Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Что же ты предлагаешь?

— Снизить обороты. А уж во время эпидемии, тем более. Наш Комитет борьбы с коррупцией решил, что пока не пройдет этот мор, мы ограничим публикацию наших новых расследований. Сейчас должны быть другие приоритеты.

— Это ваше дело. А наше движение такого решения не принимало.

— И напрасно. Власть и без того не справляется с ситуацией. Если еще и нещадно бить по ней, будет хуже не ей, а людям. Пусть все кончится, и мы предъявим всем свои счеты. Мы тщательно анализируем, что происходит. И обязательно обнародуем все претензии и обвинения. И еще одно, что я хочу тебе сказать: я очень беспокоюсь за твое здоровье. Вы молодцы, что помогаете больным и нуждающимся. Но от этого опасность заразиться вырастает многократно. Подумай, нужно ли тебе так рисковать. Тебе всего восемнадцать.

— А тогда кому можно рисковать? Тем, кому, к примеру, двадцать пять? Можно считать, что они уже достаточно пожили?

Азаров невольно вздохнул, он прекрасно сознавал, что в глазах сына этот аргумент выглядит крайне неубедительным. Но где взять другой, чтобы уберечь Ростика от заражения?

— Послушай, папа, я понимаю тебя. Но поверь, мы же не идиоты и не самоубийцы. И принимаем все меры, чтобы не заразиться.

— Это вы правильно делаете, но все равно опасность сохраняется большая.

— Сейчас везде опасно. Во всем мире ежедневно умирает тысячи людей.

— Знаешь, Ростик, это как-то не утешает. Достаточно того, что страшно за маму и Ларису. Они, как на зло, застряли в самом эпицентре итальянской эпидемии.

— Я тоже за них тревожусь, — сказал Ростислав. — Когда они вернутся?

— Не представляю. Регулярное сообщение между Россией и Италией прервано. Летают лишь отдельные чартерные рейсы. Я пытался найти способ посадить на них маму и Ларису, но ничего не смог сделать. Все зависит от случая.

— Я понимаю, папа. Я постараюсь по возможности не конфликтовать.

Наверное, это максимум, чтобы можно от него сейчас добиться, подумал Азаров. А потому нет смысла стараться получить больше.

Поселок, по которому они ехали, закончился. Азаров скосил глаза на навигатор, по которому ориентировался таксист, он показывал, что до конца маршрута оставалось проехать один километр.

Едва машина въехала на территорию владения, из дома вышел Игорь Шевардин — еще молодой мужчина и направился к ним. В шутку Михаил Ратманов называл его мажордомом или дворецким, хотя официальная должность у него именовалась по-другому — начальник охраны. Он трудился у них всего несколько месяцев. Шевардина порекомендовал Ратманову его непосредственный начальник. А потому он принял его на работу без всякой проверки. Ратманов не сомневался, что если такой совет пришел от столь высокопоставленного лица, то все необходимые действия уже были проведены. Впрочем, сожалеть о сделанном выборе до сих пор причин у него не было.

Шевардин помог выйти дамам из машины. Увидев священника, он сделал удивленное лицо, но тут же оно приняло обычное выражение.

— Мне нужно вам срочно кое-что сказать, — произнес Михаил Ратманов.

— Пойдемте в дом, — предложил Шевардин.

Они прошли в каминный зал. И первым делом Ратманов сделал то, о чем давно мечтал: подошел к бару и налил себе в бокал немного коньяка. И с удовольствием выпил.

— Теперь лучше, — улыбнулся Ратманов Шамардину. — Садитесь, — предложил он.

— Слушаю вас, Михаил Германович, — произнес Шамардин, садясь в кресло.

С бокалом в руках Ратманов устроился напротив него.

— Вам известно, что на этот раз у нас будет много гостей, — произнес он.

— Вы сообщили мне об этом.

— Хватит ли у нас припасов? Кто знает, сколько времени придется тут провести.

— Сегодня мы сделали большие закупки. Должно хватить минимум дней на десять. Больше не получается, не хватает холодильных мощностей.

Ратманов кивнул головой.

— Я знаю, на вас можно положиться.

— Спасибо, Михаил Германович, за доверие. Я стараюсь, чтобы все…

— Я знаю и ценю это, — прервал Ратманов. — Я хочу сообщить вам кое- что по поводу размещения.

— Как обычно ваша семья размещается на третьем этаже в ваших личных апартаментах.

Ратманов, соглашаясь, кивнул головой.

— Это правильно. А на втором этаже пусть живет мой брат Святослав. Он приедет с какой-то женщиной. Зная его привычки, то скорей всего им будет достаточно одной спальни.

— Как скажите.

Ратманов кивнул головой.

— По поводу отца. Ему будет трудно подниматься по лестнице. Подготовьте для него покои на первом этаже.

— Хорошо. — Шевардин вопросительно посмотрел на Ратманова. — Вы говорили по телефону, что приедет еще Азаров с сыном. А их куда?

Ратманов невольно сморщился.

— Да, они тоже приедут. Разместите их во флигеле.

Шевардин удивленно посмотрел на него.

— Там тесно, там очень маленькие комнатки. Они предназначены для обслуги. А на первом этаже еще много места.

— Вы слышали, я сказал о флигеле.

— Как скажите, Михаил Германович.

Ратманов недовольно посмотрел на Шевардина и вздохнул.

— Вы правы, во флигель их нельзя. Тогда на первом этаже. Черт, я же совсем забыл про священника, — скривился Ратманов. — Вот нелегкая его принесла. Софья Георгиевна решила заглянуть в поселковую церковь. Оказалось, у отца Варлама умерла жена. Вот она и привезла его к нам, — пояснил он. — Засуньте его на второй этаж, там есть угловая комната.

— Как скажите.

— Скажите, среди обслуживающего персонала все ли здоровы?

— На сегодня — все. Мы тщательно следим за состоянием здоровья каждого работника. Постоянно их проверяем. Никто никуда не отлучается за пределы владения.

— Это правильно, — кивнул головой Михаил Ратманов.

— Это все распоряжения? — встал Шамардин.

— Пока все. Можете заниматься делами.

Шевардин направился к выходу. У двери он внезапно остановился.

— Забыл сказать, что Герман Владимирович уже приехал.

— Почему же я его не видел? — удивился Ратманов. — Где же он?

— В бильярдной. Попросил бутылку коньяка и чтобы его никто не беспокоил, пока он будет играть.

— Узнаю отца, — покачал головой Ратманов. — Пойду к нему.

Ратманов спустился в цокольный этаж, вошел в биллиардную. Отец был так увлечен игрой, что не сразу обернулся к сыну; сначала он загнал шар в лузу, и только затем посмотрел на Михаила.

Они обнялись, но без особой теплоты. Ратманов-младший невольно подумал о том, что все последние годы отношения между ними были более чем прохладными. И, возможно, уже ни какими усилиями это не изменить.

Он уже ни первый раз пожалел, что пригласил к себе отца, а по этой причине пришлось пригласить и братьев. Он бы вполне мог обойтись и без их общества. И что это с ним вдруг такое случилось, что он уступил чуждому давлению?