Владимир Богомолов - Особое задание [Повести и рассказы]

— А именно? — спросила Валя, ставя чернильницу на место.

— Мужа, совесть и честь…

— Честь, — усмехнулась Валя, — не понимаю, как может говорить о чести человек, который не имеет представления о ней. Мне это напоминает Пушкина. Может, помнишь, художник и сапожник?

— Нет, не помню. И ты, пожалуйста, сейчас не говори всяких глупостей, не раздражай меня. — Николай встал. — Очень жаль, что меня не свела судьба с этим молодчиком. Уж кому-кому, а ему, наверное бы, досталось. — Он остановился против Вали: — А ты по-прежнему хороша, костыли тебя немного портят. — Тупикин опустился на кучу привезенного шелка. — Ах, Валька, Валька, какая же ты дура… Деньги, тряпки — все это для тебя, ради тебя.

Гордеева увидела, как его большие рыжие ресницы часто захлопали и губы начали вытягиваться. Тупикин рукавом смахнул слезу.

Вдруг он вскочил и, подбежав к Вале, сильно обнял ее.

— Валя, Валенька. — Горячие губы обожгли ее лицо. — Валентина, милая, зачем, зачем все это? — шептал Тупикин. — Лучше бы написала сразу, легче, ей-богу, легче. Куда ты теперь годна с этими палками?

Валя одной рукой слабо обнимала шею мужа.

— Коля, ты не расстраивайся за меня. Я проживу. А что у нас с тобой так получилось — значит, судьба…

— Судьба? — откинул устало голову Тупикин. — Судьба, говоришь? Нет, врешь. Почему другие годами ждут?

— Потому что верят и любят, — равнодушно ответила Валя.

—. А ты, выходит, не верила. Думала — подох. А я назло тебе жив. И буду жить. Но не с тобой. Я найду себе достойную пару, а ты, ты меня извини, оставайся здесь и живи, как тебе хочется.

Он аккуратно сложил все вещи в чемодан и, одевшись, подошел к столу.

— Фото свое возьму. Не хочу, чтобы ты глядела на мою физиономию.

— Конечно, возьми, — согласилась Валя. — Она мне не нужна.

— Скоро вы нагостились, Андреев, — встретил сошедшего с попутной машины офицера начальник штаба Абакумов.

— Здравствуйте, товарищ подполковник, — сказал Андреев, приятно удивленный второй звездочкой на погонах Абакумова, и, чтобы не дожидаться вопросов, быстро заговорил: — Да скоро. Нет охоты отдыхать, когда такие дела затеваются.

— Какие дела? — спросил Абакумов.

— Наступать скоро будем.

— Это одно, — согласился подполковник, — Орденом вас наградили… Как, довольны?

— Так точно, доволен.

Они ушли к штабу полка.

— Андреев, а как у вас с той девушкой? — спросил Абакумов, останавливаясь перед дверью.

• — Плохо, — честно признался Андреев. — Она меня выгнала.

— Может, после войны все-таки сойдетесь, — сочувственно произнес подполковник. И, помолчав, добавил: — А у нас несчастье. Вчера похоронили Сковороду…

— Ваню? Как же…

— Ходили на операцию и его принесли.

Они вошли к командиру полка.

— Разрешите доложить, товарищ полковник?

— Доложите, — разрешил, обрадованный возвращением молодого офицера, командир полка.

— Старший лейтенант Андреев — прибыл из отпуска.

— Очень рад. Садитесь, Андреев.

Немного помолчали. Оглядели друг друга, улыбнулись одновременно.

— Вот, Федор Николаевич, а мы думали, кого послать. На ловца и зверь бежит. Верно?

— Безусловно, — согласился начальник штаба.

— Сегодня, Андреев, вами я больше чем доволен. Вы прибыли очень кстати. Я всегда верил в вас. Но это дело добровольное. — Лицо полковника вдруг утратило признаки веселости. Небольшие с проседью усы слегка зашевелились, дуги бровей сомкнулись, глаза глядели в настороженное лицо старшего лейтенанта.

Абакумов кивнул полковнику, и тот торопливо открыл сейф.

— Орден ваш… Чуть не забыл… — Он встал и, протянув Андрееву коробочку, тише обычного сказал. — От души поздравляю…

Абакумов, привинтив новую награду на китель, погладил рукой плечо Андреева.

Растроганный офицер сначала ни с того ни с сего начал кланяться и говорить «спасибо», но скоро, овладев собой, отчеканил:

— Служу Советскому Союзу!

— Да, — после недолгой паузы раздумчиво произнес полковник, — мне, Андреев, трудно расставаться с вами, но я еще раз повторяю, что операция, которую я вам сейчас предложу, — дело добровольное. Скажите, Андреев, вы готовы. выполнить любой приказ командования?

Андреев не ответил. Ему было совершенно ясно, что задание, которое предстоит выполнить, трудное и очевидно (при одной мысли вздрогнул) требующее огромной цены, иноче полковник не говорил бы в таком тоне.

— Может быть, вы подумаете? — спросил Абакумов.

— ДО, это лучше, — подтвердил полковник. — Идите, а к десяти дайте ответ.

Андреев не шевельнулся.

— Вы слышали, Андреев?

— До, я все слышал. Один вопрос. Это та операция, откуда не вернулся лейтенант. Сковорода?

Полковник медленно опустил голову.

— Я готов, — вытянулся Андреев.

…Далеко позади остался передний край. Они уже давно миновали первый эшелон немцев. Казалось, что у сегодняшней ночи не будет конца. Мелкий, колючий, как патефонные иголки, дождь бил прямо в лицо. Ему тоже, козалось, не будет конца. От сплошной черноты мокрой ночи с каждым движением вперед но душе откладывалось какое-то неприятное ощущение. Чего-то пройденного, но, кок думалось людям, не совсем удачного прошлого, а может быть, так себя чувствовал только Андреев. Он приостановился на мгновение и повернулся к ползшему за ним Мамаеву.

— Как самочувствие? — шепнул Андреев.

— Честно? Неважное, — сознался ординарец. — Плохо человеку, когда он еще жив, а знает, что скоро умирать. Все ему кажется, что не так жил, не так работал, любил не так. Жизнь, она, Андрей Ильич, по-моему, не того хочет, когда выпускает на свет божий новорожденного. Это, может, моя философия. Но, по-моему, именно так решает жизнь. Я вот сейчас ползу за вами и все думаю: ему уже за двадцать, он офицер, командует целым батальоном, а чего-то не так живет, что-то мешает ему жить так, как надо.

— Это как же надо? — спросил строго Андреев, отползая во тьму.

— А надо по-иному. Если ты воюешь, то и воюй, а любовь, да еще хуже, влюбленность тыловикам оставь…

— Глупость это, — вмешалась в рассуждения ординарца ползущая за ними связистка Лида Мокрова. — Один казахский мудрец сказал: «Любовь твой спутник, без любви ты не человек».

— «Мудрец», — передразнил ее Мамаев. — Он мудрецом в свой темный век слыл, а ты его в нашу эпоху пихаешь.

— Тише, — предостерегающе прошипел Андреев. Сквозь нудный шорох дождевых капель он расслышал тихое, убаюкивающее пение воды. Где-то совсем близко протекала река. Андреев взглянул на светящийся циферблат часов. Скоро четыре. Значит, они у цели. Шестеро мокрых, угрюмых, почти злых людей, вздрагивая больше от нетерпения, чем от холода, замерли у прибрежных кустов.

— Та-та-та, — точно патефонные иголки, сыпался дождь на поверхность воды.