Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

Предложение Коблик явно заинтересовало Лидию Филипповну. Правда, она с сомнением в голосе спросила:

— А как же ребята придут в школу, если у нас такой директор? Он же не разрешит им встретиться с детьми.

— Об этом не беспокойтесь. Заведующая отделом образования — моя старая приятельница. Если мы к ней обратимся с этим вопросом, она одобрит и наверняка сама придет в школу на эту встречу или направит кого-нибудь из своих заместителей. У меня завтра выходной. Предлагаю сходить к строительству памятника, а потом заедем к Инне Сергеевне и поговорим с ней на эту тему. Я уверена, она поддержит нас.

— Конечно, конечно! — с готовностью согласилась Манкевич.

На следующий день, когда они шли по улице Горького, Лидия Филипповна, словно развивая идею, сказала:

— Мы, в первую очередь матери погибших воинов, должны быть более активными в воспитании детей. Нельзя отдавать их подворотням, подъездам, наркоманам и, конечно, оппозиции с ее разлагающими идеями. Заметьте, Вера Федоровна, они же не учат, не призывают детей делать добрые дела, любить родителей. Они, наоборот, призывают 13–14-летних несмышленышей к бунтарству, ни с кем и ни с чем не соглашаться. Смотрите, мол, как на Западе молодежь живет. Ей все можно, никого они не слушают, что хотят, то и делают. Они — хозяева своей страны. Вот и появляются среди наших детишек такие, кто верит этой брехне. Не трудно догадаться, к чему это приведет.

Когда они подошли к стройке, то увидели Головневу и еще трех матерей, которые увлеченно наблюдали за стройкой. Вера Федоровна вдруг обратила внимание на стоящих пятерых мужчин, среди которых узнала бывшего майора КГБ Александра Новикова. Она тронула подругу за рукав:

— Давайте станем недалеко от них. Вон, видите, стоит вытуренный из КГБ Новиков. Повернемся к ним спиной. Интересно, что он там распевает?

Они остановились в 4–5 метрах и, стоя к ним спиной, услышали голос Новикова:

— Это же я этот памятник пробил. Пришел к председателю исполкома с орденом на груди, а он уже был наслышан обо мне. Ему кто-то из моего начальства проболтался, что я был ранен, что меня представляли к Герою. Он, увидев меня, буквально подскочил с места. Короче говоря, уже через полчаса у меня на руках было решение горисполкома о строительстве памятника.

— Скажите, а кто автор проекта памятника? — спросил один из мужчин.

Новиков, сделав вид, что вспоминает, ответил:

— Знаете, выскочила из памяти фамилия. Но вы в своей газете не пишите о том, что я забыл. Знаете, контузия все-таки сказывается.

В этот момент к ним подошла Лидия Филипповна, а за ней и другие женщины. Решительно шагнув к этой компании, Манкевич сказала:

— Я подскажу, кто автор проекта. Павлов его фамилия. А эту мерзость, — она указала на Новикова, — я вам советую не слушать. Это трус, грязный доносчик и никакого отношения к этому памятнику не имеет. Что, Новиков, забыл, как я тебе от всех матерей оплеуху отвесила? Может, напомнить? — Лидия Филипповна двинулась к нему с явным намерением врезать еще раз.

Новиков, не скрывая растерянности, в панике буквально отскочил метров на пять:

— Не верьте ей, она не мама! Это сумасшедшая какая-то!

Матери двинулись в его сторону, но он быстро стал убегать. К ним обратились оставшиеся мужчины. Это оказалась группа приехавших из Польши и России журналистов. Завязался нормальный разговор. Матери рассказали историю памятника, чья это идея, кто добился, чтобы на этом небольшом острове на реке Свислочь построили этот памятник. О генерале Степуке и еще одном генерале, которые откликнулись на предложение матерей и поддержали их не только словом, но и делом — стройка идет!

Обсудили и тему, которую подняли Коблик и Манкевич, и решили немедленно идти в отдел образования. А назавтра собрали Совет матерей, чтобы обсудить вопрос повышения уровня воспитательного процесса подрастающего поколения.

Зима в Зимбабве падает на июнь, июль и август, когда самая сухая погода. Температура колеблется от 17 до 20 градусов. Это благоприятный период, когда прилагается максимум усилий, чтобы добыть как можно больше драгоценностей. Но в это же время свирепствуют и банды, устраивают наскоки полиция и армия, которые даже более жестоки со своим народом, чем бандиты. Если бандиты, облагая «оброком» добытчиков, ставят им условия регулярно делиться добычей, то правительственные силы отбирают всё, применяя при этом пытки и убийства.

Лето в Зимбабве тянется с декабря по март, температура 25–30 градусов. Нередко неделями льют дожди.

В 1995 году дожди шли с короткими перерывами до мая. Дела на прииске шли неважно. Середич оставил только одного охранника — Секани Азара. К слову, египтянин оказался приличным парнем, честным, умеющим ценить добрые отношения. Бровиков пришел к выводу, что на него можно положиться. Такого же мнения он был и о Ефиме Минкине, о котором раньше думал, что он верный друг Середича. Но Ефим явно не имел ничего общего с боссом. Наоборот, он все чаще очень нелестно отзывался о нем:

— Не понимаю, почему он постоянно уменьшает сумму выплаты за сданную продукцию? Это же толкает рабочих утаивать часть найденного.

И вот пришла новая весть. В конце мая, когда наконец закончились дожди и наступило самое производственное время, Середич сократил одного инженера и сорок рабочих. Надо было видеть недовольство уволенных людей, когда при расчете они получили в несколько раз меньшую сумму. Бровиков с Минкиным испытывали откровенный стыд и старались хотя бы как-то объяснить этот грабеж. Уходящий инженер, зная, что Бровиков и Минкин тут не при чем, прямо сказал:

— Я за вашу жизнь не даю и доллара. Рабочие не простят обмана. Думаю, вы понимаете, что вас ждет.

Бровиков понимал, что ждать можно чего угодно, и его беспокоила мысль, что предпринять.

Когда полгода назад он приехал в Мутаре, Середич уже тогда вёл себя странно. Правда, съездил с Андреем в мастерскую, где они ранее делали заказ на новый протез, сам рассчитался. Но, когда Бровиков поинтересовался о своем счете в банке, Середич уклонился от ответа, сославшись, что ему надо срочно ехать в какой-то государственный орган, а Андрею предложил ехать в офис, где они потом разберутся с этим и другими вопросами.

Бровиков был рад новому протезу. Он оказался легче прежнего. Мастер по его просьбе сделал в нем потайной карман, где можно было хранить паспорт и деньги и, когда мастер предложил Андрею самому отыскать тайник, Бровиков потратил на это очень много времени. Как оказалось, чтобы открыть в тайник, который находился на поверхности протеза, надо было снять изделие и отыскать среди нескольких кожаных стяжек нужную, развязать ее, и только тогда ослабленная наружная накладка, смотревшаяся как неотъемлемая часть, сдвигалась вниз, и открывался тайник.