Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Я уже в том возрасте, когда человек находится на стороне семьи, Ростик. С годами понимаешь, что, в конечном счете, это самое важное. Но тебя от понимания этой истины отделяет лет пятьдесят. В принципе это не так уж и много, но это осознаешь только тогда, когда они уже прошли.

— Вот видишь, дедушка, мне еще рановато это понимать, — насмешливо проговорил Ростислав.

— В таком случае выполняй мои указания, — заключил Герман Владимирович. — Не знаю, как вы все, а я насытился. Спасибо, Миша, спасибо, Софья. — Он встал, вышел из-за стола и скрылся за дверью.

— Миша, мне надо поговорить с тобой об очень важном. Миша, ты слышишь меня, мне надо поговорить с тобой на важную тему. — Софья Георгиевна дважды повторила одну и ту же фразу, но ее муж так и не отреагировал на обращение к нему. Он сидел в кресле столь глубоко погруженный в собственные мысли, что не слышал голос жены.

Софье Георгиевне пришлось подойти к нему вплотную и потрясти за плечо. Только это заставило Ратманова обратить на нее внимание.

— В чем дело? — спросил он.

— У меня к тебе важное дело. Мне нужно посоветоваться с тобой.

Ратманов недовольно посмотрел на супругу.

— Давай перенесем на другой раз.

— На другой раз нельзя. Дело не терпеть отлагательства.

— Не понимаю, какое тут может быть дело, которое нельзя отложить, — раздраженно буркнул он.

— Это касается Ренаты.

— Ренаты? — удивился он. — Что с ней тут может случиться?

— Это случилось с ней не сейчас, а раньше. К сожалению, когда именно точно не знаю. — Софья Георгиевна села напротив мужа и заглянула в его лицо. Оно было очень озабоченным. Но она догадалась, что совсем не Ренатой. — Миша, тебя что-то беспокоит? — спросила она.

Ратманов как-то отрешенно посмотрел на жену.

— Ты хотела поговорить о Ренате, так, говори.

— Да, ты прав. Тебе известно, что она принимает наркотики?

— Наркотики? — изумился Ратманов. — Не может быть!

— Это правда, я сама все видела. Она кокаинистка.

Ратманов порывисто вскочил с кресла, словно намереваясь куда-то бежать, но затем снова сел.

— Давно?

— Точно не знаю, но, по-видимому, давно.

— Но почему, что ей не хватает. У нее все есть.

— Значит, не все, — возразила Софья Георгиевна. — Наркотики обычно свидетельствует, что человек чем-то не удовлетворен. И ему требуются какие-то иные стимулы для жизни.

— А что она сама говорит?

— Ничего. Она не желает обсуждать эту тему.

— Черт! Только этого не хватало. Да еще в такой момент.

— И что за момент?

Ратманов бросил на жену какой-то непонятный взгляд.

— Что же нам делать? — поспешно спросил он, дабы не отвечать самому на вопрос.

— Вот об этом и хотела с тобой поговорить. Только не удивляйся и не отвергай все с порога.

— Ты это о чем?

— Я говорила о Ренате с отцом Варламом.

— Только этого не хватало! А больше ни с кем еще не говорила?

— Успокойся, больше ни с кем. Он считает, что в нашу девочку вселился бес.

— Кто? Бес?

— Послушай, дело не в терминах. Но в ней действительно сидит что-то нездоровое.

Ратманов какое-то время изумленно рассматривал жену.

— Ты про беса серьезно? Ты врач, кандидат наук.

— И что? Я врач, кандидат наук бессильна вылечить собственную дочь. И никто ей сейчас не может помочь. Решением вашего правительства все наркологические клиники закрыты по причине эпидемии. А каждый день промедления только усиливает в ней это страшное пристрастие. Возможно, еще немного и она никогда не излечится от него.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

Несколько секунд Софья Георгиевна молчала, то ли собираясь с мыслями, то ли с решимостью.

— Отец Варлам предлагает совершить обряд экзорцизма.

— Софья, ты сошла с ума! — воскликнул Ратманов.

— Не знаю, Миша, не могу этого исключить. Но я не вижу других возможностей в нынешних условиях. Сам посуди.

Какое-то время оба молчали.

— Ты полагаешь, это может помочь? — вдруг неуверенно спросил Ратманов.

— Не знаю, но это лучше, чем просто смотреть, как загибается наша девочка.

— И что ты хочешь от меня?

— Во-первых, твоего согласия, я одна не могу решить такой вопрос. Во-вторых, ты всегда имел влияние на Ренату, — уговори ее согласиться на обряд.

— Уж от второго ты точно меня уволь. Ты это со своим попом придумала, ты и уговаривай.

— Пусть так. Тогда мне требуется только твое согласие.

— Но это же форменное безумие. В наше время изгонять бесов? Если кто узнает, мы станем всеобщим посмешищем. Только представь, если об этом пронюхает Алексей. Он же меня со света сживет, такое видео на ютюбе выложит, что меня под общее улюлюканье прогонят тут же с работы.

— Надо сделать так, чтобы никто бы не узнал.

— И твой священник…

— Он будет молчать, как рыба, это я гарантирую.

Ратманов встал и прошелся по комнате. Внезапно он замер возле жены.

— Я и представить никогда не мог, что ты обратишься ко мне с таким предложением.

— Я — тоже. Но мы должны спасти нашу дочь.

Ратманов почти упал в кресло.

— Хорошо, если считаешь, что так нужно, совершайте свой обряд. Можешь сообщить Ренате, что я на вашей стороне. И прошу ее согласиться.

— Спасибо, — поблагодарила Софья Георгиевна. Она встала и поцеловала мужа. Но вопреки обыкновению он никак не откликнулся на ее поцелуй. Это ее немного удивило. — Тебя больше ничего не беспокоит?

Ратманов поднял голову и посмотрел ей в лицо.

— Беспокоит. Я хотел тоже с тобой поговорить.

— Так, давай.

— Чуть позже. Сначала поговори с Ренатой. Я должен знать результат. И тогда мы поговорим. Время еще есть.

— Хорошо, я в твоем распоряжении в любой момент. А теперь пойду готовиться к разговору с Ренатой. Знаешь, Миша, я не помню, когда в последний раз так сильно волновалась.

Шевардин уже не первый раз прослушивал запись разговора Михаила Ратманова с неким Романом Викторовичем. Он хорошо знал о темных махинациях хозяина этого дома, но, судя по всему, тут имеет место нечто новенькое. Кто такой Роман Викторович он не знал, это имя слышал впервые. А, судя по разговору, дело не шуточное, по тону собеседников можно понять, что речь идет о больших деньгах.

Шевардин задумался о том, как ему поступить? Можно доложить обо всем начальству, что, собственно, он обязан сделать. Для этого его и внедрили сюда. Некоторое время назад управление, в котором он служил, начало операцию под кодовым называнием «Очищение». С самого верха было спущено указание — выявить коррупционные схемы сотрудников администрации Президента и некоторых других ведомств. Коррупция в них достигла уже такого уровня, что там осознали, что она угрожает устойчивости режима. Вот и решили почистить все эти структуры, но так, чтобы никто бы об этом не прознал.