Матс Страндберг - Последняя комета

Я встаю у него на пути, прежде чем открыть дверь. На Люсинде сегодня тоже парик. Она смотрит на Бомбома, который головой толкает меня под коленку, пытаясь протиснуться наружу.

– Успокойся, – ворчу я и оттаскиваю его в сторону, чтобы Люсинда могла войти. – Извини, он порой дьявольски настырный.

– Ничего страшного, – отвечает Люсинда и разувается. – Но дома он выглядит еще больше.

Она проходит на кухню, прежде чем я успеваю ее остановить, и я замечаю, как ее взгляд останавливается на детской одежде. Перемещается на живот Эммы.

– Это Люсинда, – говорю я.

– Я пойму, если ты меня не помнишь, – говорит она Джудетт и протягивает руку. – Я приходила сюда однажды с классом, когда мы с Симоном были маленькими.

Но Джудетт игнорирует протянутую ей руку и заключает Люсинду в объятия:

– Люсинда! Как я рада с тобой познакомиться!

Люсинда не обнимает ее в ответ, но и освободиться не пытается.

– Спасибо, что ты поговорила с полицией о сообщении, – говорит Джудетт.

– Не знаю только, насколько это помогло.

– В любом случае, ты попыталась. Если бы ты только знала, как много это значит для нас и для Симона.

– Хватит, мам, – говорю я.

Когда Джудетт в конце концов отпускает Люсинду, та направляет руку ко лбу. Проверяет, не сбился ли парик.

Она выглядит смущенной и поворачивается к Эмме, которая пожимает ее руку и представляется. Потом Эмма машет ползунками с радостными ягнятами:

– Как тебе?

Люсинда выглядит так, словно не знает, куда ей деваться.

– Красиво, – говорит она, и я проклинаю себя за то, что не предупредил ее.

– Чем вы собираетесь заниматься сегодня? – спрашивает Эмма и улыбается.

– Ничем, – отвечаю я.

Улыбка Эммы становится еще шире.

Я прошу Люсинду пойти ко мне в комнату, и она с явной радостью принимает мое предложение. Бомбом, тяжело дыша, следует за нами. Он смотрит на меня с обидой, когда я закрываю дверь перед его носом.

Люсинда опускается на мою кровать. А я внезапно понимаю, что от меня немного пахнет потом, а моя футболка грязная от чердачной пыли. Я сажусь на письменный стол и кладу ноги на стул. Надо ли мне сказать что-то об Эмме? Но что именно?

– По-моему, я узнаю эту комнату, – говорит Люсинда. – У тебя же была масса игрушек лего из серии «Звездные войны»?

– Да.

Я не хочу больше разговаривать о том дне. Сразу же чувствую себя неуклюжим семилетним мальчуганом. Словно он прятался здесь все время, поджидая удобного случая.

– Стина передает тебе привет, – говорю я, пытаясь сменить тему. – Она тоже хотела встретиться с тобой, но сейчас на работе.

Люсинда кивает.

– Вы пойдете в церковь все вместе? В последнюю ночь?

– Да. А что вы будете делать?

– Я не знаю. Наверно, останемся дома.

Она внезапно улыбается и, по-моему, думает о том же самом, о чем и я. Что мы разговариваем так, словно речь идет о планах на выходные, а не о последней ночи в истории планеты, существования человечества, наших жизней.

– То есть вы не пойдете в церковь?

– Вряд ли. Мой папа – убежденный атеист. Врач, ты понимаешь.

– А ты?

Люсинда подтягивает под себя ноги. Похоже, размышляет.

– Мне не нравится, когда люди утверждают, что у них есть ответы на все вопросы, – говорит она.

– Мне тоже. Но Стина не из таких.

– В отличие от папы. По его мнению, наука может объяснить все. По-моему, излишняя уверенность вредна, о чем бы ни шла речь. – Она проводит пальцами по волосам парика. – Я не склоняюсь ни к какой из альтернатив. Но мне трудновато хорошо относиться к богу, который направляет на нас комету, потому что мы его утомили.

Я смеюсь:

– Ты слышала о теодицее? Проблеме зла?

Люсинда качает головой. Выглядит заинтересованной.

– Посмотрим, удастся ли мне вспомнить, – говорю я. – Если бог добр и всемогущ, как он может допускать существование зла? Означает ли это, что он не добр и не всемогущ?

Люсинда сидит молча. Насколько я понимаю, ждет продолжения от меня.

– На эти вопросы нет готового ответа, – говорю я. – Люди размышляют над ними тысячи лет.

– Отлично.

Мы улыбаемся друг другу, как будто хорошо знакомы, хотя это не так. Наверно, Тильда просто слишком много рассказывала о ней.

Если бы Люсинда не заболела, мы, наверное, общались бы втроем? И чем занимались бы? Я слишком мало знаю о Люсинде. Какую музыку она слушает? Есть ли места, куда ей всегда хотелось бы съездить? Что ей нравится, помимо плавания? Хочет ли она по-прежнему стать писателем? Может, поэтому пишет в TellUs?

Я замечаю, что мой взгляд прикован к ней, и, наклоняясь вперед, открываю ящик письменного стола и достаю старый рабочий телефон Джудетт.

– Он с предоплаченной сим-картой, – говорю я.

– И ты уверен, что его номер ни за кем не числится?

– Я проверял.

Люсинда тянется за телефоном.

– Что ты собираешься написать? – спрашиваю я и даю его ей.

Она теребит пальцами мобильник. Смотрит на меня:

– Я тут подумала. Он или она, похоже, настоящий параноик, поэтому, как мне кажется, лучше всего мне сделать все одной.

– Нет, – говорю я. – Если действовать надо одному из нас, то это должен быть я.

– И почему же? Потому что ты парень?

– Нет. Естественно, нет.

Поскольку она больна. Но я не говорю этого вслух.

Когда она сидит здесь на моей кровати, об этом легко забыть, но она потеряла сознание у стекольной фабрики. И вообще быстро устает, что сразу видно по ее тяжелому дыханию.

Люсинда права. Человек, с которым нам придется иметь дело, похоже, параноик. А такие бывают опасны. Я не знаю, насколько хорошо сумею защититься, если что-то произойдет, но, по крайней мере, я умею быстро бегать.

– Моя очередь рисковать, – говорю я. – Ты встречалась с Томми одна.

Люсинда упрямо качает головой:

– Лучше, если я это сделаю. Когда речь идет о наркотиках, деньги ведь больше не имеют никакого значения, не так ли? У дилера должна быть причина мне помочь. И я могу сослаться на рак.

– Сослаться на рак?

– Я могу сказать, что мне необходима трава, поскольку больше нигде не достать болеутоляющих препаратов.

Мне становится не по себе.

– Это так? – спрашиваю я.

– Нет. Папа может брать домой все необходимое из больницы.

– Хорошо. – Я пытаюсь взять себя в руки. – И в чем твой план? Вся надежда на то, что у нашего наркоторговца золотое сердце?

Люсинда нетерпеливо смотрит на меня.

– У тебя есть идея получше? – спрашивает она.

– Да. Мы сделаем все вместе. Тогда нас, по крайней мере, будет двое. Я могу, например, прикинуться твоим обеспокоенным парнем.

Она открывает рот, собираясь что-то сказать. Но передумывает. Вместо этого снова смотрит на телефон Джудетт и начинает писать сообщение.

Сегодня я нашла список пожеланий Миранды. Она не писала в приложение Bucket list, а сделала его на бумаге и очень старательно выводила каждую букву.