Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

«Заткнись! — мысленно он оборвал сам себя. — Ничего тебе не хочется! Ты и боишься больше всего именно этой вот исконной своей, родимой глуши. Боишься, что хозяева твои дорогие смотаются потихоньку в тёплые страны, со всеми денежками своими смотаются, а тебя как раз и оставят наедине с разваленными коровниками, бурьяном, заколоченными домами и одичавшим народом, который быстро пузу твоему жирному липосакцию сделает. Прав, прав водитель! Нельзя останавливать машину, нельзя!»

— Скоро будем-то? — спросил он Василия.

— Полчаса ещё, — ответил водитель.

Гонеев снова потянулся к фляжке.

Генерал встречал их у ворот.

Едва их глухие металлические серые створки закрылись, он подошлё к машине и, наклонившись к задремавшему было Гонееву, тихо, но отчётливо произнёс:

— Давненько сюда не заезжал, Илья Петрович. С прибытием, гость дорогой.

Гонеев с трудом разлепил отяжелевшие от сна веки, секунду с некоторым недоумением смотрел на Свечина, будто не узнавая давнего знакомого, а потом быстрым движением не вышел, а, скорее, выскочил из машины (так быстро, что генерал еле успел на шаг отойти в сторону).

Илья Петрович долго тряс генеральскую руку и благодарил за приглашение.

— Хватит, Илья!

Свечин махнул рукой в сторону ближайшего к ним, двухэтажного дома красного кирпича, чьи высокие и узкие, по псевдоготической моде вытянутые окна с золотистым тонированным стеклом поблёскивали на предзакатном солнце сквозь густую листву высаженных в ряд вдоль дороги канадских клёнов.

— Пойдём в гостевой дом. Отдохнёшь с дороги, расслабишься. Остынешь перед банькой, а то, сам понимаешь, с жары такой да в нашу купель…

Банной купелью генерал особенно гордился и поминал её при каждом случае.

Купель та и впрямь была особенной: в неё подавали воду прямиком из лесного родника по специальному, только лишь для наполнения купели проложженному водопроводу.

Зимой же, во избежании замерзания трубы, водопровод тот немного подогревали, для чего к водопроводу на всём его протяжении (почти полкилометра, не шутка) подведена изолированная проводка, соединённая с датчиками температуры и встроенные в водопровод тэнами.

Уникальным этим водопроводом генерал гордился не меньше, чем купелью.

И тоже, при случае, вспоминал.

— Главная, чтобы вода свежесть ледяную сохраняла. Зимой этого добиться бывает трудно… Вот, помню…

Да, любил он об этом поговорить.

— Гостевой домик? — с некоторым недоверием спросил Гонеев. — И много гостей в том домике?

Он, конечно, помнил слова водителя о большом количестве приглашённых, но, по старой своей привычке, несколько преувеличил свою неосведомлённость.

— Гостей-то?

Свечин хитро улыбнулся.

— Да хватает… Полный сбор сегодня, можно сказать. Даже из прокуратуры пара человек имеется. В кои-то веки заглянули, на огонёк.

После таких слов Гонеев ожидал увидеть в доме множество людей. Не толпу, конечно, но уж, по крайней мере, десятка полтора, не меньше (обычно подъезжали на такие банные собрания: человека три из РУБОПа, из УБЭПа — не меньше трёх-четырёх, из собственной безопасности… ну, там по разному, в зависимости от обстановки, и — таких вот, как он, «отставников» из коммерческих структур — трое-четверо, да теперь вот прокурорские пожаловали…).

Ни увидел он лишь пару крепких ребят в спортивных костюмах (явно из обслуги), что скучали в холле, вяло гоняя «тетрис» на мобильниках.

Завидев Свечина, ребята поспешно вскочили, попрятали телефоны, и вытянулись во фрунт.

— Вольно, Коля. Хватит тут старание показывать…

Свечин подошёл к ним ближе и сказал им что-то негромко. Едва ли не шёпотом, глянув при этом искоса на Гонеева.

Илья Петрович смог разобрать лишь: «…на полчаса позже… предупреди…».

«Пусто здесь, в доме-то», — догадался Гонеев.

Будь здесь гости — он бы непременно услышал шум, смех, обрывки разговоров. Но было тихо.

Слышно было лишь слабое журчание фонтана в холле, долетали откуда-то дальние, приглушённые звуки шагов, и слышен был Гонееву всё тот же негромкий разговор генерала с обслугой.

И более ничего.

«Куда же все делись?»

На душе у Ильи Петровича отчего-то стало тревожно. Не любил он такие вот… пустые дома.

Особенно на спецобъектах МВД.

Нет, конечно, не боялся он каких-то… силовых ходов. Нет, не такие времена были, и люди были не той породы, чтобы вот так, по-пацански, вопросы решать.

Другого он сейчас опасался. Разговора.

Неприятного, тяжёлого разговора с генералом.

И, судя по всему, именно такой вот разговор с генералом ему предстоял.

Потому Свечин и привёл его в этот дом, потому и не спешит знакомить с гостями. Потому эти холуи в спортивных костюмах тут и пасутся: следят за тем, чтобы кто из посторонних как-нибудь ненароком в дом не забрёл.

Гостевой дом — он ведь только для особых гостей.

И тяжёлый этот разговор, конечно, не об аппаратах будет. Не эти копеечные вопросы Свечин обсуждать собрался. Тут, судя по всему, что-то крупное назревает.

И, похоже, собрался Свечин откровенно поговорить о новых перспективах… для милицейского своего бизнеса.

— Пойдём! — сказал Свечин, завершив разговор со спортивными ребятами и повернувшись к Гонееву.

Он быстрым шагом двинулся вглубь здания.

Илья Петрович последовал за ним.

Они прошли по коридору, свернули направо и здесь, на небольшой площадке перед зарешеченной дверью, остановились.

— Пострелять хочешь, Петрович? — несколько фамильярным тоном спросил Свечин.

И вынул связку ключей из кармана.

— У тебя тир тут? — без особого удивления спросил Гонеев.

Он слышал об увлечении генерала спортивной стрельбой, видел и прекрасно оборудованное открытое стрельбище на одной из ведомственных баз отдыха, куда привозили его ещё весной «кураторы» из генеральской конторы, стрелял он когда-то по «тарелочкам» в одном из опекаемых генералом спортклубов, охотился и здесь, в Солоухино, прошлой осенью (то, конечно, охота, не спортивная стрельба, но тоже ведь — пороховая забава), но, признаться, не слышал ничего о тире в Солоухино, да ещё и расположенном в гостевом доме.

Впрочем, это охотхозяйство Илья Петрович знал плохо, даже путался до сих пор в расположении охотничьих домиков.

— А как же! — с гордостью подтвердил генерал и, погремев ключами, открыл решётку, а потом и саму тяжёлую дверь.

На первый взгляд дверь эта выглядела деревянной, но с торца видно было, что изготовлена она из прочного металла (похоже, стали), толстые листы которого прочно соединены сваркой с металлической же, широкого профиля рамой. А снаружи солидная эта конструкция закрыта была деревянными панелями, нарочито небрежно выкрашенными светло-серой краской тоскливого казённого колера.