Андрей Шляхов - Прикладная венерология

«Хреново ты учился в своем универе, — подумал Михаил. — Если бы учился хорошо, то не путал бы виноградный сахар глюкозу с сахарозой, молекула которой состоит из глюкозного и фруктозного остатков».

— Хорошо, что хоть сладкую воду пить можно, — порадовался он за голодающих в лечебных целях. — А второй вопрос у меня такой — вы теперь убедились, что голодом гонорею вылечить нельзя?

— Можно! — возразил Станислав Викторович. — Если не нарушать голодовку, то гарантия излечения стопроцентная. Вы почитайте, что пишет об этом академик Неунывайко, он очень хорошо все объясняет, на научном уровне. Мне уже на второй день стало лучше, а к сегодняшнему дню я рассчитывал закончить лечение, но вышло так, что мне пришлось съесть немного пиццы и это перечеркнуло все лечение…

— Голод — не тетка, — сочувственно сказал Михаил. — Тем более, если работать в пиццерии, в окружении соблазнов…

Сидевшая напротив Фаина отвлеклась от заполнения бумажек для того, чтобы незаметно для пациента покрутить указательным пальцем левой руки у виска.

— При чем тут соблазны! — неожиданно вспылил Станислав Викторович. — Вы меня постоянно норовите уязвить — то дураком выставляете, то идиотом! Мне пришлось нарушить голодовку из-за того, что две клиентки устроили скандал из-за того, что им якобы подали полусырую пиццу! В таких ситуациях менеджеру приходится пробовать еду, чтобы вынести решение. У меня не было выхода, понимаете?! И тетки ваши здесь не при чем!

— Простите, если я вас чем-то обидел, но я не имел в виду ничего плохого, — поспешно сказал Михаил. — Я просто проявил любопытство, которое, наверное, не должен был проявлять. Простите, пожалуйста.

Ничего не ответив, пациент отвел взгляд в сторону и уставился в окно. В такой позе он выслушал рекомендации Михаила, а затем ушел, оставив на столе выписанные ему рецепты и направления на анализы.

— Жаловаться пошел, — прокомментировала Фаина. — Не повезло вам, Михаил Владиславович. Заведующая сегодня сильно не в духе, не иначе, как от нее муж снова ушел. Так что готовьтесь. Я, разумеется, подтвержу, что вы этому клоуну ни одного плохого слова не сказали, но у нас же знаете как — клиент всегда прав.

Минут через двадцать Михаила вызвала к себе заведующая поликлиническим отделением.

— Что вы творите, Михаил Владиславович?! — спросила она, грозно хмуря брови. — Зачем вы ведете с пациентами посторонние разговоры и позволяете себе комментировать их действия?! Разве вы психоаналитик?! Ваше дело — поставить диагноз и назначить лечение, а не лезть к людям в душу…

Михаил подождал, пока начальница выговорится, а затем мягко сказал.

— Юлия Геннадиевна, я никому не лез в душу, честное слово. Я просто хотел понять мотивы, вынудившие пациента запустить болезнь, и пытался объяснить ему, что голодом гонорею не лечат. Чтобы он учел это. На будущее… Я же как врач могу комментировать те действия, которые имеют отношения к заболеванию, с которым обратился ко мне пациент? В рамках, так сказать, просветительской работы…

— В рамках вашей просветительской работы вы чуть было не получили жалобу в департамент! — перебила заведующая. — Марианна Витальевна только вчера на собрании заведующих порадовалась тому, что мы проработали месяц без единой жалобы! Не хотелось бы портить ей настроение, вы же понимаете, что она нам его испортит гораздо сильнее. Так что имейте в виду, на будущее. А скандалиста вашего я буду вести сама, так спокойнее. И вообще, Михаил Владиславович, не забывайте главное правило нашей работы. Вы его помните?

— Не навреди? — предположил Михаил, не совсем понимая, что имеет в виду Юлия Геннадиевна.

— Дерьмо не трогай — вонять не будет! — ответила она. — Да вы присядьте, не стойте, в ногах правды нет…

Приглашение присесть означало, что гроза закончилась, начальственный гнев выплеснут полностью и теперь настало время разговора по душам.

