Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

— Я не Вера, я Таня.

— А, Таня, какая разница.

Он долго всматривался в счет, затем достал деньги, небрежно бросил немного крупных купюр на стол, спросил:

— Хватит?

— Да, вполне, — ответила официантка. — У меня нет сдачи, пойду разменяю.

— Не надо, мы сегодня с моей любимой девушкой щедрые!

Таня в тот вечер действовала по инструкции представителя КГБ, правда, она, как и официантка, не знала, что их столик оборудован микрофоном. Такое решение приняли руководители Новикова, после того как к ним обратились Головнева и Манкевич. С Таней поговорил подполковник, он расспросил ее о беседах с Новиковым и прямо сказал:

— Ваш муж — герой, это точно. Мы просто выясняем все обстоятельства дела, потому что не нашли его тело. Новиков в силу своего психологического состояния не раз допускал хамство в отношении многих родителей и воинов-интернационалистов. Вы нам помогите, пожалуйста, до конца изучить его. Меры в отношении него будут приняты решительные. Если будет приглашать вас к себе в квартиру, делайте вид, что идете, но у подъезда скажите, что в квартиру не пойдете. Остальное предоставьте нам.

Так и поступила Таня. Когда они вышли на улицу, Новиков указал направо:

— Нам сюда, видишь второй дом?

Он тут же полез целовать Таню.

— Прекратите, на нас же смотрят люди! — Таня с трудом вырвалась из его рук, от Новикова несло перегаром.

— Хорошо, хорошо, милая, — он опять обнял ее за плечи, — пошли!

Они вошли во двор пятиэтажной хрущевки и, когда приблизились ко второму подъезду, Новиков достал из кармана ключи:

— Ну, вот мы и пришли. Сейчас поднимемся на второй этаж и сразу же предадимся любви. Танечка, как же я хочу тебя!

— Нет, в квартиру я не пойду. Вот проводила вас до подъезда, вы выпили лишнего и сильно пьяны. Идите домой, выспитесь хорошенько.

— Да ты что, Таня! — он схватил ее за руку и пытался увлечь за собой в подъезд. — Давай пошли, мы же договаривались! Не надо ломаться, ты же не целка!

— Никуда я с вами не пойду! — Таня с трудом вырвала руку. — До свидания!

Майор схватил ее обеими руками, поднял и попытался нести к подъезду:

— Что значит не пойдешь? Ты что, не видела, какие я деньги потратил на тебя? Не забывай, что я майор государственной безопасности! Со мной так шутить нельзя!

Таня с большим усилием увернулась и, оказавшись ногами на земле, громко закричала:

— Пусти, бандит! Я в милицию обращусь. Ты, оказывается, негодяй и бабник!

— Ах ты, сука! Ты еще будешь меня пугать! Да я тебя с помощью той же милиции уложу! Сама увидишь, как менты стоят передо мной по стройке смирно! Прикажу, они тебя сами занесут ко мне, разденут и голой в кровать…

Он не успел договорить. К ним подъехала «Волга», которая стояла у третьего подъезда, из нее вышли трое:

— Новиков?

— А это еще кто, что вам нужно? Вы вообще знаете, с кем вы разговариваете?

— Знаем, знаем, — жестко ответил один из троих. — Служба собственной безопасности Комитета госбезопасности. Быстро в машину!

— А что я сделал? Стою, разговариваю с соседкой… Ему не дали договорить. Двое мужчин подхватили его под руки, усадили на заднее сиденье. Первый обратился к Тане:

— Спасибо вам, что помогли выявить подлеца. Извините нас за него. Меры в отношении него будут приняты соответствующие, — он пальцем указал вдоль дома, там стояла иномарка: — Вот та машина отвезет вас домой.

Он поднял руку, и машина, включив фары, подъехала к ним, из нее вышел мужчина:

— Здравия желаю, товарищ подполковник!

— Отвезите девушку домой, она скажет, куда, и езжайте в гараж.

После этого подполковник сел на переднее сиденье, и «Волга» уехала.

«Какой же жалкий мерзавец этот Новиков!» — подумала Таня, смотря им вслед. Сев в машину, она назвала свой адрес. Всю дорогу по ее щекам текли слезы, все ее мысли были о муже: «Андрюша, милый, ты не должен умереть! Я жду тебя, приезжай скорее домой!»

На следующий день к руководителю общественной организации воинов-интернационалистов прибежал майор Новиков:

— Умоляю, только вы сможете спасти меня! У меня же жена, дочь, а меня хотят уволить!

— За что?

— Говорят, за низкие результаты. Я же, вы сами знаете, работаю по линии установления судеб пропавших без вести. Попросите, пожалуйста, пусть дадут мне возможность дослужить хотя бы до половины пенсии, осталось-то всего два месяца. Умоляю!

Председатель общественной организации, будучи уверенным, что сможет убедить руководство КГБ пойти навстречу участнику боевых действий в Афганистане, тем более что с главой КГБ Ширковским они были на «ты», позвонил. Но то, что он услышал в ответ, его сразило:

— Скажу откровенно, такой мрази, как этот Новиков, я еще не встречал. Жаль, что только сейчас мы разобрались, что это за птичка. Да, он был в Афганистане. Он постоянно трезвонит, что участвовал в боевых действиях, но это не так. На самом деле это подлец и трус. Он не слышал свиста пули и ни в каких боевых действиях участия не принимал. Отказывался, а это было в Кандагаре под надежной защитой Советской Армии, даже съездить в город, в любой орган ХАДа — службы государственной информации, советниками которой и направлялись сотрудники КГБ. Все боялся, что попадет под обстрел, дрожал как теленок. Трепло, хвастается, что у него много наград за подвиги в Афганистане. На самом деле не имеет ни одной — ни ордена, ни медали. Подлец отличился только в одном занятии — писал кляузы на всех своих товарищей, а их там было всего пять человек. И куда писал: генсеку КПСС Горбачеву, Председателю КГБ СССР, не ниже. Ты представляешь? Он ставит себя на одну доску с самыми высокими руководителями. Завистливый склочник, амбициозный лгун обливал грязью тех, с кем сидел в одном кабинете, а они делились, как говорится, с ним водой и хлебом, еще и делали за него его работу.

Прибыл из Афганистана, мы тогда еще не получили характеристики на него, командировали его в Москву на два месяца как опытного интернационалиста для работы в группе по розыску пропавших без вести в Афганистане наших военнослужащих. И что же? Та же песня: кляузы, уже на новых коллег, письменные доносы на пропавших, которых он всех считает дезертирами, хамское отношение к людям.

Затем Эдуард Ширковский рассказал о позорящей имя сотрудника КГБ деятельности Новикова в Минске, после прибытия из Москвы, откуда его с треском «попросили». Рассказал и о его действиях по отношению к родителям и женам погибших и пропавших в Афганистане, особенно о Вере Федоровне Коблик, об Анне Степановне и Татьяне Бровиковых. Заканчивая свой рассказ, Ширковский спросил:

— Ну так как, будешь настаивать на своей просьбе?

— Конечно, нет, спасибо, пока.

Вечером того же дня Новиков Александр Павлович был уволен из органов КГБ.