Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

Ставицкий снял лёгкую дорожную куртку и повесил на приоткрытую дверцу шкафа.

«В трубу!»

Он не любил развешивать одежду в шкафу, не любил вешалки. Носки и брюки разбрасывал где попало, отчего Лариса не раз ругала его, а домработница постоянно требовала прибавки к зарплате за постоянные поиски затерявшихся в недрах квартиры несвежих сорочек.

«Лариса… Да, она ещё не вернулась».

Он оставил сумки в коридоре, ногой отпихнул их ближе к стене. Чтобы не мешали ходить.

Принял душ.

Одел халат.

И долго сидел на диване в гостиной, неподвижным взглядом гипнотизирую резного индейского божка с выпученными глазами, что сидел на краю шкафа, поджав под подбородок деревянные свои, красно-чёрные ноги.

На божка взгляд Ставицкого никак не действовал. Божок растянул губы в издевательской ухмылке и показывал Николаю кончик тёмного языка.

— И тебе на меня наплевать, — прошептал Ставицкий и отвернулся.

«Я теряю власть. Теряю власть над людьми, над бизнесом, над деньгами. Мир меняется. Он больше не подчиняется мне. Даже та часть мира, которая когда-то была у меня под контролем. Я и над собой больше… не властен».

Он поднял руку, поднёс её ближе к глазам. И в предрассветном сумраке с тревогой увидел, что кончики пальцев подрагивают.

«Слабость… Слабым можно быть на Западе. Это там любят строить приюты для убогих. В России слабость — смерть. Медленная смерть…»

Он подумал, что, быть может, стоит прилечь и поспать немного.

Может, он просто устал.

И пары часов сна будет достаточно для восстановления сил.

И веры в себя.

Но сон не шёл. И Николай чувствовал, что сон едва ли что-то изменит. Немного поможет, но не спасёт.

Проспи он хоть сутки — легче не станет.

Ставицкий дождался рассвета. Жалюзи на окнах стали розовыми от рассветных лучей. А потом бледно-жёлтыми от молодого утреннего солнца.

Он сидел на диване в странной, сходной с параличом неподвижности.

Леность мысли, отупение, обречённость охватили его.

Захотелось…

«Нет, к чёрту! Только не напиться! Исключено…»

Он встряхнул головой. Сама мысль о водке показалась ему отвратительной.

Нет, с ног он ещё не сбит! Не свалился на землю. На лопатки его пока не положили.

Пусть хоть всё тело дрожит, а не только пальцы; пусть судорога его скрутит в узел, пусть сердце болит и полголовы откажет, пусть!..

Но он будет жить. Обязательно будет. И выполнит свой план, и заставит следовать этому плану всех. Всех, кто задействован в его бизнесе.

Он их всех заставит! Он вытащит деньги из этой чёртовой, давящей, душащей его России. И пусть потом она провалится со всей своей непредсказуемостью и непостижимостью.

Но бизнес он спасёт.

Он докажет Войкову свою правоту!

Докажет…

Надо начать. Прямо сейчас.

Ставицкий встал. Вышел в коридор. Поднял с пола брошенный пиджак, встряхнул его. Достал из внутреннего кармана мобильный телефон. Набрал номер.

«Пожалуй, рано звоню…»

Зашёл в гостиную и посмотрел на часу. Половина восьмого.

«Да, быстро всё-таки время бежит».

Ставицкий долго ждал ответа. Он знал, что Кондрашин любит утром поспать подольше, и никогда не просыпается раньше девяти.

«Потому и в офисе раньше одиннадцати не появляется… Ничего, я тебя разбужу! Вставай, вставай быстро!»

Ответил женский голос.

— Вам кого?

— Это Ставицкий, директор компании, — ответил Николай.

Голос его был хриплым и низким, оттого звучал очень представительно и даже отчасти грозно.

— Очень приятно… Мы…

«Приятно тебе, дуре, — с нарастающим раздражением подумал Ставицкий. — Так я и поверил, что тебе приятно!»

— Вы супруга Сергея? — спросил он.

И, не дождавшись ответа, коротко приказал:

— Разбудите!

— Вы знаете…

Она словно оправдывалась.

— …Сергей допоздна работал, он так поздно вернулся. Он может вам перезвонить чуть позже?

— Разбудите, — повторил Ставицкий. — Это срочно! Пусть он мне перезвонит через десять минут.

Кондрашин перезвонил на минуту раньше назначенного срока. И так радостно спрашивал о самочувствии и результатах переговоров, будто всю ночь с нетерпением ждал именного этого звонка.

— Серёжа, — прервал его восторженные расспросы Ставицкий, — сегодня же уточни, суммируй и подготовь информацию по всем складам, игровым залам, казино, по всем точкам, где можно в короткий срок собрать аппараты для экспорта. То, о чём мы с тобой говорили… У нас готовы контракты с Украиной, Прибалтикой и Латинской Америкой на поставку бывших в оперировании аппаратов. Отдельно собери и подготовь информацию по рулеткам. У Романова есть возможность пристроить рулетки в Румынии и в Болгарии. Отдельно выдели те аппараты, которые уже готовы к отправке. В первую очередь, по украинскому контракту. Сколько «Аристократов» в трейлер входит?

— Той модели, что мы поставляем — семьдесят шесть, — с ходу ответил Кондрашин.

— Хорошо, — с удовлетворением отметил Ставицкий. — Хорошо…

Он почувствовал, что настроение его улучшается, и тяжёлые мысли уходят прочь.

Он поймал кураж! Он почувствовал ту прежнюю, пьянящую, возбуждающую власть над людьми и событиями, что придавала его жизни необходимую остроту.

— Посчитай, — сказал Ставицкий, — количество аппаратов. Так, чтобы было кратно семидесяти шести. Неплохо было бы двести двадцать восемь единиц кинуть. Все наши запасы по этой модели.

— А примет Украина столько? — с недоверием спросил Кондрашин.

— Не бери в голову, — отмахнулся Ставицкий. — У нас хорошие связи с Денисенко, наши деньги там тоже работают. И отдаём за копейки… И созвонись с Романовым, подготовь по его контрактам отгрузки. Сегодня же, немедленно этим займись!

— Понял, — ответил Кондрашин.

Ставицкий отключил телефон.

С минуту стоял молча, подбрасывая лёгкий телефон в ладони.

«Лене позвонить?»

Он знал, что жена ещё два дня будет в Италии. Так что опасаться нечего…

Да, Кондрашин сегодня всё решит. Он мужик исполнительный, ему можно верить.

«Ладно, устрою себе небольшой праздник. Нужна хорошая встряска. Положительные эмоции…»

Он позвонил Лене.

Леночке Максимовой. Юной стажёрке из отдела зарубежных проектов.

Она приехала часа через три.

С минуту стояла в прихожей, словно не решаясь войти.

— Давай уж, — не слишком вежливо пригласил Николай.

И взял у неё сумочку.

— Пусть здесь, на полке полежит. Вечно ты с ней ходишь. Телефон отключила?

Лена кивнула.

— Стесняешься?

— Немного, — ответила Лена. — Я здесь… Мне здесь как-то… Не то, чтобы неуютно. Просто…

— Понимаю, — ответил Николай. — Чужое семейное гнездо. Чувствуешь себя разрушительницей?

«Господи, глупость какая! — подумала Лена. — Если бы он знал, болван самоуверенный, насколько для меня это всё серьёзно…»