Наталья Литтера - История жизни в авторской обработке [litres]

Служанка часто закивала головой.

– Не будет никакой хозяйки, – подал голос Олвин, – если ты жива, то сегодняшний брак недействителен. Я не могу взять на свое ложе твою дочь, Кун.

– Ты отказываешься от Кунии? – Рука Куна сжала рукоять кинжала.

– Да. Моя жена – Бригитта.

– Твоя жена – шлюха, которая подкупила глупую служанку, а ты позоришь мою дочь.

– Твою дочь трудно опозорить, – проговорила Бригитта. – Ибо она давно не девственница. Не поэтому ли ты отослал ее прошлым летом к морю, Кун, где в одной из лачуг Куния разродилась мертвым дитем.

Невеста побледнела. В зале послышался гул голосов. Он нарастал.

– Сегодняшний брак в любом случае недействителен, – подал голос Пий, – а те обвинения, которые прозвучали здесь, серьезны. Злодейства не могут остаться безнаказанными.

– Ни у кого из вас нет доказательств, – выплюнул Кун. – Но моя честь…

– У тебя давно ее нет, – оборвала его Бригитта. – Зато есть старый суд, который покажет, кто прав, кто виноват, и накажет злодея.

– Суд! – раздался голос поддержки за одним из столов. К нему присоединился второй, потом третий, и через некоторое время уже весь зал требовал суда.

– Готов рискнуть? – поинтересовалась Бригитта.

Кун долго смотрел на женщину. Думал. Он мог бы убить Олвина или Бригитту, но его тут же схватят. Суд – это удача. Два кубка, в одном из которых яд. Кто выпьет вино с ядом – тот и виновен. Кун не хотел умирать, но из-за стола уже вышли приглашенные лорды, они начали образовывать круг, чтобы участники суда не могли сбежать. Кун не верил в древний ритуал, он просто знал, что отступать некуда, а шанс остаться живым был равен половине.

Суды проводились старейшинами, поэтому вино по кубкам разливал Пий. Из двух сосудов – одного отравленного, другого – чистого. Сосуды были маленькими – как раз на бокал. Никто не знал, в какой чаше вино безопасное, а в какой смертельное.

Бригитта и Кун стояли друг напротив друга и смотрели глаза в глаза.

– Начинайте, – сказал Пий.

– Бригитта, я прошу, откажись, – заговорил Олвин, пытаясь дотронуться до жены. – Я тебе верю, я не могу тебя потерять во второй раз. Я защищу твою честь, вызвав…

– Поздно, Олвин, – покачала головой женщина. – Слишком поздно. От моей чести давно ничего не осталось. Выбирай кубок, Кун.

Он выбрал. Сделал глоток. И упал замертво.

Яд был в двух бокалах. Чтобы наверняка. Настала очередь Бригитты. Она подняла свой кубок и выпила вино до самой последней капли. Затем обвела взглядом собравшихся и наконец остановила глаза на Олвине:

– Мне пора. Береги нашего сына.

Отворот – надежное противоядие. На рассвете ей станет плохо, но ради смерти врага и жизни своего ребенка можно стерпеть и не такое.

– Ты не можешь уйти. – В голосе мужа появились повелительные нотки.

Бригитта усмехнулась:

– Неужели?

Олбри спрятался от всех в комнате наверху. Он слишком устал. И слишком боялся завтрашнего дня. Он не хотел, чтобы та злая красавица стала его новой мамой. Забившись под одеяло с головой, Олбри сжал в руке утреннюю ракушку, крепко-крепко зажмурил глаза… и уснул.

– Ты не можешь так просто уйти! – кричал Олвин, пытаясь догнать Бригитту. Она пересекала внутренний двор замка и почти достигла ворот. – Ты моя жена! Твое место здесь.

Бригитта остановилась и обернулась. Луна освещала лица обоих.

– Я не вернусь.

– Но почему… у нас сын… и ты моя жена…

– Ты меня предал, Олвин. Ты так легко поверил не мне, а тому, кто сладко шептал в уши. Думаешь, я прощу?

– Прости…

– И ты возьмешь в свою постель женщину, над которой надругались воины, прежде чем бросить ее в море?

Олвин покачнулся, словно его ударили.

– Ты хороший хозяин замка и хороший отец. Береги Олбри, найдется много людей, которым захочется завладеть землями и убрать со своего пути нашего сына. Думаешь, Олбри дожил бы до совершеннолетия при Кунии?

– Ему нужна мать, ему нужна… ты…

– Нужна, – согласилась Бригитта. – И я у него есть. Я вернусь, Олвин, и вернусь не раз. Тогда, когда снова буду ему нужна.

– А я… – Он попытался дотронуться до руки, но Бригитта вовремя убрала ладонь.

– А ты, Олвин, не наказывай Эдит. Она уже заплатила сполна. И еще… у кузнеца есть хорошенькая дочка, которая давно на тебя заглядывается. Возьми ее в свою постель. И она родит тебе здоровых детей.

– Незаконнорожденных.

Бригитта промолчала.

Кунию заперли в комнате, куда позже привели трех знахарок, чтобы осмотреть тело невесты. Куния оказалась не девицей. На рассвете ее увезли в горные пещеры, где женщины, забывшие свою честь, становятся отшельницами. Сбежать оттуда невозможно. Высокие скалы и строгий надзор над грешницами делали их жизнь уединенной на долгие годы.

После завтрака Олбри прибежал к Старому Пию рассказать, что талисман-ракушка самым волшебным образом спасла его от мачехи, и теперь в замке все по-прежнему, только Эдит куда-то отправили. Но это и к лучшему, больше она не будет пугать разными страшилками.

Пий взлохматил мальчику волосы и улыбнулся.

Олвин уехал на охоту. Без свиты. Ему нужно было побыть одному. Он не спал всю ночь. Вина перед Бригиттой слишком велика. Олвин знал, что за совершённую ошибку придется расплачиваться каждый день. До самой смерти.

Бригитта вплетала маленькие ракушки в свои косы, стоя на берегу моря. Когда-то море ее спасло, обернув в сети Рыбака. Оставило на память большой шрам, который долго болел. Словно наказание за что-то. Но все же спасло.

А Рыбак ее выходил. Им двоим Бригитта и останется верна – морю и Рыбаку.

Он давно уже должен был вернуться. Солнце заходило за линию горизонта. Но дом стоял пустой. Зола в очаге не хранила тепло.

Шелла-Бригитта пошла вдоль берега – к камням. Там, на самом большом валуне, она увидела знакомую фигуру. Женщина поднялась на камни и села рядом. Рыбак не обернулся. Она положила голову на его плечо. Они молча провожали солнце, глядя, как последние дневные лучи играют в ряби морских вод. А потом Рыбак крепко сжал руку своей женщины и повел ее в дом.

Они были повсюду, эти узкие бумажные полоски. Бэль растерянно осмотрелась вокруг, а потом неожиданно для себя подняла одну и прочитала: «И как это может быть, что наша жизнь проходит?»