Валерий Привалихин - Восхождение: Проза

— Этот год, ребята, вы знаете не хуже меня, для нас…

— А можно задать вопрос? — внезапно оборвал секретаря парткома крепкий молодой голос.

Гор недовольно обернулся к плотному русоголовому парню, смерил его удивленным взглядом: Александр Ефремович не любил, когда его прерывали на полуслове. Однако он легким кивком разрешил задать вопрос.

— Извините. Вот вы с Померанцевым отметили позитивность рейда, хорошо. А какие конкретные меры будут приняты по нему? Накажут виновных? А то ходим, отмечаем, говорим, и все остается по-старому.

— Твоя фамилия?

— Михайлов Игорь. Комсорг сборочного цеха.

Гор утомленно, с досадой выговорил выжидательно застывшему Померанцеву:

— Валерий Ильич, ты объяснил новым членам комитета, как используются результаты рейда? Или все надеешься, что этим займусь я?

— Объяснил он. Теоретически! — усмехнулся комсорг отдела главного конструктора. — Нас же интересует практическая сторона, которая от Померанцева не зависит.

— Вот именно! — возбужденно вскрикнул вихрастый Юра Макеев. — У меня почти все комсомольцы после армии, им нравоучительные беседы ни к чему. Словами они сами кого хочешь задавить могут. Им нужна наглядная агитация, дела! А дела на точке замерзания! Вот и пришлось мне чуть ли не за шиворот тащить их на этот рейд!

— Та-ак… — Секретарь парткома злился. Во-первых, времени в обрез — надо спешить в горком на совещание; во-вторых, ему буквально не дают рта раскрыть; в-третьих, разговор становится неуправляемым. — Продолжай, — строго сказал он комсоргу сборочного цеха.

— В прошлом году был такой же рейд, — торопливо, боясь, что перебьют, зачастил Игорь. — Мы обнаружили на задах заводского двора брошенные железобетонные перекрытия и десять станков. Записали. Прошел год. Перекрытия полопались, станки поржавели. Как это понять? Борьба за дисциплину?

Сидевший в дальнем углу заместитель секретаря комитета комсомола завода Станислав Сидорин показал Игорю большой палец: дескать, не трусь, все идет нормально.

— Как понимать? — пристально глядя в озабоченное лицо комсорга сборочного, загудел Гор. — На твоих глазах ржавеют станки, а ты просто констатируешь факт… Уж не взять ли мне кусок рубероида и накрыть станки?

— Вы не правы, Александр Ефремович! — горячо воскликнул комсорг отдела главного конструктора. — У каждого своя ра…

Гор властно оборвал его:

— Не надо удивлять меня тем, что врач должен лечить, а милиция ловить преступников!.. По результатам прошлогоднего рейда ряд проштрафившихся руководителей мы — партком — привлекли к ответственности. По результатам этого рейда опять…

— Гнать надо таких руководителей, — глухо пробормотал Юра Макеев.

— За халатность и расхлябанность мы гоним из партии, из комсомола, из секции аэробики, но не с завода, — взяв себя в руки, спокойно остановил комсорга строительного цеха секретарь парткома. — Запомни, Макеев, не у всех все получается. Учить, воспитывать — вот наша задача — партии и комсомола. А если мы не хотим, тогда… Тогда, Макеев, — глубоко и сокрушенно вздохнул Александр Ефремович, сдерживая улыбку, — мы возьмем тебя на поруки. Для первого раза.

Все весело рассмеялись: сонливость и скуку словно ветром сдуло. Гор дружеским толчком в грудь посадил покрасневшего Макеева и, бросив быстрый взгляд на часы, добродушно кивнул смутившемуся Михайлову.

— Да, ребятки милые, шире, шире надо вовлекать молодежь в общественную жизнь. Она формирует характер бойца. Экономика сейчас самая важная линия нашей борьбы с империализмом… Потолковал бы я с вами еще, но некогда. Главное, на чем мне хочется заострить ваше внимание, это то, что годовой план находится под угрозой срыва. Завод в критическом положении! Постарайтесь, чтобы в оставшиеся до конца года дни молодые рабочие выложились до упора. И активнее живите в производстве! Готовьтесь к переходу на новую бригадную форму работы.

— С коэффициентом трудового участия? С КТУ?.. На единый наряд?.. — тут же засыпали ребята секретаря парткома вопросами: о новом — коллективном методе работы уже с лета говорят на разных собраниях.

— Да, с КТУ. С коэффициентом участия каждого в общей работе, — строго, как бы подчеркивая этим всю сложность будущего перехода на новую бригадную форму, сказал Гор. — А теперь, ребята, всего доброго. До свидания.

Из здания заводоуправления Игорь Михайлов и Станислав Сидорин вышли вместе — им было по пути. Неудовлетворенное состояние, овладевшее Игорем во время разговора с Александром Ефремовичем, навевало горькое недоумение: будут убраны станки или опять все ограничится привлечением к ответственности? И почему, собственно, он, слесарь-сборщик, должен ломать голову над ржавеющими станками? У него своей работы хватает. Только и ждешь выходных: в субботу отсыпаешься до вечера, в воскресенье же… Не-ет, если врач не умеет лечить, это не врач. Что-то напутал Гор…

Игорь вырос в рабочей семье, и родители постоянно внушали ему уважение к школьным учителям. В техническом училище он никогда не пререкался с преподавателями, а с первых же дней службы в армии приучил себя понимать приказы командиров с полуслова. Да и теперь на заводе распоряжение мастера воспринималось им как тот же приказ взводного — вперед, бегом, марш! За четыре года работы в сборочном цехе Игорь пять раз видел Александра Ефремовича — всегда в роли указующего, наставляющего, воспитывающего. И вдруг такой некрасивый спор с ним на собрании комсомольского комитета!

— Что приуныл, друже? — вздрагивая от морозной свежести зимнего вечера, спросил Сидорин. — Гор есть Гор. Первостроитель завода, секретарь парткома — фигура. И ты молодчага.

— Иди ты знаешь куда!

Сидорин поднял воротник пальто, и слабая непонятная улыбка пасмурной тенью пробежала по его тонкому лицу. Он взял Игоря под руку, тихо напел:

— Конец года, план горит… — И вдруг резко спросил: — Ты, слесарь, о чем думаешь, когда руководитель говорит, что цех срывает программу?

Вопрос пустой — в этом Игорь уверен. Когда начальник говорит, что план на грани срыва, то ему, слесарю, не до умствований, ему надо срочно брать кувалду и давать этот план.

— Никудышный ты слесарь, если дальше верстака не смотришь.

— Знаешь ли! — вскричал Игорь, чувствуя подавленность. «Что за жизнь пошла! Ломай башку по каждому поводу! Вот раньше было: цех — работа, техникум — учеба, вечер — гуляй, все просто и ясно. Как выбрали комсоргом, только и разбирайся: что Пашка сказал, что Машка ответила…» Конечно, если бы Сидорин не был когда-то комсоргом сборочного, если бы Игорь не знал его как грамотного инженера, верного товарища, он сейчас и слушать бы его не стал.

— Эх, Стаська, зря ты предложил меня в комсорги и члены комитета. Как слесарь я, может, неплохой, но как общественник… Ни черта не секу… Иногда комсомольцы спросят о чем-нибудь заковыристом, а я и рык на штык.