Виктор Пелевин - Transhumanism Inc.

— Потом можно будет подойти, — сказал каракулевый полковник. — Угроза только от избыточного тепла, но тут уйдет быстро.

Кукуратор поглядел вверх. За редкими мелкими снежинками серело высокое небо.

— Где Судоплатонов?

— Просил начинать без него, — ответил Шкуро. — Готовит для вас доклад.

— Тогда начнем.

— Так точно, бро. Командуйте.

Кукуратор чиркнул себя по запястью, и на его руке появился металлический чемоданчик-раскладушка, похожий на гипертрофированные часы. Кукуратор стукнул по его крышке, и чемоданчик раскрылся, превратившись в панель управления. Правая половина управляла гейзером — но туда кукуратор даже не посмотрел. Левая половина экрана теперь тоже была живой.

Там горели цифры, концентрические круги, разноцветные полоски-индикаторы. Во все это вникать не следовало. Кукуратор снова поднял бинокль и поглядел на дом. Интересно, дырка будет больше или меньше? Когда он опустил бинокль, на экране уже горела надпись:

ЦЕЛЬ ЗАХВАЧЕНА

Кукуратор повернулся к полковнику.

— А как ваши крэпофоны определяют, где цель?

— Система захватывает то, на что вы смотрите. Или даже то, о чем вы думаете — если может распознать образ. Любой ясный ментальный знак… Если вы знаете, где ваша цель и что она такое, система знает тоже. Фиксируются не только саккады глаз, но и эмоциональный фон. Целью станет то, что вы ею внутренне назначите… Фокусировка луча и мощность импульса зависят от размеров мишени.

— Стрелять — это вот тут?

Кукуратор указал на мигающую на экране кнопку. Полковник улыбнулся.

— Вашего чемоданчика никто, кроме вас, не видит, — сказал он. — Ни я, ни генералы. Он существует только для вас. Только в вашей симуляции. Но интерфейс предельно простой, если вы уже посмотрели меморолик. Стреляете кнопкой «ПСК».

— Угу, — сказал кукуратор. — А если я наведусь на кого-то в баночном пространстве? Куда мы тогда пальнем?

Полковник кивнул — видно было, что он ждал этого вопроса.

— Вот здесь самое интересное, — ответил он. — Для этого и нужен AI в тридцать мегатюрингов. Наша система подключена к баночной сети тоже. Помогли хакеры Ахмада, но мы и одни сумели бы. Если вы видите аватара в баночном измерении, система отследит, где находится представленный этим аватаром мозг, и нанесет удар прямо по нему.

— По баночному хранилищу? — нахмурился кукуратор.

— Именно. Вот почему это такое грозное оружие.

— Все хранилище будет уничтожено?

— Зависит от планировки. Но в радиусе пятидесяти метров от эпицентра я бы свою банку не поставил. Если бы она у меня, конечно, была…

— Если система будет работать, — сказал кукуратор, — вы свою банку получите.

Полковник просиял и еще раз отдал честь.

— Ну что, нажимаю? — спросил кукуратор.

— Только наведитесь еще раз на всякий случай… А то мы отвлекались.

Кукуратор недобро поглядел на далекий дом-мишень — уже просто так, без бинокля. На экране опять появилась надпись про захваченную цель. Под ней замигала кнопка с красным «ПСК». Кукуратор поднял палец и коснулся ее.

Сверкнула высокая зарница, и между небом и землей проскочила синяя искра, почти невидимая в свете дня. Там, где она ударила в землю, вспучилось ослепительное облако, пожелтело, покраснело, завернулось грибом вверх и быстро померкло, превратившись в столб праха.

Гриб был небольшим — как бы атомный взрыв-бонсай. Когда его отнесло ветром, кукуратор поднес к глазам бинокль.

Дом исчез: от него осталось только крыльцо. Сразу за ступеньками в земле чернела дыра идеально круглой формы. Ее края дымились. Снег вокруг растаял, и земля мокро блестела. Стоящие рядом телеги не пострадали, а фанерные люди даже не опрокинулись на землю. Мерины тоже были живы, но вели себя странно — метались вокруг столба, к которому были привязаны, и беспокойно ржали.

— Изумительно, — сказал кукуратор. — А что с лошадками?

— Импланты выжгло. ЭМП-вихрь. Но у нас импланты понадежней. Человеку, скорей всего, ничего не будет.

— Можно подойти? — спросил кукуратор, опуская бинокль.

— Я бы не спешил пока. Жарко.

Кукуратор подумал, что вряд ли испытает много неприятных ощущений — Ахмад вон каждую неделю лично подрывается в толпе, и ничего. Но не хотелось портить секретаря. Другого с таким плавным ходом непросто будет сыскать.

— Когда остынет?

— Через пару часов, — ответил военный. — Глядеть там особо не на что. Но красиво. Стенка как из стекла.

Кукуратор услышал тихий зуммер вызова. Это был Судоплатонов.

— Что там? — спросил кукуратор.

— Доклад будет готов через час, — ответил Судоплатонов. — Прошу прийти в одиночестве.

Ох, не любят Судоплатонов и Шкуро друг друга. Но так даже лучше для дела — состязаются, ревнуют…

— Не расходитесь пока, — сказал кукуратор военным. — Может, вернусь через пару часов. Мне ведь не каждый день такое показывают. Еще раз долбануть сможем?

— Сможем, — улыбнулся каракулевый полковник. — И раз, и два, и три. Система полностью работоспособна. Никто нас не остановит.

— Санкции могут ввести по крэпофонам, — сказал Шкуро.

— Ну это пусть крэперы волнуются, — усмехнулся кукуратор. — Укрепим семью. А свою банку я случайно не сожгу?

— В свою пальнуть не сможете при всем желании, бро. Блокировка. Но при стрельбе по аватарам, пожалуйста, помните, что поражаться будут баночные хранилища, а не сами аватары. Как себя при этом поведет симуляция, мы не знаем. Не говоря уже про политический аспект.

— Я же не дурак, — сказал кукуратор. — Понимаю. Думаю, до стрельбы по банкам не дойдет. Но партнеры должны знать, что мы в любой момент можем. Благодарю за службу, братцы-кролики!

Услышать такое от вождя было для сердоболов высшей честью — кукуратор не бросался древним партийным обращением просто так. На лицах военных проступило умиление. Кажется, блеснула даже слеза или две.

— Все, друзья, мне пора… Спасибо всем. Вы умница, Шкуро. Медалей у вас полно и так, поэтому мысленно чешу вас за ушком. Мур-мур…

Зеркальник Шкуро засмеялся.

Кукуратор помахал ему рукой, пожал руку каракулевому полковнику, потом отдал партийный салют всем остальным, качнув над головой невидимый колокол — и вывалился наконец из зеркального секретаря в свой Сад. Спиной вперед и голышом.

После сибирского морозца кукуратору показалось, что вокруг непристойно тепло. Он велел температуре опуститься до двенадцати градусов, оброс пятнистой военной хэбэхой и стал собирать деревяшки для костра.

Пока в траве нашлось достаточно сухих веток и полешек, он успел серьезно подмерзнуть — и, когда огонь наконец занялся и затрещал, испытал настоящее наслаждение от тепла, завоеванного в борьбе. Сев у огня на бревнышко, удачно оказавшееся рядом, он уставился в костер и задумался.