Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

— Леонид! — успел выкрикнул Ставицкий. — Ле… Татьяну! Врачей, срочно! Сердце…

Он потерял сознание и голова его бессильно опрокинулась на спинку кресла.

«Досиделся! Досиделся! Чего я вообще сюда припёрся!» — шептал Леонид, запихивая взятый им со стола генерального диск во внутренний карман пиджака.

Потом выскочил в приёмную.

— Таня, генеральному плохо! Вызывай «скорую». Только не городскую, она час ехать будет. Из нашей больницы вызывай, где генеральный по страховке закреплён. Она быстро приедет.

Таня, не понимая, о чём это говорит так стремительно выскочивший из кабинета генерального директор казино, смотрела на Леонида широког открытыми от удивления глазами и сидела неподвижно, словно нашёл на неё столбняк.

— Чего сидишь, дура! — завопил Леонид. — Генеральный без сознания! Звони! Срочно!

Татьяна вздрогнула и схватилась за телефон.

Иван стоял у входа.

Молчаливый. Опустошённый. Обессилевший.

Он видел, как выносят из офиса потерявшего сознание Ставицкого. Как задвигают носилки вглубь машины «скорой помощи».

Как хлопают дверцы.

Как плачет Татьяна.

Как переговариваются вполголоса собравшиеся у подъезда сотрудники компании.

Как шипят рации о охранников.

И как связавшийся по мобильному с больницей санитар называет номер страховки Ставицкого.

«Кардиологическая… Фамилия — Ставицкий, имя — Николай Романович… Номер страхового полиса… Да, выезжаем…»

Как заводится машина. Как выезжает с парковки. Как вдали стихает звук включённой при выезде на дорогу сирены.

«Сердце… Неужели это мы… Нет, не может быть! Не может быть! Лариса…»

Иван схватился за голову.

«Что же мы наделали! Надо Ларисе сказать!»

— Мне только что позвонили…

Татьяна молчала.

— Только что позвонили, — повторила Лариса. — Мне сказали, что моего мужа забрала «скорая»… Госпитализировали… Да, сказали, что у него плохо с сердцем. Это так?

— Ну, да, — несколько неуверенно ответила Татьяна.

— Вы до «скорой» его сопровождали, — продолжала Лариса.

— Я ничего не знаю! — поспешно и какими-то истерическими интонациями воскликнула Татьяна. — Я только позвонила! Николай Романович потерял сознание, его увезли…

Лариса выждала с полминуты, терпеливо выслушивая всхлипы и бессвязные выкрики секретаря, потом подчёркнуто спокойным голосом спросила:

— Но куда его увезли? Куда увезли моего мужа? В какую больницу?

— А мне-то откуда знать! — ответила Татьяна.

И бросила трубку.

— Хорошо, — сказала Лариса. — Будем в страховую компанию звонить…

Она и сама не знала, пойдёт ли к мужу в больницу. Найдёт ли в себе силы прийти к нему. Увидеть его. Простить…

И не знала она, нужен ли вообще Николаю её визит. Быть может, он вычеркнул её из своей жизни.

Она знала другое: в жизни Ивана ей места нет. Он не бросил её, но и не впустил её в свою жизнь. Пока он с ней, но уже… Уже избегает её. Старается не появляться в этой вот квартире, которую сам же для неё и снял.

Старается не видеться с ней.

Она понимала — он вернётся в семью. Не сейчас. Может быть, позже, но вернётся.

И она не сможет его удержать.

А Николай… Да, прогнал её. Вышвырнул. Выкинул на улицу.

Но теперь он болен. Тяжело болен.

И она, быть может, причина его болезни. И ещ ё…

Он — её муж. Пусть он бросил её, но она не может бросить его, пока он болен и слаб.

Пока…

«Я должна увидеть его. Может, я смогу объяснить, успокоить его. Как-то помочь…»

— Медицинский центр, кардиологическое отделение, — ответил диспетчер справочной службы.

