Игорь Свинаренко - Тайна исповеди

На Павелецком вокзале я встретил инженера, получившего направление в Сталино. Он беспокоился, что за два дня не смог получить билет. Вид у него измученный, две ночи пришлось проспать, сидя в очереди за билетом у кассы. Мне стало жаль его, и я отдал ему свой билет — я-то мог ехать по военному литеру в вагоне ранбольных. Он очень меня благодарил и предлагал деньги, но я категорически отказался, сказав, что деньги у меня есть, а билет получил бесплатно, и пожелал ему счастливого пути. В 1952 году мы встретились с ним на областном партактиве, встретились как старые друзья и отметили нашу встречу.

Прибыли мы в Харьков ночью. Я зашел в этот «вокзал» на второй этаж. Народу полно. Нашел свободное место возле военного, который спал на раскинутой шинели. Я лег с ним на шинель, а рядом лежал еще инвалид без ноги.

Утром проснулись, и военный — это был офицер — говорит: «Что за квартирант на моей шинели? Ну, это хорошо. В тесноте, да было теплее». Завтракали втроем, выложили из вещмешков всё, что у кого было. Закусывали медом, который был в большом бидоне у раненого, фамилия его Степанов. Он рассказал, что из госпиталя его взяла колхозница из села, он с ней жил как «хозяин», а теперь решил поехать в Макеевку узнать о своей семье, так как на его письма никто не ответил. Эта женщина снабдила его продуктами, даже дала бидон с медом. А на прощанье сказала, что если семья погибла или жена откажется от инвалида с одной ногой, пусть возвращается обратно, она примет.

Прибыл в Макеевку в конце февраля 1944 года…

Первый макеевский житель, которого я увидел, была девушка-парикмахер. Я зашел побриться и привести себя в порядок. Посмотрев в зеркало, не узнал себя, я имел дикий вид, в дороге сильно зарос, лицо грязное. В таком виде неудобно было явиться домой и вообще показаться на люди…

Сразу же зашел в горком партии. Меня встретил заворготделом товарищ Парфилов Н. И. В настоящее время он живет по соседству. И тут же я увидел свою свояченицу Татьяну Елисеевну, она работала в горкоме машинисткой. С ней пошли домой на 24-ю линию, где жила вся родня.

По пути не встретили ни одного человека, город как мертвый. Много людей поехало на менку, разъехались по селам, эвакуировались в восточные районы.

Заводы и шахты были взорваны, шахты затоплены водой.

Немцы пытались восстановить шахты и добывать уголь. Но рабочие, которые не смогли выехать в глубокий тыл, не особенно охотно работали в оккупации. Но были и такие люди, которые работали на немцев и проявляли к ним услужливость вплоть до предательства. Например, Шпурик — кандидат партии, награждена медалью за доблестный труд, пошла в гестапо и сдала немцам медаль и партдокумент. Бывший начальник вентиляции Деревянко остался в Макеевке и служил начальником полиции. А еще он отбирал у населения теплую одежду для немецкой армии и угонял молодежь в Германию.

Замуправляющего трестом тов. Рубинский выписал мне 20 кг картошки и дал свою лошадь, чтоб привезти продукты с базы. Дал он распоряжение и начальнику АХО, чтоб мне привезли угля и дров, получил я также кое-что из одежды для детей, из американских подарков.

Первая моя жена умерла в 1928 году после родов. Новорожденная девочка тоже умерла через несколько дней. В то время в городе не было ни роддома, ни детских кухонь, и роды принимали в большинстве случаев безграмотные темные бабки без соблюдения гигиенических правил. Мне пришлось жениться во второй раз, Володе было в то время два года.

Марию, вторую жену, я знал с 1924 года, когда она была еще девушкой и работала на шахте «Амур» откатчицей на поверхности, потом в киоске по выписке газет для рабочих, а в последнее время — телефонисткой в конторе шахты. Вышла она замуж, но муж оказался пьяница, обижал ее, что и привело к разводу, хотя на вид он был интересный мужчина.

Она, Мария, была статная и смелая женщина. Ее родные и вся семья — три сестры и брат Денис — хорошие люди, как труженики и по отношению к людям. Отец жены Елисей Евстафьевич и брат Денис работали со мной десятниками на одном участке шахты «Амур». Сошлись мы с ней по любви и с согласия родных в 1928 году и живем по настоящее время.

Скоро я начал ходить с палочкой, оставив костыли, но нога при ходьбе отекала и сильно болела. Последствия ранения остались на всю жизнь. Хотя и прошло уже столько времени после войны, палочку не бросаю и хожу в ортопедической обуви, которую изготовляет протезный завод гор. Донецка.

… Приказом по тресту «Макеевуголь» меня назначили заместителем начальника шахты им. Кагановича («Октябрьская» теперь).

При отступлении в 1941-м, когда немецкие войска входили в Донбасс, шахта была выведена из строя с таким расчетом, чтобы немцы не могли восстановить ее за два года. Шахта была затоплена водой, шейка ствола взорвана, и железобетонный копер взорваны, подъемная машина выведена из строя. А восстанавливали шахту по проекту, разработанному в министерстве еще в годы войны нашими специалистами.

Первыми на работу пришли бывшие кадровые рабочие, остававшиеся на оккупированной территории. Прибыли и вербованные, в основном женщины из сел Черниговской, Одесской, Сумской и других областей Украины, из Молдавии. Этот народ был не обучен горным специальностям и ехал в Донбасс с неохотой, по мобилизации. На шахту прибыла и группа рабочих «спец-контингента», состав которой проходил госпроверку и работал под охраной, и группа репатриированных немцев — мужчин и женщин. Они жили в шахтерских общежитиях, огражденных проволочными заграждениями, и находились под охраной. За сверхурочную работу им давали дополнительное питание, так что приходили они охотно. Работа эта проводилась в ночное время по производственной необходимости.

Помогали восстанавливать шахту и женщины-домохозяйки. Они работали на выгрузке строительных материалов из вагонов, на очистке шахтерского двора, в подшефном совхозе на прополке и уборке овощей, приводили в порядок общежития. Большие трудности были с продуктами питания. Выдавали их по карточкам. Некоторые рабочие были истощены за период оккупации. Были случаи заболевания дистрофией.

Поверхностный комплекс был полностью закончен в 1946 году, и шахта вступила в эксплуатацию. С волнением и душевной радостью работники шахты и домохозяйки поселка встречали первую вагонетку с углем, которую выкатила к опрокиду откатчица тов. Приходько Антонина — одна из лучших работниц шахты. Первое время добыча угля производилась вручную в лаве центрального уклона, но с нарезкой новых горизонтов и вступлением в работу нового уклона была внедрена механизированная выемка угля. В 1948 году шахта достигла проектной мощности — через 7 лет после того, как ее взорвали при отступлении, через три года после окончания войны.