Юрий Мамлеев - Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы

Элизабет, видимо, попала нормально. До своей смерти она работала в Нью-Йорке, в банке, муж был крупный бизнесмен, менеджер, трое детей, три машины, 25 суперсовременных приборов, автоматов, компьютеров и так далее. Дом двухэтажный их — 15 комнат, бассейн, сауна, сад. Религия — католицизм, хобби — никакого. Лесбийских отклонений не наблюдалось. Интересов никаких, если они не оплачены. Все дни — работа, работа и работа. Вечером — телевизор. Отпуск не брала, в выходные дни — прогулки в парке, иногда теннис. Так прошли последние 15 лет, и прошли бы еще 20, если бы Элизабет вдруг не умерла. Стрессы на работе, сердце. Впрочем, в ту обитель попадало неимоверное количество людей из ее страны: банкиров, менеджеров, президентов и так далее. Эта страна была главным поставщиком. Но таинственность состояла в том, что Элизабет при жизни отличалась одной скрытой от посторонних глаз особенностью. Она частенько дико кричала по ночам, пробуждаясь от сна, в котором не было ничего. Но, может быть, именно этого «ничего» она и ужасалась и вскакивала с постели, безотносительно-бессвязно вопя в черную пустоту ночи. Хотела обратиться к знаменитому частному психиатру, но тот драл такие деньги, что и Элизабет, и ее муж истерически отказались: они были предельно бережливы, да и самосознание росло только с увеличением счета. Его, огромного, нельзя было уменьшать, а то помрешь. Но Элизабет все-таки померла, хотя счет в банке рос и рос…

Попав в обитель, Элизабет огляделась. Ее остаточное, энергетическое, как говорят, тонкое тело тускло сияло в полутьме. И началось, и началось! Элизабет, как только попала она на тот свет, сразу захотелось оргазма, хотя голова от ошеломления и испуга шла кругом. Иными словами, ей захотелось скрасить свое существование на том свете. Но кругом было одно труположство, оно здесь было самым обычным делом, как там, наверху, — съездить в магазин за продуктами, сходить в лавку. Элизабет было обрадовалась, но потом мгновенно испугалась своей радости. В ту же минуту последние остатки того сознания исчезли в ней, и она поняла, что на самом деле она уже не она, а просто крик, тот самый, которым она визжала по ночам там; сгусток энергии крика. Вот во что она превратилась здесь. И потому радости ее не было конца. Но как только она хотела приступить, труп исчез… Вообще, здесь непонятно было, кто живой, а кто мертвый, все слилось в один мир; отличие состояло только в том, что мертвые хохотали, а живые, напротив, были тише воды ниже травы. Не было границы между рождением и смертью. Если кто-то и рождался (откуда — неизвестно), тут же умирал, потом исчезал, через день опять рождался, хихикая. Тела тоже были неопределенны: они менялись, принимали причудливые формы, не поймешь, где голова, где зад, — и весь мир этот покрывался дурным сиреневым туманом, но пространство было не наше. Время то было, то не было.

Элизабет прямо-таки обалдела от всего этого. «Если и времени нет, — мелькнуло в уме, — то хоть оргазм должен быть». И оргазм тут же случился, ни с того ни с сего. Бешеная жажда любви овладела ею. «Энергетическое» тело стало издавать какие-то звуки, серый свет полился из рук. Но в гигантском мраке превращений она не могла сразу отыскать дружески настроенное тело, подходящее для «любви». «Кто живой здесь, кто мертвый, где трупы? Кто женщина, кто мужчина? — мелькало в ее уме. — Куда они исчезают, откуда появляются, где правда, в конце концов? Где факты?»

Наконец она увидела тронувший ее воображение труп. Он шипел, звучал, одним словом — маялся. Она вдруг пожалела его и пробормотала: «Где?» Оседлала любимый труп. Оргазм состоялся, но труп исчез. Дым исходил от места любви. В слезах Элизабет оглянулась. Ее тело смякло от разрядки, но возникла тоска. Тоска от того, что любимый труп провалился куда-то. Она отошла в сторону. Вой, шепот, еле слышные крики поднимались в черно-багровое небо. В этом небе трансформировалась человеческая кровь. И небо этой обители уходило далеко-далеко, сливалось с нашим земным небом, только жители Земли его не видели, они видели голубое, бездонное, как будто чистое от крови, земное небо и любовались им, как дети.

Элизабет заблудилась. Она уже забыла о трупе, о его существовании, но тоска все росла и росла. И тогда она поняла, от чего она здесь тоскует. Это пронзило ее бедное, меняющееся неземное тело, как шаровая молния. Ее осенило, что она тоскует, потому что хочет Вечной Любви, благой и верной, чистой до конца времен. Надо было присмотреться. Шепот вокруг говорил о желании счастья. Об этом шептали все — и мертвые, и живые, и трупы, и прыгуны, и дети. Их тела исчезали, превращались в шары, откуда доносился писк, ум проваливался в бездны. Черная сперма разложения текла из полуоткрытых ртов, глаза горели, как огни ада, но все твердили одно: «Мы хотим счастья!»

«Как дико все-таки», — подумала Элизабет.

И действительно, все было дико, ибо уходило в пустоту распада, в пустоту, где даже мысли о Боге становились бессмысленными и ничтожными.

Но о счастье шептали все, уходя, исчезая, унижаясь. Одна Элизабет хотела Вечной Любви. Может быть, потому что она кричала там, на Земле, во сне отдыхая от заунывно-счастливых будней и работы. Элизабет еще раз огляделась вокруг. Копошение как вид жизни продолжалось. Оргазм был, но счастья не было.

Тогда Элизабет стала всматриваться вдаль: может быть, там есть Вечная Любовь. Ибо вокруг, где все исчезало, возрождалось, выло и суматошилось, затихая, не было надежды найти что-либо похожее на то, что можно было полюбить бессмертной, чистой любовью. А когда она там кричала во сне, внутри ее воя и зародилась эта смутная идея о Вечной Любви. Почему-то именно здесь в ней все это проснулось. Но некого было любить такой любовью. И она дико всматривалась в меняющийся страшный горизонт вдали.

И вдруг увидела там Глаз, скорее, некое подобие Глаза — в огненно-красной дали.

«Там, там, там, — почудилось в ее уме. — Там все! Туда!»

И она обнаружила, что движется — туда, в незнаемое пространство. Некое затмение в уме, и вот она в пустыне. Где Глаз и его обладатель? Там, там! И по мере приближения к нему Глаз исчезал, но она увидела фигуру на горизонте. Это Он! По мере ее приближения фигура все росла и росла; да, это был человек, но он лежал на земле, на земле ада.

Элизабет приближалась, и тело непомерно быстро росло, заполняя собой горизонт. Элизабет оглянулась и увидала, что недалеко от нее, по пустыне, в том же направлении идут люди. Туда, туда, к Нему. Гигантские руки его были раскинуты по земле, и Он лежал лицом на животе. Видно было непомерно распластавшиеся уши, похожие на крылья. Он был неподвижен.

И тогда Элизабет поняла, что это гигантский труп. Она ужаснулась, но, завороженная, шла к нему, как и другие люди-полупризраки.