоящий разговор смущал его, к тому же он смутно представлял, как следует себя вести в такой ситуации. Но и оставить все, как есть, он не может.

Соланж удивилась визитеру. Несколько мгновений она пристально смотрела на юношу.

— Пришел со мной поговорить? — догадалась она.

Ростик почему-то густо покраснел, пристальный взгляд женщины смущал его.

— В общем, да, — не слишком уверенно подтвердил он.

Соланж внезапно широко улыбнулась.

— Хочешь, кофе? У меня есть очень вкусный. Привезла из Африки?

— Вы были в Африке? — зачем-то поинтересовался Ростик. Ему было абсолютно все равно, была ли она в Африке или нет.

— Где я только не побывала, — беззаботно махнула рукой Соланж. — А ты много путешествовал?

— Пару раз с родителями за границей.

— Был во Франции, в Париже?

— Нет. Мы ездили отдыхать на море в Хорватию.

— А в Париж хочешь?

— Не знаю. Еще не думал об этом.

— У меня в Париже квартира. Ты можешь приехать в любой момент и пожить там, сколько захочешь.

— Спасибо, — пробормотал юноша. Этот разговор с самого начала пошел совсем не так, как Ростик предполагал. И как повернуть его в нужное русло, он не очень представлял.

— Вот кончится эта ужасная эпидемия — и приедешь.

— Нет, не приеду, — вдруг решительно проговорил Ростик.

— Почему? — удивилась Соланж.

— Не хочу.

— Не хочешь посетить Париж?

— Не хочу жить у вас.

— Вот оно что, — протянула француженка. — Насколько я понимаю, ты против нашего брака с твоим отцом. И хочешь меня отговорить от него. Я все верно поняла?

— Да.

— А почему? Мы оба свободны, почему мы не можем быть вместе.

— У папы есть мама.

— Разве они не в разводе?

— И что?

— Насколько я понимаю, это означает, что каждый сам по себе.

— Вы не правильно все понимаете, — горячо возразил Ростик.

— Разъясни, — попросила Соланж.

— Это временно. Они снова сойдутся.

— А вот твой отец уверен в обратном.

— Просто он вами очарован, вы же красивая. Но это пройдет.