Алиса Ханцис - И вянут розы в зной январский

– А мне так не по душе этот холод, – пожаловалась тетушка. – Не могу представить, как вы мерзли у себя на Тасмании… Кстати! Удивительная новость: встретила позавчера у Ламбертов милейшую миссис Хиггс. Её дочь уже год как замужем за очень богатым мануфактурщиком из Хобарта! Ты помнишь Мэри Хиггс, дорогая? Она же училась вместе с тобой. Вот уж повезло так повезло!

– Я плохо ее помню, – сказала Ванесса, на которую новость, казалось, не произвела ни малейшего впечатления. – Она училась на класс старше. Мы пару раз встречались в дискуссионном клубе, но ей там быстро надоело.

– В дискуссионном клубе?

Этот глупый вопрос вырвался у Делии сам собой – до того ее поразила чужеродность серьезного, «мужского» слова в легкомысленной беседе. Выпалив свою реплику, она раскаянно притихла под испытующим взглядом Ванессы, которая будто бы только что ее заметила.

– Ну да, школьный клуб, где обсуждают разные вопросы – к примеру, женское равноправие. Или китайскую угрозу. Что вы думаете о китайской угрозе, мисс Фоссетт?

Льдистые глаза чуть прищурились, и читалось в них спокойное, лишенное сочувствия любопытство.

Какое счастье, что этот вопрос не застал ее врасплох! Отвечать на него Делии еще не приходилось, но мнение на этот счет у нее было – пусть не вполне твердое, но обдуманное не раз.

– Мне кажется, что опасность и в самом деле существует, потому что если китайцы захотят напасть – мы не сможем с ними справиться. Ничто не помешает им высадиться у наших берегов, прорвать оборону – их ведь гораздо больше. А потом они захватят города… Бесполезно прятаться в своих домах или за стенами церквей, осаду не удержать – все равно победа будет на их стороне, а нам ничего не останется, кроме как уехать в Англию…

– Боже правый, вы что, читали «Битву при Мордиаллоке» [18] «Битва при Мордиаллоке» (1888) – патриотический памфлет, написанный в форме художественного произведения. В основе его сюжета – захват Австралии объединенной армией России, Китая и Японии. ?

Смех Ванессы стегнул ее, точно кнутом, и она закусила губу от обиды. Что забавного в этой тоненькой книжке с кроваво-красной обложкой, на которой нарисован убитый кавалерист? Разве она плохо написана? Разве Адриан не сидел над ней, не обсуждал потом с друзьями? Конечно, она стащила эту книжку при первой же возможности! Страх сковывал сердце, когда она тайком читала «Битву», вложив ее в середину учебника по французскому. А когда в конце один из героев умирал на руках у своей невесты в день, назначенный для свадьбы, невозможно было удержаться от слез.

– Ты несносна! – воскликнула мисс Вейр, метнув на племянницу сердитый взгляд. – Можешь ты хотя бы за столом не говорить о политике? Меня прямо в дрожь бросает, когда я слышу эти ужасы.

Делия поспешно извинилась, удрученная тем, что невольно расстроила пожилую даму. Остальные же будто не обратили внимания на произошедшее. Долговязый юноша был погружен в себя, его брат старательно прятал улыбку в усах, сама же Ванесса, казалось, уже забыла о своем вопросе. Глаза ее, странно расширенные, устремлены были в пустоту. О чем она думала сейчас, что рисовала в воображении? Волосы, подсвеченные солнцем, золотились тоненьким нимбом над ее головой, и обида растаяла, сделавшись мелкой и нелепой. Она не со зла – пронеслось в голове, и стало легко, как всегда бывает, когда от души прощаешь.

После чая вернулись в гостиную. Хозяйка взялась за спицы, а хозяин начал показывать Делии содержимое застекленного шкафчика, который она поначалу не приметила. Это все, объяснил он, работы, получившие призы на выставках. Вот этот письменный прибор – чернильца, подставка для ручки, нож для разрезания бумаги – получил золотую медаль на выставке восемьдесят восьмого года. Он сделан из южноавстралийского малахита – это очень красивый и при этом податливый камень, настоящая находка для мастера. Смотрите, как он сияет, если его хорошо отполировать! А эти каминные часы – из агата. Он бывает разных цветов: белый, голубой, коричневый… А вон вазочка – давайте я покажу ее поближе, вам наверняка понравится. Она нефритовая, а жуки, которые на ней сидят, – настоящие, из лесов Западной Австралии. Их называют златками – видите, какие они красивые: блестят, точно золотые.

– Вы просто художник, – прошептала девушка, тронув пальчиком вазу почти что с благоговением. – Этот камень так к ним подходит – гораздо больше малахита, хотя они оба зеленые. Его оттенок сразу напомнил мне лес: это цвет мхов и папоротников.

– Именно! – воскликнул мистер Вейр. Его охватило воодушевление, захотелось показать еще и эту работу, и вон ту… А каждая тянет вереницу воспоминаний. Взять хотя бы опаловое яйцо. Закрой глаза – и встанут, будто и не было этих тридцати лет, высокие своды Выставочного дворца. Гулко отдается от стен голос достопочтенного мистера Кларка, и сто человек хористов стоят, ожидая взмаха дирижерской палочки. А потом, когда отгремела музыка, все поднялись на крышу, откуда видна была далекая вершина Данденонга. Эффи взяла его за руку и, придвинувшись поближе, горячо шепнула в самое ухо: «Смотри: весь город лежит у твоих ног!» Тогда это показалось ему, дерзкому, пророчеством, но Левини, должно быть, удалось втихомолку забраться еще выше – на самый купол.

И все-таки это хорошая работа! Не зря гостья не может отвести глаз. Сказочный камень – опал: вон как вспыхивают разноцветные искры в молочно-белой глубине.

– Какой он большой… По размеру, наверное, как настоящее яйцо эму!

– Ну, разве это большой, – возразил Джеффри. – Они бывают значительно крупнее, и таких булыжников на месторождениях – как грязи. Пару лет назад кто-то купил огромный синий опал – как потом оказалось, самый большой в мире – у одного квинслендского шахтера. Знаете, что он с ним делал? Швырял в соседскую собаку!

– Не может быть! – изумилась Делия. Хозяин подтвердил кивком: да, мол, бывает всякое. Маленькие острые его глазки смеялись. Какой он чудесный, подумалось вдруг, и душа наполнилась теплом; какие они все чудесные. Надо обязательно рассказать Агате, чтобы она не волновалась больше. Нельзя во всем сомневаться, вечно ожидать от людей дурного. Если бы она только могла побывать здесь, окунуться в атмосферу этого дома… Делия вновь обвела взором гостиную, ее лепные потолки, фотографии на стенах. С одной из них смотрела женщина, очень хорошенькая, с темными кудрями и тем самым озорством в глазах, какое мелькало иногда у молодого мистера Вейра. Внезапная догадка отозвалась минором в радостном прежде, приподнятом течении мыслей. Да-да, она была здесь – подсказало что-то внутри; и смеялась, и трепала ласковой рукой рыжеватые и русые вихры, много лет назад; и, возможно, пела, сидя за пианино, рядом с которым стоит высокий угловатый предмет, обтянутый тканью.