Андрей Подшибякин - Игрожур. Великий русский роман про игры [litres]

Он поднял от монитора голову и оглядел галдящих подчиненных.

Выпрямился, наливаясь новой незнакомой мощью.

– Так! – вдруг взревел Гной. – Прохлаждаемся?! Я не понял! Читы кто собирать будет?! А письма обрабатывать?!

– Письма-то откуда, – вякнул Дристохватов. – Журнала нет ещё, откуда письма-то.

– Сядь и напиши! – крикнул Юрик. – Каждый сел и написал по письму! Всех касается! Сами там знаете, не маленькие – наш таёжный городок, слава объективности, вся херня!

Гной сам испугался своего выступления и внутренне сжался в ожидании издевательского смеха и оскорблений, но с удивлением понял: сотрудники «Игровых игр» засуетились, рассаживаясь за компьютеры. Только Игорёк полыхнул в его сторону желтоватыми глазами и прошевелил усами что-то, подозрительно похожее на слово «пидор», – но этого, подумал Гной, мы в бараний рог скрутим! И не таких скручивали, ха-ха!

(Скручивалка отвалится, злобно подумал в ответ Игорь Пыжмин-Староконский. Он с Гноем ещё далеко не закончил.)

– Как письма допишете, – уверенно продолжил Гной, – вареза мне на стол. Будем посмотреть по обзорам! Вдруг некузяво!

Жаргон объективного журналиста лился из его уст красиво и мощно, как там всю жизнь и был.

– Работаем, работаем! Времени нет, – гавкнул он напоследок, хлопнув в ладоши и для убедительности добавив: – Дармоеды, блядь!

Стиль управления он интуитивно выбрал жёсткий, без панибратства – главный редактор обязан быть грозой нерадивых писак и заступником Его Величества Читателя!

– Юр, а такой вопрос, – вдруг забубнил под боком незаметно подкравшийся к главредакторскому столу Кибердемон Срамнин. – Ты там дай мне не очень много в первый номер, ладно? А то я в «Маньку» тридцать страниц щас нахерачил. А ещё там, ну, из «Навигатора мании стран» подогнали халтурку, надо им там сбацать статью одну про сисечный квест. Строго под новым псевдонимом! Я человек военный, своё дело знаю! Слово офицера!

Гной хотел язвительно спросить, какой он, в сраку, военный, но осёкся. Жесткость жесткостью, а перегибать палку тоже было нельзя. Система сдержек и противовесов! Как у Ельцина!

– Ладно, это, ну, решим. Но ты не борзей! – он погрозил мелко кивающему «офицеру» пальцем.

При всей своей огромной ответственности, должность главного редактора, определённо, имела свои плюсы.

Следующим к нему боком, как краб, подошёл Поплавский. Шептаться и бурчать он не стал – вместо этого потупил налитые кровью глаза и громко сказал:

– Товарищ главный редактор, обмыть надо, на.

– Кого? – ужаснулся Гной.

– Не кого, а новое звание, на. Освящённая веками общевойсковая традиция, на!

Юрик понял, что сейчас придётся бухать, и с содроганием вспомнил о крокодиловом – непонятно, как тот относился к…

– Сергей Вениаминович выдал подъёмные, на. Сказал не заблевать только всю контору, на, а так полный вперёд.

– Некогда нам, – начал было осторожный Гной, увидел напрягшуюся на шее Поплавского-Уважуйкина вену и резко сменил курс: – Но раз надо, так надо!

Поплавский радостно заухал, скакнул к своему столу и выдернул из-под него характерно позвякивающий пакет. Сотрудники загалдели с новой силой. Не успев толком неприязненно подумать о том, как быстро сотрудники молодого игрового журнала снюхались с дистрибьютором-головорезом, Гной угодил в привычный синий водоворот.

– Ты, Юрий Константиныч, подумай, на, – буровил порозовевший Поплавский. – В «Маньке» всегда надо статьи писать, на. Платим хорошо, на. Псевдоним придумай нормальный только, а то там с твоим этим черепом говна уже немало поели, на. Нормально, на. Главредакторская работа непыльная, заявляю со всей пролетарской прямотой, на… Хороший ты парень, Юрий Константиныч, хоть и пидор, на.

Гной не был Константиновичем, но решил не заострять на этом внимание подчиненного и отпил из пластикового стаканчика настойку «Шаромыжную» на берёзовых бруньках.

Поплавский отвлёкся на издающего нечленораздельные звуки Фельдмаршала, зато рядом с Гноем образовался Игорёк.

– Это, Юрец, тут такое дело… Дядьвитя ко мне квартиранта подселил.

Гной напрягся и захлопал глазами – Игорь Шварцнеггер обладал удивительным талантом несколькими словами выбивать из-под него реальность, какой бы незыблемой она ни казалась за секунду до этого.

– Там, это, должник у него, в наручниках постоянно, это, к батарее прикованный. Я там, это, воду ему даю иногда, он орёт, работать невозможно. Объективность статей, это, резко падает в таких условиях.

– А я что… – начал Гной.

– Так ты ж хату снял вроде, это? Я у тебя перекантуюсь тогда.

Звучало это не вопросом, а утверждением. Юрик сокрушённо кивнул – выбора у него, кажется, не было. От Игорька снова зависела его карьера в игровой журналистике, а заодно здоровье и жизнь.

– Кузяво! – просиял Игорёк. – Пошли, это, новоселье отметим! Пиарщицы, это, придут! Дашь им это, эксклюзивное интервью в каску!

Юрик улыбнулся сквозь усы особой главредакторской улыбкой.

Прошло несколько месяцев. На Москву снова спустилась бесконечная ледяная ночь – как ни странно, городу она шла больше, чем потное лето.

Журнал исправно выходил – хотя Гной до сих пор не до конца понимал, как. До точки безубыточности было «вас, задротов, раком не переставить», как выражался крокодиловый Сергей Вениаминович, но в горячке предновогодних продаж дистрибьюторам было не до принятий решений по «Игровым играм». Ни реального тиража, ни доходов от рекламных поступлений Юрик не знал – цифры эти были чем-то вроде многослойных псевдонимов Поплавского ака Геринга ака Мохнатого Предводителя. То есть, они означали не то, что есть на самом деле, а если вдруг иногда то, то с такими оговорками, что никакого смысла в них всё равно не было.

Выяснилось, что у типографии с дистрибьюторами какие-то «давние мутки» (опять крокодиловый Сергей), поэтому «Игровые игры» выходили на гладкой и жирной бумаге, отбрасывающей роскошные блики из киосков и других точек продаж.

Одним декабрьским вечером Гной сидел в редакции и, как он это называл, «вычитывал номер» – на самом деле, просто листал сигнальный экземпляр, пил пиво и отрыгивался. Домой идти не хотелось: пару недель назад Игорёк припер в их квартиру (она, конечно, незаметно стала «их») огромную вонючую собаку, которую почему-то называл «это, щенком». История у собаки была запутанная; вкратце, одна подруга Игорька попросила пару дней последить за животным, а потом послала Игорька на хер и исчезла. Непонятно, что было делать дальше: собака Антон (так её звали) воняла, грызла углы и писалась, но девать её было некуда. Утомлённый Антоном Гной подумывал даже выставить собаку (вместе с Игорьком) на мороз, но вместо этого просто подолгу торчал в офисе, наслаждаясь главным редакторством.