Эмма Донохью - Притяжение звезд

Я невольно подумала: есть ли у нее вообще опыт в том, что она сейчас собиралась делать?

– Вы занимаетесь частной практикой, доктор?

Ее умный взгляд впился в меня, тонкие губы сложились в едва заметную улыбку.

– Хотите спросить, медсестра Пауэр, достаточно ли я квалифицирована, чтобы восстановить травмированное влагалище?

Я шумно сглотнула.

– Акушерство – одна из сфер моих особых интересов наряду с офтальмологией и психиатрией. Вас, должно быть, успокоит тот факт, что я сертифицированная акушерка, с опытом работы в нескольких родильных отделениях.

Я кивнула, сгорая от стыда.

Стоявшую у стены Брайди наша беседа, похоже, забавляла.

Я накапала раствор карболовой кислоты на промежность спящей женщины и протерла льняной паклей.

– Почему не ватой?

– Не хватает, – пояснила я.

Доктор Линн кивнула.

– Досадно, что разрыв доходит до ануса, у повторнорожавших такое случается довольно редко.

– Я пыталась удержать промежность от разрыва…

– О, я вас не критикую, – заметила она, не глядя на меня. – Я не люблю прямо говорить пациенткам, что они оказались в критической ситуации, но, честно говоря, если бы вы не проявили инициативу, дело обернулось бы совсем скверно.

Теперь Брайди улыбнулась мне.

У меня зарделись щеки. Бог свидетель, я не напрашивалась на похвалу.

Доктор Линн взяла у меня иглодержатель.

– Шелковых нет? Они лучше держат шов.

– Боюсь, шелковые у нас закончились несколько недель назад.

Она наложила первый шов.

– Давно вы на смене?

– Э-э… с семи утра.

– Без перерыва?

– Все в полном порядке.

Доктор Линн шила очень тщательно. Но разрывы у Делии Гарретт были настолько серьезные, что я даже засомневалась, будет ли она когда-нибудь снова чувствовать себя нормально.

– Брайди, можешь сходить еще раз к холодильнику – помнишь, в кладовой? – и принести замороженный ватный тампон?

Она выбежала из палаты.

Доктор Линн обрезала последнюю нитку.

– Так, готово. Во всяком случае, «кошачьи кишки» со временем растворяются, так что миссис Гарретт не нужно будет снова приходить сюда снимать швы и опять вспоминать о случившемся.

Оценив ее глубокомыслие, я еще раз продезинфицировала наложенные Делии Гарретт швы и натянула простыню до талии.

Вымыв руки, доктор Линн полностью распахнула верхнюю фрамугу.

– Не допускайте здесь духоты. Побольше свежего воздуха!

– Хорошо, доктор.

Я черкнула записочку в канцелярию главного врача с просьбой позвонить мистеру Гарретту и сунула ее в кармашек фартука.

Доктор Линн взяла Мэри О’Рахилли за руку, как подружку, с которой она пришла на вечеринку.

– А кто у нас здесь?

– Миссис О’Рахилли, семнадцать лет, первородящая. Схватки продолжаются пару дней, но с перерывом в двадцать минут.

– Мне сие не очень нравится.

Она произнесла это таким озабоченным тоном, что из глаз Мэри О’Рахилли покатились слезы, и она закашлялась.

Я сняла медицинскую карту со стены позади ее кровати, и расшатавшийся гвоздь вывалился на пол.

– Простите! – Передав врачу карту, я бросилась поднимать гвоздь и вспомнила о своих часах, на которых надо было поставить новую скорбную отметку.

Отвернувшись от врача, которая беседовала с Мэри О’Рахилли, я выудила из кармана увесистый диск и нацарапала на серебряной крышке новую закорючку. Но на сей раз не О, как обычно, а короткую черточку в память о мертворожденном младенце Делии Гарретт.

Брайди стояла рядом и внимательно смотрела на меня. Я опустила часы в кармашек и вставила гвоздь обратно в стену.

Она протянула мне какой-то комок. Не замороженную вату, которую я просила принести.

– Это влажный мох в муслиновом лоскуте, медсестра сказала, что и он прекрасно подойдет.

Другими словами, ничего другого у них не было. Вздохнув, я взяла смятый лоскут муслина.

Делия Гарретт все еще лежала без сознания, но на случай, если она могла в забытьи меня услышать, я все же сказала:

– Сейчас мы наложим повязку.

Я положила между ее ног охлажденный компресс, сложенный в форме колбаски, и прикрепила английской булавкой к нижней части широкого бандажного ремня. Потом туго затянула все три его ремешка.

– А это зачем?

– Поддержать травмированную промежность, – объяснила я Брайди. – Ты не могла бы отнести эту записку в канцелярию на третий этаж?

Прилежная Брайди чуть не вырвала у меня из рук бумажку.

Делия Гарретт тихонько застонала.

Пока она не проснулась, мне нужно было унести мертвого младенца с глаз долой. Подойдя к узкой притолоке шкафа, я сняла с полки пустую обувную коробку – они стояли стопкой на самом верху. Расстелила вощеную бумагу, сняла с таза пеленку и подняла завернутый трупик. Положила его на вощеную бумагу и аккуратно, как могла, сделала сверток и опустила в коробку. Руки у меня дрожали, когда я накрывала коробку крышкой. Я завернула коробку оберточной бумагой и туго перевязала бечевкой, как почтовую бандероль – никто не хотел бы получить такую.

Оформлять свидетельство рождения или смерти не было нужды. В юридическом смысле не произошло никакого события. На коробке я написала: «Гарретт, 31 октября».

Я надеялась, что на следующий день мистер Гарретт придет за коробкой. Хотя встречались отцы, не желавшие заниматься такими делами, и тогда главная медсестра ждала, когда соберется несколько коробок, чтобы отправить их на кладбище.

Доктор Линн пальпировала живот Мэри О’Рахилли и прослушивала стетоскопом.

– На этой стадии рекомендую вам покой, миссис О’Рахилли. Я попрошу медсестру Пауэр дать вам снотворное. Так и время пройдет быстрее, и вы сможете восстановить силы.

Она подошла к моему рабочему столу и распорядилась:

– Хлорал! Он поспособствует раскрытию шейки матки. Но только не хлороформ, поскольку мы не хотим подавлять эти ранние сокращения.

Кивнув, я записала назначение.

Она вполголоса добавила:

– Меня немного беспокоит, что у нее процесс протекает не слишком быстро. Малорослая и, конечно, плохо питалась. Будь я властелином мира, я бы вообще запретила рожать до двадцатилетнего возраста.

Я зауважала доктора Линн за такое смелое заявление.

Мэри О’Рахилли безропотно приняла снотворное.

Вернулась Брайди.

Я вручила ей обувную коробку.

– Теперь, будь добра, отнеси это в морг – он находится в подвале.

– А что там?

– Туда поступают умершие, – шепнула я.

Брайди с ужасом взглянула на коробку, которую держала в руках, только сейчас осознав, что это.

– Ты в порядке? – спросила я.

Возможно, я чересчур многого требовала от неопытной девушки. «Почти двадцать два», – сказала она. Может быть, у нее были свои причины дать мне такой расплывчатый ответ, а может, она просто не знала точно свой возраст?