Сьюзен Виггз - Книжный магазин «Бюро находок» [litres]

Несколько страниц покрывали рисунки, сделанные в основном во время путешествия, которое обернулось для Коллин ошеломляющим горем. Самые сложные изображали птиц, летящих в небе или парящих над корабельными снастями, и летающих рыб над поверхностью океана.

На другой странице был нарисован ряд хмурых лиц – женщины в шали, двух маленьких мальчиков, мужчины, сидящего на корточках перед свернутой веревкой.

– Ее родители и братья, – начал дедушка. – История нашей семьи написана смертью.

– И борьбой за выживание, – сказала Натали, возвращаясь к повествованию.

Никогда прежде я не видела подобные места, как в этой странной новой стране. Они и пугают, и завораживают. Здесь есть люди из Азии, их называют небожителями в своем мире, известном как Чайнатаун. Есть люди, говорящие по-испански и играющие музыку на улице. Солдаты с военной станции наводняют улицы по ночам, пьют и ищут женщин. Я начала носить брюки и ботинки, а волосы собирать под кепку, как мальчики.

Салон мисс Джози – ужасное место, дикое и приводящее в замешательство, как суматоха в порту. Это фактически модный дом, который они называют борделем в этих краях. Мисс Джози не платит мне ничего. За крошечную пещеру в подвале и объедки я работаю с рассвета до заката. У меня очень много обязанностей. Белье и починка. Ночные горшки. Я иногда работаю на кухне, но повар родом из Китая, и я не могу понять, что он говорит, он ругается все время, кудахча и гоняя меня, как мокрую курицу.

Между чисткой и стиркой белья я должна относить мусор в баки у подножья Фентон Хилл, где мусора навалено до самого моря. Отвратительное задание, и все же по сравнению с отправкой всей моей семьи в вечность одного за другим жестокость всего остального можно не упоминать. Я обнаружила неподалеку поле и берег, кишащий птицами и дикорастущими растениями. Весеннее пробуждение обновило и мою душу. Мир рождается заново из зимних глубин. В своих рисунках я передаю эти моменты, чтобы напоминать себе, что я должна жить дальше.

На полдня в воскресенье меня отпускают, чтобы я посетила мессу. Словно я могу сгореть в пламени вечности за свои грехи – я никогда не хожу. Вместо этого я ухожу в дикое место на свежий воздух и рисую. В моих жестких обстоятельствах мне приходится обходиться старой использованной бумагой и угольным карандашом, я забываю о себе, когда создаю образы мира вокруг себя.

Большинство прохожих не замечают меня, но однажды я встретила мужчину по имени Билли, который задержался и смотрел, как я рисую. Я устала читать «Экзаминер», утомительный сборник ежедневных новостей. Я обнаружила интересную пару уток и делаю наброски прямо на газетной бумаге. Смелые штрихи угля замазали колонки текста, когда я воспроизводила сцену. Незнакомец спросил меня, почему я замазала новости рисунком, и я призналась, что факты и статистика кажутся мне утомительными. Газета больше подходит для рисования, чем для чтения.

Он загоготал и стал хлопать себя по коленям, заявив, что мой обзор был честнее всего редакционного совета. «Ох, нет, – сказал он, – я владелец этой газеты, и я хочу, чтобы она процветала. Что тогда привлечет ваш интерес?»

Я никогда не встречала такого важного человека. Я призналась, что меня привлекают рассказы о драматической борьбе людей, смешные стихи или острые и блестящие статьи, описывающие мир для живого воображения.

«Я должен угождать читателю, – заявил он. – А не софистам и историкам».

После этого необычного обсуждения, наши воскресные встречи стали происходить регулярно. Он чрезвычайно великодушный и дает почитать мне разные книги, и снабжает принадлежностями для рисования. Он с гордостью рассказывает мне о талантливых писателях, которых сейчас издает, – о мистере Амброзе Бирсе, Марке Твене и Джеке Лондоне.

А потом, в один день, сюрприз. Билли покидает Сан-Франциско навсегда. Он пришел попрощаться. Присутствие этого известного джентльмена создало волнение, и он принес с собой великолепный подарок – набор книг, таких больших, что слуга или лакей понесли их в мою скромную комнату в подвале мисс Джози. В огромной посылке было полное собрание гравюр птиц Америки в натуральную величину мистера Джона Джеймса Одюбона. Тома были размером с вытянутую руку! У меня перехватило дыхание от абсолютной красоты гравюр – обычные цапли и белые цапли, лебеди с грациозно выгнутыми шеями, певчие птицы в полете, прибрежные птицы в своей среде обитания.

Я была ошеломлена таким огромным сокровищем, но он уверил меня, что мало интересуется гравюрами птиц, и он охотнее посмотрит на них в собственности человека, способного оценить их.

За одной страницей лежало письмо, написанное незнакомым подчерком.

Моему драгоценному другу Коллин, в благодарность за нашу дружбу, пожалуйста, прими в дар эти тома, которые содержат полный набор гравюр ручной работы мистера Джона Джеймса Одюбона. Я знаю, что у тебя они будут как дома и твои достижения однажды станут конкурировать с его достижениями.

С благодарностью и уважением,

Вильям Рандольф Херст.

Натали оторвала взгляд от письма.

– Я не знаю, что сказать. Это удивительная история. Думаешь, это правда? Может это письмо оказаться подлинным? Она была знакома с Вильямом Рандольфом Херстом?

– Хотел бы я знать. Мой отец был таким маленьким, когда потерял ее. Он часто вспоминал ее красивые рисунки, и говорил о «маминых птицах», но он полагал, что это настоящие птицы, или, возможно, ее собственные рисунки. Он был слишком юн, чтобы знать что-то существенное про нее.

– Если это правда, и она дружила с Вильямом Рандольфом Херстом. Она говорила с ним о его газете. Мог ли он в действительности подарить ей набор « Птицы Америки»?

Дедушка сконцентрировался на рисунках в журнале.

– Ее изображение птиц выглядит в точности, как версии Одюбона.

В саду собирались тени, неся с собой вечернюю прохладу.

– Давай зайдем внутрь, – попросила Натали. – Мы можем поесть суп на ужин и посмотреть что-нибудь еще.

Клео закрыла магазин. Натали заварила чайник чая и послала за ужином —марокканским чечевичным супом и закваской. Они сели за дедушкин стол. Натали нашла пару издательских копий работ Одюбона на полке и показала их дедушке. Некоторые рисунки Коллин были абсолютными копиями, как будто она училась у самого мастера.

– Это убеждает меня, что она действительно училась по « Птицам Америки». Интересно, что стало с книгами. – Она отправила сообщение Тэсс, спрашивая, можно ли выяснить, владела ли семья Херстов первоначальным экземпляром книги.

Дедушка добавил в свой чай мед.

– Я надеюсь, твоя подруга просветит нас. Давай закончим, ладно?