Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— То есть, будет и продолжение. — Ратманов ошпарил Шевардина кипятком ненависти своих глаз. Но Шевардина это не смутило, ничего другого он не ожидал.

— Обязательно будет, — пообещал он. — Причем, прямо сейчас. Уж так звезды сошлись, но теперь ваша судьба целиком в моих руках. Я пока придержал отправку материалов моему начальству о той грандиозной земельной афере. Только на ней, по моей оценке, вы заработали миллионов двадцать долларов. Неплохой улов!

— Но вы же сами получили деньги, как посредник. Как посмотрит на ваш гешефт ваше же начальство?

— Нормально посмотрит, я скажу, что комиссия была получена с целью придания всей операции ареола правдоподобности, что вы бы не поверили мне, если бы я все это сделал бескорыстно. Такая практика у нас обычное дело. Как видите, Михаил Германович, я тут неуязвим.

— Так, что же вы все-таки хотите от меня? — раздраженно поинтересовался Ратманов.

— К этой части нашего разговора, как раз и переходим. Вам предстоит пережить очень неприятные минуты.

— Да, говорите же, черт возьми!

— Как я вам уже сказал, ваша судьба — в моих руках до тех пор, пока я не передам по инстанции материалы об этой земельной афере. И как только это сделаю, все закрутится само собой, от меня уже ничего не будет зависеть. Вот я и предлагаю вам сделку: я ничего не отсылаю, а вы взамен… — Шевардин театрально замолчал.

— Сколько вы хотите? Моя цена пять миллионов баксов.

— Меня это не устраивает.

— Пять миллионов баксов! — изумился Ратманов.

— И пять миллионов баксов, и даже десять, и двадцать. Я хочу все.

— Чего все? — не понял Ратманов.

— Вот это все, — обвел рукой вокруг себя Шевардин.

— Не понимаю, говорите конкретно.

— Все это ваше владение целиком. Хочу, чтобы оно принадлежало мне.

— Вы с ума сошли!

— Возможно, но это уже не ваше дело. Мои условия: я не отправляю на ваш компромат, вы переписываете на меня все ваше загородное имущество. О том, как это сделать, мы поговорим позже. Сейчас мне нужно ваше принципиальное согласие.

Ратманов открыл рот, чтобы что-то сказать, но у него не получалось. Внезапно он схватился за грудь, вскрикнул и стал сползать со скамейки.

Шевардин был готов к подобному развитию событий и заранее припас валидол. Он поспешно достал из кармана тюбик.

— Немедленно положите под язык — потребовал он.

Ратманов послушно так и сделал. Несколько минут мужчины пребывали в молчании.

— Вам лучше? — спросил Шевардин.

— Да, — выдавил из себя Ратманов.

Шевардин помог ему снова сесть на скамью.

— Раз вам лучше, то продолжим. Жду вашего ответа.

— Нет! Я сообщу о вашем шантаже, кому следует. Вашей карьере придет конец.

— Да, придет, — согласился Шевардин. — Но это не освободит вас от тюрьмы. А это место не для вас, там таким, как вы, очень плохо. Вы даже не представляете, насколько плохо. Есть сомнения, что выйдете оттуда живым. Для вас остаться на свободе — это вопрос выживания. К тому же у вас еще останется немало имущества. Будете жить вполне прилично. Что скажите?

— Я должен подумать, я не могу прямо так решать столь важный вопрос, — скорее не сказал, а простонал Ратманов..

Шевардин отрицательно покачал головой.

— Времени думать нет, я должен получать ответ прямо сейчас.

— Но я не могу! — воскликнул Ратманов. Невольно он посмотрел на дом, и на глазах появились слезы.

— Я вам сочувствую и понимаю ваши чувства. Но своей непомерной жадностью вы сами загнали себя в тупик. Нельзя воровать бесконечно даже в такой коррумпированной стране, — усмехнулся Шевардин. — В таких делах очень важное умение останавливаться.

— И если я соглашусь, то не отправите материалы?

— Нет.

— Но как я могу быть в этом уверен.

— Слово офицера.

— Вы издеваетесь, какое может быть доверие вашему слову офицера.

— Тогда вам придется просто поверить на слово, — пожал плечами Шевардин. — Ничего другого предложить не могу.

Ратманов опустил голову, и Шевардин вдруг увидел, что он весь затрясся. И понял, что Ратманов плачет.

— Хватит рыдать! — вдруг рявкнул Шевардин. — Наш разговор и без того затянулся. Принимайте решение: остаетесь на свободе без дома или остаток жизни проведете в тюрьме. Кстати, там он вам тоже не пригодится. А ваша жена, на которую тут все оформлено, собирается все это продать.

— Откуда вам это известно?

— Дом нашпигован жучками и камерами, — усмехнулся Шевардин.

— Получается, вы прослушиваете разговоры.

— Прием, все. Я должен быть в курсе всего, что тут происходит. Видите, я с вами откровенен, даже поведал такой важный секрет. И по-прежнему жду ответа. Да или нет?

Ратманов обхватил голову руками.

— Да! — вдруг воскликнул он. — Но если все это официально принадлежит жене, как вы это оформите?

— Не беспокойтесь, я решу этот вопрос. Понадобится некоторое время, но оно у нас есть.

— Все же я могу знать, как?

— Хорошо, скажу, — после короткого колебания произнес Шевардин. — У меня есть компромат на вашего сына Виталия. Он успел кое-что натворить. На срок он набедокурил может быть не самый большой, но для сердца матери даже такой будет невыносим. Она все перепишет.

— Я вижу, вы все продумали, — грустно произнес Ратманов.

— А то как же. В таких делах иначе нельзя. Было очень приятно с вами побеседовать. — Шевардин встал и направился в сторону дома.

Разговор с сыном Азарова очень встревожил Соланж. А она уже было поверила их безоблачному счастью с Алексеем. А тут возникла угроза со стороны, с которой она не только не ждала, но вообще об этом не думала, даже несмотря на предупреждения своего возлюбленного. Ее мысли были заняты совсем другим, но теперь она не могла пройти мимо этой опасности.

Сначала она решили, что будет бороться. Но затем вдруг ясно осознала, что если она начнет это делать, победителя не будет. В этой битве проиграют все. Их жизнь превратится в нескончаемые домашние дрязги. В такой атмосфере любовь между ними неизбежно пойдет на спад.

Она вошла в комнату Азарова, он разговаривал по телефону. Азаров кивнул ей головой и показал рукой на кресло. Соланж села, и хотя она не понимала по-русски, по интонациям догадалась, что разговор серьезный и неприятный.

— Саша, я тебе уже сказал, что пока мы отменяем операцию по Ратманову. Хватит дразнить гусей, вполне достаточно нашего ролика про премьера.

— Ты не хочешь это делать потому, что он твой брат, — возразил Ломако.

— Совсем не поэтому, я тебе уже объяснял, не надо раскачивать лодку во время шторма. Нам надо действовать умней, я уверен, что режим готов нас сожрать. Он ищет только подходящий предлог. Мы же обязаны сохранять силы для того момента, когда они понадобятся в полном объеме. И давай закончим этот разговор.