Джесс Лури - Когда деревья молчат

– Папа разозлится, что мы рано сошли с автобуса.

– Он даже не заметит, – сказала я, хватая её за руку. – А если и так, скажем ему, что нам хотелось сорвать землянику. Он только посмеётся.

Сефи ничего не ответила. А говорить было и нечего, потому что мы уже стояли там. Я зашагала, шурша гравием, пока не оказалась на краю канавы, отделявшей общественную дорогу от частной земли Гоблина. Летние жуки жужжали и щёлкали. Я почувствовала запах клевера и густой, резкий запах мокрых от дождя дорожек. Канава петляла вниз, песчаная у дороги, становясь зеленой по мере приближения к дому Гоблина, а между ними – клочок ранней дикой земляники, рубиновые камни, какими я их и помнила.

Я сглотнула. Уверена, они на вкус как розовый лимонад, сладкий и радостный.

Домик Гоблина находился в сотне ярдов от клочка с дикой земляникой. Сефи указала на вбитый в землю знак «Посторонним вход воспрещен». Я поджала губы.

– Ягоды находятся на нашей стороне знака. Формально мы и не попадём на его территорию. Ну же, Сефи. Живём один раз.

Я думала, что мне придётся ещё убеждать её. Но я ошиблась.

До сих пор я не знаю, что заставило Сефи броситься через канаву и схватить эти ягоды, как голодное животное. Это я всегда была ведущей, всегда шла по краю, но вдруг, без предупреждения, она так взбесилась. Было похоже, будто ей эти ягоды были нужнее, чем дыхание.

Я смеялась, когда сделала первый шаг к канаве, следуя за ней. Она выглядела такой глупой, запихивая землянику в рот, как взбесившийся Коржик [11] Персонаж телешоу «Улица Сезам», постоянно уплетавший печенье. . Клянусь, она даже издавала булькающие звуки. Я продолжала хихикать, приближаясь к ней, и смеялась бы и дальше, если бы собака Гоблина не унюхала нас и не начала лаять за дверью так, будто отбивала ритм.

Мы обе застыли.

Мгновение спустя Гоблин выскочил из своего домика с дробовиком в руке, у ног прыгал свирепый пес. Из-под полей шляпы был виден только рот Гоблина: искривившаяся красная полоска. Он щелкнул дробовиком, и треск эхом разнесся по окрестностям.

Сефи закричала. Я тоже.

Мы побежали к нашему дому, не оглядываясь.

До дома была почти миля, но мы пробежали эту дистанцию в рекордное время, причём так быстро, что кроссовки шлепали нас по задницам. Как только мы оказались в безопасности по другую сторону нашего почтового ящика, то, хихикая, повалились на траву. Я чувствовала себя такой живой. Мой бок кололо от быстрого бега, и мне было больно смеяться, но я не могла перестать хохотать.

Оглядываясь назад, я думаю, что бы сейчас с нами было, съешь и я тогда этих ягод.

Несправедливо, что только Сефи должна была это вынести.

Пели птицы, воздух был наполнен звоном сверчков, из-под подошв наших кроссовок доносился зеленоватый запах раздавленных папоротников, кудахтали куры в курятнике, а вдали гудела машина.

Но поблизости не было слышно ни молотка, ни косилки, ни пилы, ни сварки.

– Не слышу, чтобы папа работал, – наконец сказала я, всё ещё сидя на земле, и хихиканье стихло.

– Я тоже. – Сефи встала, отряхнулась и протянула мне руку. Похожий на крысу чёрный кот подбежал к ней, извиваясь между ее ног.

– Привет, Дурашка, – сказала она, гладя его. Я назвала его так потому, что он позволял всем себя гладить, но особенно ему нравилась Сефи.

– Наперегонки до дома! – крикнула я, рванув вперёд.

Она даже не попыталась меня догнать. Наверное, теперь, когда спал адреналин погони от Гоблина, она снова вспомнила про письмо.

– Сюда!

Мама стояла на коленях в саду площадью в один акр у подножия холма, уходившего вдаль от подъездной дорожки и сарая. Она помахала лопаткой. Мой желудок сжался. Неужели она хотела поработить нас в саду в последний школьный день? Что вообще она делала дома в такую рань?

– Я знаю, что ты меня видишь! – крикнула она, смеясь, когда я заколебалась.

– Мам! – заныла я. – Ну можно нам сегодня отдохнуть?

– Да, Пег, – отозвался папа сзади меня. Я подпрыгнула. Я не слышала его шагов. – Можно девочкам сегодня отдохнуть?

В его зеленых глазах плясали огоньки. Он держал альбом для рисования с рисунком тигровой лилии на открытой странице. Из этого получится великолепная скульптура. Я наклонила голову, оценивая его настроение и уровень алкоголя. Он казался одновременно трезвым и счастливым, что не имело никакого смысла. Я бросила нервный взгляд на Сефи. Судя по выражению её лица, она была столь же растеряна.

Мама встала, вытирая грязь спереди джинсовых шорт, прежде чем схватить корзину и направиться к нам.

– Мне ещё надо спланировать вечеринку, – сказала она, когда дошла до нас. – И завтра мне надо рано уехать, чтобы успеть принять экзамены, так что придётся сделать это сегодня.

– Мы можем сажать или поехать в город, – сказал папа. – Кто хочет со мной?

– Я! – Сефи вскинула руку.

Я глянула на мамину корзинку с семенами – час работы, не меньше.

– Я тоже! – Я беспокоилась, что папа встретится с Плохим Бауэром, чтобы обсудить их Плохие Дела, но лучше это, чем работа.

Внимание папы было полностью направлено на маму.

– А ты как думаешь, любимая?

Мама улыбнулась. Получилось как-то устало.

– Я оставлю себе Кэсси. Мы посадим остальные семена и приготовим ужин к вашему приходу.

Папа наклонился, чтобы поцеловать её – сам уже готовый сорваться с места, этакий Ричард Доусон, шагающий на сцену «Семейной вражды» [12] Американское телешоу, ведущим которого был одно время Ричард Доусон. , чтобы очаровать всех дам и понимающе подмигивать мужчинам.

Я угрюмо уставилась на их с Сефи спины, когда они шли к фургону, который отвезёт их на свободу.

– Это нечестно, – буркнула я.

Мама смахнула со своей руки жука.

– Жизнь вообще нечестная. А иначе я бы получала миллион баксов за свою работу.

– Но почему Сефи можно гулять, а я должна работать?

Мама зашагала к саду.

– Звонили из школы. Мы знаем, что Сеф придётся ходить в летнюю школу. Твой отец хочет с ней поговорить. Если, по-твоему, это звучит весело, я тебе с радостью устрою то же самое.

Я захлопнула рот. Нет, мне не казалось, что это весело. Я задумалась, позвонили ли ей на работу по поводу Сефи.

– Как это ты пришла домой быстрее нас?

Мама протянула мне пачку семян. Сладкие гладкие огурцы для сада.

– Я ушла в то же время, что и ученики, – сказала она. – Мне нужно проверить кучу работ, а здесь я работаю быстрее.

Я кивнула, обдумывая ситуацию.

– Вы сердитесь на Сефи?

– Мы разочарованы. – Она потянулась за тяпкой и протянула ее мне.

Собрав с ее помощью землю в холм, я сделала ямку.

– Ты слышала что-нибудь ещё о похищении детей в Лилидейле?

В это время мама пропалывала шпинат. Она остановилась, но не обернулась.