«Ты могла бы ещё вернуться… Пока не поздно».

«Вань, ты подумал обо мне? А если я ему не нужна?»

«Именно о тебе…»

«После того, что случилось? После унижения? Ты сам хотел поговорить с ним. По-мужски, как я понимаю. Морду набить, наверное. Так?»

«Наш с ним разговор — это одно. А твоя жизнь — другое».

«Вань, если я и приду к нему… То есть, навещу в больнице… Это ведь не из-за того, что я боюсь остаться одна. Не потому, что боюсь одиночества. Хотя, конечно… Плохо, плохо всё вышло. Не так, как я надеялась. Все наши чувства, признания, письма… Всё впустую, Вань?»

«Лариса, в такой ситуации…»

«Любите вы, мужики, ситуацией отговариваться. Знаю, что ты сейчас скажешь. Муж, дескать, в больничной палате. Плохо ему. А мы тут всё в любви объясняемся. Хотя, может, это мы…»

«Лариса, не надо! Не надо, прошу тебя…»

«Хорошо, не буду. С семьёй у тебя как, Вань? Очень я тебя подвела?»

«Хорошо всё… Всё спокойно».

«Не верю. Не верю, Ваня! Успокойся, не будем об этом… Приду я к нему, Ванюш. Приду. Наверное, для того, чтобы с совестью своей быть в ладу. Вроде, не бросила… Хоть любви к нему никакой нет и быть уже не может. Да и с тобой… Я ведь не требую, чтобы ты жил со мной. Ночевал. Или хоть иногда появлялся в этой… квартире. Ничего не требую. Но ты ведь… Ты гонишь меня. За что? Боишься меня? Или себя?»

«Прости меня… Прости, Ларочка. После твоего звонка… Того звонка… Так страшно стало. Страшно — потерять семью. Ничего не боюсь… А вот это… Сердце сжалось. Не могу же я… Прости, если сможешь. Вот такая вот любовь у нас… Не вместилась в наши жизни».

«Она сломала наши жизни, Ваня. Сломала…»

— Белянин Александр Алексеевич, главный врач кардиологического отделения!

Доктор склонил голову в церемонном полупоклоне. И показал на стул вощле заваленного бумагами стола.

— Прошу вас, э-э…

— Лариса Дмитриевна, — представилась Лариса. — Я хотела бы узнать о состоянии одного вашего пациента. Его зовут Ставицкий, Николай Романович. Мы с вами говорили по телефону два часа назад…

Доктор присел на стол. Быстрыми движениями набрал на клавиатуре ноутбука фамилию больного, просмотрел учётную карточку, появившуюся на экране, и посмотрел на Ларису откровенно грустным взглядом.

Пробомотал какую-то странную и витиеватую фразу (большинство слов в которой, похоже, родом были из латыни), упомянув при этом какое-то «терминальное состояние», и, перейдя, наконец, на более понятный Ларисе язык, сообщил:

— Вот что, Лариса Дмитриевна… Состояние Николая Романовича…

Он посмотрел на экран.

— …Ставицкого, к сожалению, не внушает оптимизма. То есть, внушает совсем иные чувства. Я бы сказал…

«Что он такое говорит? — с тревогой подумала Лариса. — Неужели во всех этих, так называемых, «престижных» больницах персонал подбирают, исходя из умения говорить красиво, дипломатично и непонятно? Почему он не может объяснить толком, что с Николаем?»

— …Вызывает особую тревогу такое стремительно развитие ишемической болезни, которое привело к инфаркту с тяжёлыми последствиями…

— Что?! — удивлённо воскликнула Лариса. — У Николая инфаркт?

— Да, уважаемая Лариса Дмитриевна, — спокойным голосом подтвердил врач. — А вы, похоже, удивлены? Поражены даже до глубины, я бы сказал, души? Вот интересно…