Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

Потом ответил:

— Давай чуть попозже. Передохнуть надо. В ушах звенит с непривычки. А почему наушников тут нет? Так ведь на перепонки давит…

— Ладно, попозже, — согласился генерал. — А на уши давит… Так это ведь точно с непривычки. Я наушники беру, только если из автомата или винтовки пострелять хочется. Автоматный патрон или винтовочный — от них действительно, много шума. А «Макарыч», да в наших пробковых стенах — это ерунда. Две минуты позвенит в ушах, и пройдёт. А наушники… Ну их, только общаться мешают!

Он подошёл к шкафу и положил пистолеты на полку. Закрыл дверцы.

Потом нагнулся и поднял с пола стреляную гильзу.

Закрыл глаза, носом медленно, словно смакуя, втянул воздух с кислым запахом пороха, и снова бросил гильзу на пол.

Она упала с глухим, отрывистым звоном — и покатилась к барьеру.

Генерал выпрямился осторожно и не спеша, стараясь держать спину прямо, поглаживая ладонью больную поясницу.

— Радикулит замучал! В прошлом месяце схватило так, что полдня на диване пролежал. Я ведь раньше любил утречком на берегу с удочкой посидеть. Так, в тумане, на заре — тихо, спокойно. Вода — как зеркало. А сейчас вон… Народ-то на реке собрался, столы фуршетные накрыли. Гуляют… А я вот к воде и подойти боюсь. У меня от сырости болезнь обостряется, сразу в поясницу… как будто гвоздь вбили. Ничего, Петрович, не волнуйся! На ужин мы успеем.

Генерал снов начал массировать поясницу. Лицо его скривила гримаса боли.

— Вот и сейчас… покалывает, зараза!

Гонеев понимал, что надо сейчас сказать какие-нибудь ободряющие слова о том, что болезнь непременно пройдёт, или, по крайне мере, надолго оступит. Особенно, если найти время и съездить куда-нибудь к морю, и поваляться там хотя бы неделю на горячем песке.

Или хотя бы посочувствовать, а заодно и пожаловаться мимоходом на свои болячки.

Понимал, но… Именно это говорить он не хотел.

Слишком уж неприятен ему был сейчас Свечин. Настолько, что и всей чиновничьей многолетней натренированности едва хватало для того, чтобы скрыть эут неприязнь.

Поэтому продолжил он, без лишних политесов, допытываться у генерала:

— Так что с машиной?

— Какой? — с некоторым недоумением спросил Свечин.

— Паша, ты не хуже меня знаешь, какой, — твёрдым тоном произнёс Илья Петрович. — Той, что на границе задержали. Не иначе, как твои люди сработали…

Свечин пренебрежительно махнул рукой.

— Знаешь, сколько в нашей системе терминалов работает, в том числе и пограничных? Что я, каждую машину буду помнить?

— Но ведь это твоя установка — гнобить нас? — упорствовал Гонеев.

— Не вас, — поправил его Свечин.

Он подошёл к Гонееву и, глядя ему в глаза, медленно произнёс:

— Не вас, Илья, а шефа твоего пустоголового. Он что думает, мы не знаем и не видим, как он в европы свои и америки лыжи вострит? Как бизнес потихоньку сворачивает и денежки перекачивает за кордон? Знаем, Илья, прекрасно знаем. Вас и прослушивать специально не надо, ваши болтуны по телефонам своим всё, что хочешь расскажут. А мы — запишем и отметим. Но только напрасно Ставицкий думает, что мы его просто так за границу выпустим. С пустыми карманами — отпустим. Когда станет голодранцем, то пусть валит хоть в Штаты, хоть во Францию свою любезную, хоть на Вирджинские острова, офшорки свои инспектировать. Но бизнес…

Свечин поднял вверх указательный палец и потряс им внушительно перед носом Гонеева.

— …Бизнес должен остаться здесь! А деньги если и будут идти за границу, то только в контролируемых нами направлениях. В наши банки, по нашим схемам! А колёсики крутиться будут здесь!

— Бизнес, что ли, отнять хотите? — задумчиво спросил Гонеев. — А смысл? Жить этому бизнесу в России недолго осталось. Две тысячи девятый не за горами, и игорные зоны эти…

— Плюнь ты на эти зоны! — оборвал его Свечин. — Не для игорных зон закон принимали. И бизнес никуда не денется, не сдохнет. Поменяются хозяева, сменятся вывески — и только. А борьба с «однорукими бандитами», ссылка в зоны… Ты-то хоть на туфту эту не ведись!

— Туфту? — с откровенной иронией, граничащей с издёвкой, спросил Гонеев. — А Владимир Владимирович так красиво выступал!

Свечин покачал головой.

— Не шути, Петрович. Ни к чему это… В Казахстане игорный бизнес вообще запретили. Помер он? Нет! Жив — живёхонек! Вот только — стал нелегальным. А, стало быть, облагаемым не налогами, а данью. Почувствуй разницу! И главный получатель доходов от дани этой — не государство какое-то, а правоохранительные органы. Вот так надо действовать! Пойми, наш, милицейский, принцип простой: если хочешь получить бизнес — сделай его нелегальным. И тогда он твой.

Свечин усмехнулся и похлопал Гонеева по плечу.

— А ты, дурья башка, заладил: «помрёт, сдохнет…» Для государства, может, и помрёт. А для нас — будет жить. И самое интересное тогда только начнётся. Когда все действующие игровые залы и казино враз станут подпольными — их владельцы к нам на коленях приползут. И согласятся на любые наши условия. При условии, конечно, что мы не дадим им, как твоему боссу, аппараты слить, а денежки у нас из-под носа вытащить. Особо ерепенистых мы просто выдоим и прикроем. Ну, а кто докажет свою полезность для органов — будет жить.

Гонеев молчал минуту, обдумывая сказанное генералом.

Ставицкого он не жалел и прикрывать не собирался. И тонуть с ним за компанию, конечно же, не хотел.

Но и отойти в сторону генерал ему вряд ли теперь позволит. Не для того Свечин ему всё это наговорил, чтобы отпустить с миром.

— Ну, а моя роль во всём этом какая? — спросил Гонеев.

Теперь он решил спросить напрямую.

И получил такой же прямой ответ:

— Помочь нам. Попробуй перехватить контроль, Петрович.

— Не выйдет!

Гонеев замотал головой.

— Как? За кого ты принимаешь меня, скажи пожалуйста? Это же нереально, невозможно! Паша, меня тут один замдиректора вохровцем называет. Вохра, надзиратель… За глаза, конечно, называет, но я-то в курсе. Обидно, но доля правды в этом есть. Я же, по сути, охранник, только с очень широкими полномочиями. Я прикрываю бизнес, обеспечиваю его безопасность, но к управлению компании и, тем более, к кассе доступа у меня нет. И никогда к бизнесу меня не подпустят. Отодвинуть кого-то из руководства? Можно было бы попробовать, но возможности у меня ограничены. Да и кого отодвигать? Ставицкий — наёмник, наёмный менеджер, а не собственник. Собственник — за рубежом, и прямых выходов на него у меня нет. Как я смогу вам помочь?

Свечин подошёл к барьеру. Стоял некоторое время, прислонившись к нему спиной. Стоял, прикрыв глаза. Будто был в полусне.

Потом прошептал что-то неразборчиво, а вслух сказал:

— Думай, Илья! Думай сам. Найди союзника, найди выходы. Сам предложи вариант. Мы тебя подстрахуем. Ты можешь здорово по деньгам подняться, Илья, если сработаешь правильно. Так что…