Коллектив авторов - Сказания Всадников

Ася ничего не ответила. Холодок пробежал по спине, заронив нехорошие подозрения. Балерина сейчас была совсем рядом, не заметить ее просто невозможно. И тем не менее Макс ее не видел.

Добыча ключей от хода на крышу стала отдельным квестом. Ася разыскала старшую по дому, убедила дать ей ключ «на пять минуточек всего!», наплела на ходу историю про котенка, которого надо там поискать. Якобы на днях приходил мастер чинить антенну, а котенок шмыгнул в дверь, и вот она его тут везде ищет-ищет… То ли женщине наскучили причитания Аси, то ли стало жаль гипотетического котенка, но ключ она все же дала. Ася быстро утопила его в куске пластилина, пока исследовала крышу. Ничего особенного там не было. Вот сделает свой собственный ключ — тогда и разговор другой будет.

Открытый доступ на крышу давал гораздо больше возможностей для слежки. Ася сдаваться не собиралась: еще днем притащила туда туристический коврик из пенки и теплый плед. А вечером пробралась на крышу и сама, с бутербродами в сумке и термосом с горячим чаем. Из дома ушла под предлогом ночевки у Макса. Будет сидеть тут до тех пор, пока не начнется спектакль.

Поначалу все было отлично. Ася с удобством устроилась на коврике, прислонившись спиной к лифтовой шахте, закуталась в плед, бодро листала новостную ленту в смартфоне. Двор постепенно затих, погрузился в сумерки, в воздухе стало заметно прохладнее. Небо отполыхало закатом, бархатная ночь окутала все вокруг. В начале двенадцатого Ася перекусила своими бутербродами, потом нашла какой-то фильм. Видимо, во время просмотра она и задремала.

Проснулась Ася от холода: плед сполз, и плечи мерзли. На экране смартфона часы показывали 1:55. Слева над домом висела полная луна, обливая крышу серебристым сиянием. А прямо перед Асей, возле следующей шахты, кружилась балерина. В лунном свете ее танец выглядел мистическим и еще более таинственным, чем всегда. На свою единственную зрительницу девушка не обращала никакого внимания.

— Эй! — окликнула Ася незнакомку, растирая затекшие ноги. — Ты кто?

В ночной тишине собственный голос показался звонким. Однако девушка даже не обернулась.

— Ты вообще слышишь меня?! — Ася встала и сделала пару шагов навстречу.

«А может, она глухонемая? — посетила ее догадка. — Не слышит звуков, но где-то внутри себя чувствует музыку…»

Такие случаи бывали. Но даже если так — слепой-то балерина не была! Должна ведь заметить приближение!.. Девушка замерла, засеменила на носочках с поднятыми к небу руками. Лунный свет делал ее полупрозрачной. Тени на крыше Ася не заметила.

Как ни странно, этот факт ее ничуть не напугал — всего лишь расставил по местам имеющиеся подозрения. Подумаешь, призрак. Культурный, между прочим, и безобидный. Всем бы такими быть. Ася сделала еще несколько шагов и вытянула руку, желая коснуться незнакомки. Но та незаметно, крохотными шажками, не прерывая танца, отдалилась от Аси, сохраняя все ту же дистанцию. Так они обошли по периметру почти всю крышу. Как всегда, завершая танец, балерина ступила на край — и вдруг неожиданно шагнула вниз, в пустоту. Ася не успела даже ахнуть.

…Собрав кое-как свои вещи, Ася летела вниз стрелой. Хотя и понимала умом, что вряд ли призраку повредило падение с крыши. Но… До этого ведь все было по-другому. Танцовщица никогда не падала, она просто исчезала. Что же случилось сегодня?..

Ася обошла вокруг девятиэтажки не один раз. Даже зачем-то заглянула в заросли кустов за домом. «Это глупые поиски, ты ведь понимаешь? Иди домой, эту тайну тебе не разгадать!»

На следующий день танцовщица не появилась. Ася почти все время провела на лоджии, но так и не дождалась встречи. Над крышей кружились только голуби.

В полдень была назначена консультация в институте. Ася вышла из дома с хорошим запасом времени, по старой привычке. У одного из подъездов девятиэтажки стоял автобус с черной полосой на боку, толпились старушки в черных платьях и платочках. Ася всегда испытывала какую-то непонятную неловкость при виде похорон, поэтому прибавила шаг, чтобы поскорее проскочить мимо. До нее долетели обрывки разговора двух бабулек, сидящих на лавочке. Одна из них, скорее всего, была туговата на ухо, поэтому второй приходилось говорить довольно громко.

— …убралась Ильинична, да-а, Царствия небесного… А ведь какая шустрая была! Как танцевала!.. Я ведь на все ее спектакли ходила, да-а!

— Спектакли?

— А как ж, всю жизню танцевала, балерина-то наша! Порхала лебедем… Аж на душе светло было от ее танцев! Бывало, премию дадут — я Кольке своему: собирайся, пойдем в театр, на Зиночку смотреть! Это уж она вот недавно слегла-то, с полгода, а то все порхала… А последний месяц только и жила на уколах…

Ася почти бегом миновала подъезд, больше всего боясь застать тот момент, когда вынесут тело. И не потому, что ее могла напугать мертвая старушка. Ей хотелось, чтобы в памяти Зинаида Ильинична осталась хрупкой балериной, белым лепестком, легким перышком, кружащим в вихре суматошных будней. Невесомым дыханием, коснувшимся души и оставившим там частичку своего тепла.

Национальные праздники Митрич любил. Праздничная программа по старенькому телевизору, бодрые тематические песни по радио у сельсовета, односельчане в приподнятом настроении. Опять же — выпить с мужиками по случаю праздника, это святое, да. Колька огурчиков принесет, маленьких, хрустящих — его Клавка здорово насобачилась их солить с дубовым листом. Михалыч сала свойского достанет. Ну, луку-то, хлеба — это в каждом доме вдосталь. А вот самогонка — это уже его, Митрича, дело. Такой ни у кого не было. И не будет. Потому как не самогонка она вовсе. А — топливо…

День космонавтики Митрич почитал как День Победы, не меньше. Всегда надевал с утра чистое, брился и прогуливался с важным видом по сельским улицам. А если кто спрашивал — с чего, мол? — улыбался загадочно и отмалчивался. Была у него своя тайна…

Сегодня денек выдался на славу. Тепло, солнышко светит. Благодать. Вон и Шарик пригрелся на крыльце, щурится, носом водит. Косматая шерсть свалялась, кой-где клочьями висит. Вычесать бы его, что ли… Не дело это — так ходить, не по-людски.

Пёс, будто спиной почуяв присутствие Митрича и уловив его мысли, обернулся и коротко гавкнул.

— Да-да, Шарик, и тебя с праздником. Помню я, помню, как же… Ну, идем.

Неспешно вместе дошли до сарая в глубине двора. Привычно оглядевшись, Митрич пропустил пса внутрь, шагнул следом, закрыл дверь и задвинул щеколду. На всякий случай.

У стены бесформенной глыбой стоял агрегат, надежно укрытый брезентом. Потянув на себя плотную ткань, Митрич открыл нечто, напоминающее увеличенный водолазный шлем на коротких устойчивых ножках. Стекло мерцало ровным голубоватым светом. Пес уселся прямо перед ним.