— Я, Михаил Владиславович, на таких придурков насмотрелась до тошноты, — Юлия Геннадиевна черкнула указательным пальцем по шее. — Кто сифилис лечит перекисью водорода, кто грибок уксусом пытается вывести… И хорошо если уксусом, а не уксусной эссенцией. Да, такие тоже бывают, приходят потом с ожогами. Но что бы я позволила себе какие-то комментарии? Боже упаси! Напишу в карте: «заметив шанкр на половом члене в течение двух недель смачивал его перекисью водорода три раза в день», назначу лечение и на этом все. А почему? Да потому что все эти фанаты «альхернативного», как я его называю, лечения, смотрят на нас как на врагов. Они ненавидят традиционную медицину и всех ее представителей. Но при этом вынуждены обращаться за помощью к нам, потому что их замечательные способы лечения не срабатывают. От этого у них возникает когнитивный диссонанс и они только и ищут, к чему бы придраться, чтобы доказать, какие мы плохие. Любое замечание может быть воспринято, как оскорбление. Бессмысленно объяснять таким типам, что голодом инфекционные заболевания не лечат. Он сейчас пролечится антибиотиками, а в следующий раз снова устроит голодовку, снова найдет причину, которая помешала ему вылечиться, снова придет к нам… И снова будет скандалить, если мы дадим ему повод. Так что делайте выводы и не создавайте себе проблем, да и мне тоже, — Юлия Геннадиевна горько вздохнула. — У меня их и без вас хватает.

В последней фразе Михаилу послышалось нечто многозначительное и едва ли не намек. Теперь начальница смотрела на него не строго, а скорее игриво и едва заметно улыбалась. В другой ситуации Михаил, возможно, не имел бы ничего против романа с симпатичной и умной тридцатипятилетней женщиной, но у него было стойкое неприятие служебных романов, а особенно — романов с начальством, которые заканчиваются хорошо только в кино.

— Я постараюсь не создавать проблем, Юлия Геннадиевна, — пообещал Михаил. — Можно идти? А то у меня три человека в коридоре.

— Идите, — кивнула заведующая отделением и снова вздохнула, но уже в другой тональности.

Весть о стороннике лечения гонореи голодом распространилась среди коллег мгновенно. Доктор Дроздова, все еще старавшаяся после окончания приема пройтись немного вместе с Михаилом, рассказала историю в тему.

— Давно это было, — голосом профессиональной сказительницы былин начала она (если что в Дроздовой и нравилось Михаилу, так это ее выразительное грудное контральто). — Я тогда только начинала работать при старой заведующей Нине Семеновне, той еще суке, между нами говоря. Юлька по сравнению с ней просто ангел. По крайней мере если в кабинете скажет тебе все, что думает, то это в кабинете и останется. А Нина все доносила наверх, никогда никого не прикрывала. Но хрен с ней, она уже померла, не буду говорить плохо о покойнице, тем более что эта история ее напрямую не касается. В общем как-то раз приходит ко мне на прием дамочка лет тридцати с типичной сифилитической сыпью. Не замужем, постоянно партнера нет, от кого заразилась понятия не имеет. Обычная история. Дамочка местная, паспорт с пропиской, полис, все, как положено. Я выставляю диагноз, назначаю лечение, она уходит и пропадает с концами. Но у Семеновны хрен пропадешь, она всех отслеживала. Короче говоря, нашли эту даму по месту прописки через участкового. Вот лучше бы не находили, потому что она пришла и устроила грандиозный скандал. Да как вы смеете? Какой-такой сифилис? Я сроду в ваше заведение не обращалась и вообще его за километр стороной обхожу! Семеновна мне очную ставку устроила, но дело было после очередной сократительной реорганизации, когда мы работали с невероятной перегрузкой и за смену приходилось принимать по сорок-пятьдесят человек. В такой кутерьме мать родную не узнаешь, если она на прием придет, не то, чтобы какую-то незнакомую женщину, которая один раз была на приеме. Анализы у нее оказались отрицательными, документы она не теряла и отрицала, что они могли попасть кому-то в руки, так что мы решили, что она просто вылечилась втихаря левым образом, чтобы не светиться лишний раз в диспансере, а теперь валяет дурака — я не я и лошадь не моя. Бывали такие случаи, не раз. Мне, правда, дали выговор, я сама не поняла за что, но тогда меня это мало интересовало, потому что я переживала ужасную личную драму…