Коллектив авторов - Сказания Всадников

Едва за Наиной захлопнулась дверь, женщина чересчур резво для своего почтенного возраста, вскочила с кресла и бросилась к ящичкам, что размещались на маленьком чёрном столике в затенённом углу комнаты. Она открывала их один за другим, перебирая содержимое.

— Бросить в огонь соли, ладана, белой смолы и камфоры, — бормотала себе под нос гадалка, переходя к шкатулкам, стоящим на каминной полке.

Взметнулось белое пламя, зашипело, заискрило и опало. По комнате поплыл тяжелый, плотный запах.

— Смотри! — она кивнула мне на огонь и начала говорить. — Завидный к тебе идет жених деточка! Статный, красивый, обходительный. Много девушек завидовать тебе будут. Всем хорош! Да только откажется он от тебя. Нет для него любви иной кроме денег. В канун Волчьей ночи попросит свое кольцо обратно. И тогда придет другой. Лютый, темный, страшный. Нелюдь. За обещанным ему много зим назад. И станешь ты волчьей невестой! И будет кровь. Много крови на белом снегу и слёз! — в огне замелькали какие-то образы.

А мне вдруг резко стало не хватать воздуха, показалось будто чья-то когтистая ладонь сжала горло. Сердце забилось быстро-быстро, перед глазами поплыло. Расслабленно лежащие на подлокотниках ладони, с силой вцепились в мягкую обивку кресла. Я сглотнула, несколько раз вдохнула и выдохнула, с усилием отвела от ставшего багровым пламени взгляд. А потом всё пропало, исчезло, растворилось.

Это всё дым. Какие-то дурманящие травы. Усилием воли, я заставила себя встряхнуться и отогнать морок. В помещении было слишком душно. Вот и всё объяснение. Правильно созданная атмосфера, молодая девушка, наслушавшаяся рассказов впечатлительной сестры. Это всё чушь! Думалось мне, но на душе появилась необъяснимая тревога.

— Не бери кольцо. — как ни в чем не бывало, деловым тоном продолжила мадам Дюссэ, возвращаясь, на своё место. — Не твоя это судьба деточка, так и не бери чужую. Будет у тебя все, и муж любящий, и дом свой, и детки. Только не бери кольцо. Либо пережди с помолвкой зиму.

— Мадам, — я скептически посмотрела на женщину, пусть её слова меня и встревожили, даже напугали, это не повод верить им, — что за волчья невеста? Никогда о таком не слышала, да и ни в одной прочитанной мною исторической книжке я не встречала подобного.

— А в сказках? Неужели не знаешь сказку о Волчьем Короле? — она отпила чай из своей миниатюрной чашечки, а по моей спине внезапно скатилась одинокая ледяная капля пота. Данной в общем-то нестрашной истории я необъяснимо боялась с самого детства, поэтому содержание знала лишь примерно. Теперь, по всей видимости, мне придется вплотную с ним ознакомиться. Из груди вырвался тоскливый вздох.

— Не все так плохо, — мадам Дюссэ, перегнувшись через стол, положила свою сухонькую старческую ладошку на мою и погладила. — Деточка, любого зверя можно приручить, случись такая оказия, — она улыбнулась, кивнула на дверь. — Зови Наину, а то исстрадалась сестренка уже от любопытства. И помни, это не твоя судьба.

А сейчас я сидела и смотрела на мнущегося Роберта. Под кожей медленно рождалась ледяная дрожь, несмотря на то, что в комнате было жарко натоплено. Сказку так и не прочла. Следующим утром, проснувшись, решила, что все произошедшее в гадальном салоне всего лишь навеянные дурманом видения, в которые нет нужды верить. И вот теперь в наш дом явился мой жених, чтобы разорвать страстно ожидаемую всеми помолвку. В душе прочно поселилось предчувствие беды. Я едва разомкнула губы, чтобы холодно промолвить: «Пойдите прочь, Роберт, вы мне противны».

Мужчина будто только этого и ждал. Не сумев скрыть облегченный выдох, спешно поклонился, нахлобучил свой головной убор, и широким быстрым шагом покинул гостиную. Отец метнул в меня неодобрительный взгляд и тут же поспешил к матушке. Ну конечно! Я проводила родителя мрачным взглядом. Папеньке хотелось бы разобраться с наглецом самому, а не позволять ему сбежать из имения.

Часы на каминной полке начали бить. Девять. День выдался тяжелым, вечер ещё более утомительным. Можно было, наконец-то, извинившись, отправиться готовиться ко сну. Я поднялась, собираясь пожелать родителям доброй ночи и удалиться, как вдруг дом содрогнулся словно от страшного удара.

Ухватившись за спинку кресла, мне удалось устоять, не упав. Через пару секунд удар повторился ещё, и ещё. С каминной полки упал и разбился, поставленный туда отцом, бокал с вином. Красное пятно кроваво расползлось по светлому ковру. Я, окаменев, в ужасе уставилась на него.

Вбежал перепуганный дворецкий, натолкнулся на не менее потрясенный взгляд отца. Матушка благополучно пребывала в глубоком обмороке. Помертвевшими губами я прошептала только одно слово. Никто не успел и сдвинуться с места, как внезапно распахнулась дверь в гостиную.

Деревянные створки с грохотом ударились о стены и отвалились. Порог комнаты перешагнул высокий худощавый черноволосый мужчина. Взгляд его темных глаз прошелся по комнате и остановился на мне. Красивые губы изогнулись в усмешке.

«Ну здравствуй, невеста», — произнес персонаж сказок, герой моих детских кошмаров, мужчина из плоти и крови, и, похоже, совершенно реальный Волчий Король.

В город неслышно входила осень. Кокетливо, мягкой поступью, оставляя после себя легкий шлейф из пожелтевших листьев и холодок по утру. После летней иссушающей жары город ночами уже потихоньку укрывался одеялами и всё чаще смотрел на небо, которое с каждым днем становилось всё выше и пронзительней.

Наступала пора неспешных разговоров в кофейнях, мягких свитеров, небрежно застегнутых пальто и ярких шарфов.

На улице, известной в городе как пристанище всевозможных творческих личностей, художники и музыканты всех мастей начинали потихоньку паковать свои принадлежности и по одиночке расползаться по своим убежищам. Всё реже их можно было встретить в переходах и парках. Город готовился к зиме и медленно впадал в меланхолию.

Осень — своебразное время года. Кто-то влюблен в неё без оглядки. Кто-то тщится пробежать её как можно скорее, до зимы. Для кого-то это фразочки типа «холодно, давай напьемся в субботу» или яркие фотографии в ленте. Однако, ни одно существо не минует её легкое касание, в котором смешались оттенки вечности и мимолетности бытия. Даже ангела.

Когда прочие музыканты паковали свои инструменты и сворачивали ноты, прячась от пронизывающих порывов ветра, он с упоением играл блюзы для пролетающих красно-золотых осенних листьев и случайных прохожих.

Его видели в разных, но обязательно проходных, местах: парках, скверах, вокзалах, переходах. Всегда в длинном просторном сером плаще и неизменной шляпе. Это всё, что могли сказать о нём прохожие. Никто не мог вспомнить лица мужчины. Только пальто, шляпу и саксофон. А также ворох пестрых листьев, кружащихся у его ног, будто бы в такт мелодии.